Даниэла Стил - Услышанные молитвы

— Это очень интересно, — проговорила она. — Учитывая то, что отец бросил мать всего два месяца назад. Значит, вы, голубки, сошлись намного раньше.

— Именно, — улыбнулась Лесли.

И тут Зоя не выдержала и вскочила на ноги. При этом она случайно опрокинула бокал, и вино потекло по столу прямо на Лесли. Та резко отпрянула.

— Это отвратительно, папа! — Зоя вперила в Алекса сердитый взгляд. — Пригласить меня на ваш праздник! И это после всего, что ты наговорил о маме! После того, как во всем обвинил ее! Меня от тебя тошнит! Что, не хватило духу сказать Элоиз правду? И поэтому ты решил настроить ее против матери? Лучше бы честно рассказал, что напропалую гуляешь и что перед тем, как сбежать из дома, обзавелся подружкой. По крайней мере это было бы честно.

Алекс вспыхнул. Он не ожидал, что Лесли его выдаст.

— Присядь, мы все обсудим, — тихо попросил он дочь, но та смотрела на него с презрением. А он, зажатый между столом и стулом, не мог двинуться с места.

— Спасибо, у меня другие планы, — заявила она гордо, потом круто повернулась и вышла из ресторана.

Оказавшись на улице, она поймала такси и поехала домой. Зоя плакала, когда открывала дверь, а Фейт в это время разговаривала по телефону с Брэдом. Он рассказал ей об очередном трудном деле, а Фейт сообщила, что Зоя пошла обедать с отцом. И была удивлена, когда хлопнула входная дверь и секундой позже в кабинет влетела заплаканная дочь.

— Что случилось? — Фейт прервала разговор и подняла на нее глаза. Тени на веках Зои расплылись и растеклись по щекам. Она казалась маленькой девочкой, которую поколотили в школе.

— Какой же он сукин сын, мама! Почему ты мне не рассказала, что он завел себе любовницу? Ты о ней знала?

— Какую любовницу? — остолбенела Фейт. — Извини, Брэд, я тебе перезвоню, — сказала она в трубку, и Брэд понял, что на другом конце провода назревает конфликт. — В чем дело? Что ты говоришь?

— Папа привел с собой женщину. Какую-то шлюху по имени Лесли, с длинными черными волосами и большими грудями. И у нее хватило наглости заявить мне, что это их первая годовщина и они хотят ее отпраздновать со мной. Какая мерзость? Ты знала о ней?

— Садись, — предложила дочери Фейт и подала платок: — Утрись и успокойся. Да, я о ней знала, — проговорила она, но больше ничего не добавила. Алекс навредил себе сам, совершив роковую ошибку.

— Почему ты мне не рассказала?

— Потому что это не твое дело. Отец, если бы счел нужным, сказал бы тебе, но он не захотел.

— И поэтому он ушел?

— Наверное, поэтому, но не только. Он заявил, что хочет красивой жизни, а со мной ему скучно. Она намного моложе меня — это факт. И я допускаю, что намного интереснее.

— Идиотка, вот и все. Чем он с ней занимается? И как мог бросить тебя ради нее? А в итоге пригласил меня с ней обедать! — Это был самый унизительный момент в ее жизни. Зоя чувствовала себя обманутой, обворованной, преданной. Она утратила остатки уважения к отцу.

— А ты вообрази, что у папы серьезные намерения, — угрюмо посоветовала Фейт.

Ей показалось, что она получила очередную пощечину. Но на этот раз Алекс оскорбил не только ее, он оскорбил дочь. И за это Фейт по-настоящему его возненавидела. Дети не имели к его интрижкам никакого отношения. А если бы это была не интрижка, а настоящее чувство, надо было поговорить об этом с дочерьми — Зоя бы поняла, кто такая для отца эта Лесли.

— Пусть только попробует жениться, я его убью своими руками.

— Успокойся, он еще ни на ком не женится. Он пока еще женат на мне. — Но Фейт понимала, что через пять месяцев все изменится. Однако зачем же сейчас знакомить дочерей со своей любовницей? Этого Фейт не понимала.

Она еще час увещевала Зою, но та все-таки не выдержала — схватила трубку и набрала номер Элоиз в Лондоне. У Элли было только три утра, и мать убеждала Зою отложить разговор, пока она не успокоится. Но дочь только отмахнулась. Элоиз спросонья схватила трубку.

— Просыпайся! — без обиняков потребовала младшая сестра. — Да, это я… нет, я не собираюсь перезванивать. Слушай сейчас. Знаешь, что сегодня вечером учудил твой ненаглядный папаша? Пригласил меня пообедать со своей подружкой, которая выглядит лет на четырнадцать. И оба предложили мне отпраздновать год их любви. Понимаешь, год! Вот сколько они встречаются. И поэтому он ушел от мамы. Что теперь скажешь о своем герое? Не хочешь извиниться перед мамой после всего, что ты ей наговорила?

На другом конце провода воцарилось долгое молчание, а Зоя еще раз повторила то, что она видела и слышала. Сестры долго спорили, и Фейт спустилась на кухню и позвонила Брэду. Он все еще был на работе, и она объяснила ему, что произошло. Брэд только присвистнул:

— Ну и дела! Что за глупость? Как он до этого додумался?

— Наивный человек. Решил, что Зоя ее примет. Сейчас она висит на телефоне — ругается с Элли.

— Вот это сцена! — рассмеялся Брэд. — Не завидую твоему Алексу. Девушки делаются злее черта, если встречают подружек отцов. Ты, кажется, отомщена. И поделом ему. — Тон Брэда был одновременно удивленным и довольным.

— Я тоже так подумала, — спокойно ответила Фейт.

Потом они поговорили еще несколько минут о его предстоящем процессе и повесили трубки. Вскоре на кухню с победоносным видом вбежала Зоя.

— Ну и что тебе ответила Элли? — поинтересовалась мать.

Она надеялась, что младшая сестра привела веские аргументы и Элоиз наконец пришла в чувство. Нет-нет, ни в коем случае не настроилась против отца, но хотя бы простила ее или по крайней мере постаралась понять.

— Она сказала, что на этой неделе приедет домой, и просила передать, что любит тебя.

Фейт улыбнулась, у нее наконец появилась надежда.

Элоиз, как и обещала, прилетела на выходные и два дня проревела в объятиях матери. Она извинялась, всхлипывала и просила прощения. И не могла поверить, что отец способен на подобную подлость. Дочери решительно разругались с Алексом. Фейт так и не узнала, что между ними произошло, но, когда Алекс позвонил по телефону, ни одна из них не пожелала взять трубку. Он окончательно упал в их глазах и, по мнению Фейт, заслуженно.

— Как ты считаешь, он женится на ней? — испуганно спросила Элоиз, сидя подле матери.

В последние дни Элли прониклась к ней уважением, которого раньше никогда не испытывала. Поняла, какой прекрасный человек ее мать.

— Понятия не имею, — искренне ответила Фейт. — Спроси его сама.

Однако ни одна из них не хотела этого знать и тем более звонить Алексу.

— Мам, — начала Элли, когда Зоя вышла из комнаты и они остались вдвоем, — ты не поверишь, как я переживаю из-за того, что тебе наговорила. Но отец убедил меня, что я очень похожа на него, и я хотела ему доказать, что так оно и есть, и быть достойной его любви. Он никогда открыто не говорил о тебе ничего дурного, но намекал, что он прав, а ты — нет. В последние два месяца я многое поняла о верности, о доверчивости и о том, как могут манипулировать человеком. Я твердила себе, что отец говорит правду, а ты лжешь. Не хотела тебе поверить. Вела себя непростительно. Не понимаю, как после всего ты еще способна меня любить? — Пока она говорила, по ее щекам беспрестанно катились слезы, и Фейт тоже расплакалась. — Никогда не представляла, какой ты хороший человек. И какой он испорченный. У меня такое чувство, словно я потеряла отца. Не могу отныне ему верить.