Нина Бодэн - Знакомые страсти

Мартин не сводил глаз с дочери.

— Ты с этим покончила?

— Да.

— Прекрасно.

Твердые скулы у него на лице горели огнем. Ах ты подлый обманщик, с нежностью подумала Малышка, старый греховодник! Никак не хочешь выдавать свою тайну! Что ж, можешь унести ее в могилу. Так рисковать! А если бы Гермиона не промолчала? Да нет, на нее можно было рассчитывать. Но если не Гермиона, то ведь он сам мог проболтаться. Он и мафочка всегда были очень близки, муж и жена, друзья, любовники. Наверняка желание признаться его мучило…

— Нет смысла ворошить прошлое. Нам этого хватило с Флоренс. Надеюсь, в аэропорту она будет в форме. Ей и Блодвен придется как-то наладить отношения. Конечно же, я помогу им, но в первую очередь мне надо думать о мафочке. Неси поднос. Ей очень хотелось увидеть тебя. А я побреюсь пока, если Флоренс освободила ванную.

Флоренс сказала:

— У твоей бедняжки-матери в чем только душа держится, верно?

— Мафочка сильнее, чем кажется, — отозвалась Малышка, напомнив себе: «Твоя тетка всего лишь пытается завязать беседу».

Самолет Блодвен совершил посадку двадцать минут назад, и Флоренс с каждой минутой все больше нервничала: то и дело хваталась за чашку с кофе, ставила ее на место, она стучала о блюдце, а тетка вытирала платочком тонкие губы.

— Вчера вечером она очень плохо выглядела, — продолжала Флоренс. — Мартину надо лучше о ней заботиться.

— Он делает что может. Сегодня я не заметила ничего особенного. И она сказала, что хорошо спала ночью.

— Думаю, она с тобой храбрится, — недовольно произнесла Флоренс. — Старикам не очень-то по душе демонстрировать детям свои болячки. К тому же ты часто видишься с ней и не замечаешь перемен. А по-моему, она очень сдала с прошлой Пасхи.

Малышка подавила рвавшийся наружу смешок. Теперь она поняла, зачем Флоренс завела этот разговор! Она хотела удостовериться в том, что Малышка поддержит ее версию приобретения новой кровати! Вот старая хитрюга!

— Когда они приезжали к тебе? — простодушно улыбаясь, спросила Малышка.

Флоренс не ответила. Она поднесла руку к камее, которой была застегнута ее блузка, и Малышка увидела, как у нее дрожат пальцы. Ради встречи с Блодвен она оделась словно на свадьбу: пальто из шерстяной ткани кремового цвета, такого же цвета лайковые перчатки, розовая, вся в оборках кофточка. А над всем этим великолепием ее темное и сморщенное, как старый орех, личико.

— Я сказала Мартину: если хочешь, чтобы Хилари дожила до следующей весны, увези ее отсюда. Увези из нашей промозглой страны куда-нибудь на солнышко. В Алгарви, в Северную Африку. Самой мне незачем уезжать из Англии. Еще не хватало обогащать иностранцев. А Мартин может себе это позволить. — Она оглядела терминал. — Почему Блодвен так долго нет? — спросила она совсем по-другому, робко и тихо, словно ей вдруг стало трудно дышать.

— Сейчас-сейчас. Если хочешь, можем подождать ее у выхода.

Флоренс тяжело вздохнула, даже как будто тихонько застонала, и губы у нее задрожали от страха.

— Если бы она летела прямо из Сиднея, тогда ей потребовалось бы Бог знает сколько времени, чтобы пройти таможню и иммиграционные службы. А она летит из Амстердама, хотя на самом деле из Сиднея.

Флоренс как будто взяла себя в руки и сердито поджала губки.

— Не понимаю, зачем ей это! Такая долгая дорога! Меня ни за что не затащить в ваш аэробус, даже за тысячу фунтов не затащить, можешь мне поверить! Представь себе, вдруг он упадет, что будет со всеми пассажирами? — Она вновь коснулась броши, словно это был ее талисман. — Удивляюсь я Блодвен! Она всегда была такой привередливой!

Малышка нахмурилась, не сразу поняв, что хотела сказать ее тетка.

— Милая тетя Флоренс, когда гибнешь сама, вряд ли важно, сколько людей гибнет вместе с тобой. Но наша Блодвен цела и невредима! Правда-правда. Я прочитала на табло. И она скоро появится.

Малышка встала. Флоренс тоже стала медленно подниматься с кресла, потом, поморщившись, нагнулась за сумкой и зонтиком.

— Пойду встречу ее. А ты подгони машину. Вряд ли ей захочется бродить тут после такого ужасного путешествия. — Ее красное лицо опять было каменным, как всегда. Она строго посмотрела на Малышку. — Иди. Чего ты ждешь? Мне не нужна нянька. Думаешь, я не узнаю собственную сестру?

Малышка умчалась. В горле у нее застрял комок, дождь и слезы застилали глаза, когда она выбежала из терминала на улицу, чтобы проскочить между автобусами и машинами и добраться до стоянки. Сентиментальная дура, ругала она себя, нажимая на кнопку лифта. И все же грудь у нее ходила ходуном, а когда лифт наконец пришел, она уже рыдала в три ручья.

Серые металлические двери открылись. На каком этаже она оставила машину? Не в силах вспомнить этаж Малышка вошла в лифт и нажала на верхнюю кнопку. Продолжая рыдать, она произнесла вслух:

— Начинай с последнего этажа, если ты такая идиотка!

И только потом поняла, что она не одна в лифте. Кто-то в последнюю минуту протиснулся в двери.

— Малышка, — сказал Филип. Он тяжело дышал. — Ты не слышала, как я звал тебя? Я кричал-кричал! Ты сама-то знаешь, что тебя чуть не задавили, когда ты бежала через дорогу?.. Что случилось?

— Ничего. — Малышка отвернулась, понимая, что выглядит ужасно — вся красная, опухшая. Однако он взял ее за подбородок, развернул к себе, и у Малышки дрогнули в улыбке губы, когда она увидела, что он без очков, а потом опять из ее глаз хлынули слезы. — Н-ну, ничего серьезного. Все моя старая тетка. Она встречает сестру из Австралии. Они не виделись не знаю сколько, жуткое количество лет, кажется п-пятьдесят. А моя тетя, та, которую я знаю, которая живет здесь и которую я привезла в аэропорт, все время злая и испуганная. Они ужасно поругались, когда еще жили тут, и… о Господи, долго объяснять. Мне стало ее жалко, вот.

Филип рассмеялся.

— Какая ты милая.

— И еще я боюсь, как бы они, встретившись, не стали сразу ругаться.

Лифт остановился на верхнем этаже. Автоматические двери открылись. Когда они вышли из лифта, подул сильный ветер, и Филип обнял Малышку.

— Вспомнила, — сказала она. — Я оставила машину на третьем этаже. Вот глупость. Извини.

Лифт уже ушел, и Филип нажал на кнопку, чтобы вновь вызвать его.

— А где твой «сааб»? — спросила Малышка.

— За столбом, — махнул рукой Филип. — Видишь, высовывает надменный нос?

— Ну тогда… Может быть, тебе…

— Нет. Не надо. Сначала найдем твою машину. А то еще опять заблудишься. Насколько я успел заметить, с тобой это часто случается. — Он выудил из кармана очки, надел их и посмотрел на Малышку. Она округлила глаза, надеясь, что он не заметит, какие они красные, и потянула себя за волосы, чтобы разгладить лоб. — Номер-то помнишь?