Элис Хоффман - Ночь огней

Великан посмотрел на радужные крошки на сиденье и заплакал.

— Не хочу.

Шэрон остановилась на обочине. Был уже почти час пик, машины неслись одна за другой.

— А ну выметайся, паразит, — крикнула она.

Великан уставился на нее.

Шэрон перегнулась через него, распахнула дверцу и толкнула сына.

— Слышал, что я сказала? — завопила она.

Великан вцепился в сиденье и оставил полосы от шоколадной глазури на обивке.

— Немедленно! — крикнула Шэрон и наполовину выпихнула его из машины.

Великан не отпускал дверцу, поэтому она била сына по рукам, пока он не ослабил хватку.

Она захлопнула дверцу и газанула. Выехала на шоссе, не глядя на другие машины, подрезала микроавтобус и рванула вперед. Великан бежал за ней вдоль дороги. Он бежал, даже когда машина скрылась из виду. В его глазах и горле стояли слезы. Он кричал «мама!» снова и снова, пока не начал нечленораздельно мычать. Впереди на обочине стояла машина; мотор работал вхолостую, из выхлопной трубы валил черный дым. Великан не был уверен, что это нужная машина, пока не подбежал и не увидел внутри плачущую Шэрон.

Великан стоял на обочине и вытирал лицо рукавом. Он так вспотел, что даже волосы были мокрыми. Шэрон вылезла из машины и подошла к сыну. Мимо громыхали грузовики, сотрясая землю. Шэрон продолжала плакать и даже не скрывала этого.

— Слушай, я тебя не хотела, — сказала Шэрон.

Вдоль дороги рос золотарник; валялась чья-то спущенная шина.

— Ты меня понимаешь? — спросила Шэрон.

У великана кололо в боку от быстрого бега. С каждым вдохом боль становилась все сильнее.

— Я тоже человек, — сказала Шэрон. — Понимаешь?

Великан был так благодарен, что она не уехала без него, что чуть было не начал плакать снова. Какая разница, что она говорит. Какая разница, что она о нем думает. Он больше всего на свете хотел, чтобы мать обняла его, но знал, что хочет слишком многого.

— Забирайся в машину, — сказала Шэрон. — Но сперва смахни свои чертовы крошки, не то сядешь и все изгваздаешь.

После этого Шэрон все реже появлялась дома, и великан не спрашивал, куда она собралась или когда вернется. Он научился готовить, сам ложился спать по часам, стирал одежду в раковине. Он так привык быть один, что, когда Шэрон исчезла навсегда, только через неделю понял, что она не вернется. Великан не слишком удивился, он ничего особенно не чувствовал, но спать не мог. Он проверял электрические лампочки — боялся, что они перегорят и он останется в темноте. Спал днем, в кресле у окна, а после того, как кончилась еда, надел старый отцовский черный плащ и отправился в местный магазин за продуктами. Великан знал, что голос его выдаст, поэтому показал, что ему нужно, пальцем. Хот-доги и булочки, пачка молока, горчица, шоколадное драже. Он нашел адрес дедушки в ящике комода, под черной нейлоновой комбинацией. Осталось неизвестным, нарочно мать оставила тридцать долларов в сахарнице или просто спешила распрощаться с прошлым и поленилась возвращаться.

Теперь великан живет один — дед умер пять лет назад — и иногда забывает звук собственного голоса. Курицы, которых он держит ради яиц, — дальние потомки дедушкиных. Великан продолжает рисовать, некоторые его миниатюры такие крошечные, что он использует лупу для проработки деталей. Он заказывает по почте краски и свою любимую плотную кремовую бумагу. Благодаря придорожному лотку и дедушкиным сбережениям — восьми тысячам долларов в железном сейфе в курятнике — великан получил роскошь избегать людей. Он знает, что многого лишен: собственного автомобиля, друзей. Загадочных кинотеатров и хозяйственных магазинов. Он ни разу не был на пляже Люси-Винсент, до которого меньше мили. Великан способен мириться с этими мелкими потерями. Он впадает в отчаяние, лишь когда оценивает свои шансы влюбиться.

Джоди снова слышит о нем от одного из парней, таскавших яйца. Джоди учится в выпускном классе. Она сумела уговорить родителей разрешить ей окончить школу на острове. Ее мутит при мысли о возвращении в Коннектикут даже только на выходные. Она похудела по сравнению с прошлым годом и стала намного осторожнее. Джоди ни с кем не занималась любовью после Андре, но старшеклассники по-прежнему соперничают за нее, хотя на свиданиях она даже почти не разговаривает. Она связалась с компанией, которую объединяет любовь к быстрой езде и прогулам. Джоди часто берет с собой Гарланд, не из сострадания к подруге, которую реже приглашают на свидания, а потому что ей нужна компаньонка. Она решила хранить верность Андре, несмотря на то что он ее бросил. Когда она звонит и предлагает посидеть с Саймоном, Вонни неизменно отвечает, что в этом нет нужды: у нее столько дел в гончарной мастерской, что некогда отлучаться. Джоди уверена, что это ложь. Андре — вот кто не хочет ее видеть. Но Джоди это не остановит. Она подождет, время есть. И если парень хочет помочь скоротать это время — нет проблем. Но только в обществе Гарланд.

Они едут в Эдгартаун, и Гарланд приходится ютиться сзади, с Розалиной и Карлом — парочкой, которая так и липнет друг к другу. Грег, водитель, начинает рассказывать о великане, но Джоди не верит ему. Она опускает солнцезащитный козырек, смотрит на Гарланд в маленькое зеркало и закатывает глаза.

— По-твоему, раз я не местная, то поверю в любую чушь? — спрашивает Джоди.

— Это правда, — возражает Грег. — Два раза он пытался меня догнать, и оба раза я убегал. Он почти девять футов ростом, знаешь ли.

— Жуть! — Розалина нарочито вздрагивает.

Грег бросает взгляд на Джоди: ее впечатлила битва с великаном? Девушка достает расческу и поправляет волосы. Когда они проезжают мимо придорожного лотка, она видит кофейные банки с желтыми хризантемами.

Карл отлепляется от Розалины и наклоняется вперед.

— Мануте Бол из «Вашингтон буллетс» ростом семь футов шесть дюймов, — говорит он Грегу. — Хочешь, чтобы я поверил, что этот парень на фут выше?

— По-твоему, я лгу? — спрашивает Грег.

— Да нет, — отвечает Карл. — Просто пудришь нам мозги.

— Вот как?

Грег быстро разворачивается; визжат шины. Он по-прежнему пытается впечатлить Джоди, и по-прежнему безрезультатно. Когда они подъезжают к лотку, Грег снова разворачивается, еще резче, приложив Джоди к дверце машины, и тормозит аккурат у лотка. Мотор ревет вхолостую. Дом великана стоит в лощине за рощицей белых акаций, и с дороги видно только заостренную дымовую трубу. Парень на заднем сиденье явно струсил.

— Мы так никогда не попадем в Эдгартаун, — говорит он.

— Кишка тонка что-нибудь взять? — подначивает Грег дружка.

— Да ладно, — говорит Карл. — На черта мне цветы?

— Возьми яйца, — предлагает Грег. — Мы закидаем лоток, и великану придется выйти.