Элис Хоффман - Ночь огней

— Мэтту хватит полчашки, — наставляет она Вонни. — От шоколада он еще больше кусается.

Джейн по секрету рассказала Вонни, что подумывает развестись, но боится, что муж выйдет из дела. Изменяют оба, но почему-то Вонни неприятно знать, что Дуг спит с клиентками. Конечно, несправедливо считать его большим предателем только потому, что он мужчина. Время от времени Вонни размышляет, что станет делать, если Андре ей изменит. Она уедет с Винъярда обратно в Бостон. Снимет квартиру в районе с хорошей школой, купит машину и цветной телевизор. Андре будет навещать Саймона каждые вторые выходные, потому что большего судья не разрешит. Она будет встречать его в роскошных платьях, пусть помучается. Пусть часами гадает, на какие деньги она их покупает и ради кого. А вдруг Андре потребует опеку над Саймоном? Эта мысль Вонни не нравится. В любом случае, если придется просить денег в долг у отца, она сможет позволить себе лучшего адвоката в Бостоне. Или даже нью-йоркского адвоката, который влюбится в нее.

В тот вечер, когда гости разошлись по домам, разбросав по полу гостиной подарки, Вонни без конца думает о нью-йоркском адвокате. Она устала, а Саймон все еще на взводе. Ему исполнилось четыре, но выше он не стал. Интересно, родители могут сдать ребенка и купить нового? Он хнычет, дуется и называет Вонни глупой. Его ставят в угол, и он пинает стену, пока на пол не падает кусочек штукатурки. Саймон отказывается от ужина, а когда приходит пора спать, ложится на пол и не дает Вонни надеть на себя пижаму. На улице холодный дождь переходит в мокрый снег.

— Ладно! — кричит Вонни. — Ложись в постель без пижамы. Мерзни!

— Не кричи на меня! — возмущается Саймон.

У него дрожат губы, а в глазах стоят слезы.

— Наденешь или нет? — злится Вонни.

«Пусть хоть обрыдается», — думает она.

Саймон встает и пытается удрать, но Вонни хватает его за руку, в тот же миг понимая, что не рассчитала силу. Она дергает Саймона вниз и запихивает его ногу в пижаму. Саймон так поражен и уязвлен ее жестокостью, что, задыхаясь, ловит ртом воздух. Вонни видит ужас на лице сына, но не может остановиться. Она продолжает вопить:

— Тебе четыре года, а ты ведешь себя как ребенок!

— Я не ребенок! — кричит Саймон.

Лицо у него мокрое от слез.

Вонни роняет пижаму и опускается на колени. Она совсем забыла, что он ребенок. Он боится темноты. Он ни разу не слышал слова «смерть». Вонни позаботилась об этом. Андре старался не вмешиваться, чтобы лишний раз не раздражать жену. Но теперь он подходит и берет Саймона на руки. Мальчик обнимает отца за шею и плачет. Вонни скорчилась на полу; ей тоже хочется плакать.

— Я положу его в кровать, — говорит Андре.

— Хорошо, — отвечает Вонни, как будто она нормальный человек, а не чудовище.

Андре купает Саймона, переодевает его ко сну и относит обратно в гостиную — пожелать маме спокойной ночи. Саймон медленно подходит и обнимает Вонни. Ее ранит его неуверенность. Когда Вонни шепотом извиняется, Саймон ведет себя благородно, как будто ничего не было, и дважды целует ее. Но позже, в постели с мужем, Вонни вспоминает, как плакала у себя в комнате после ссоры с матерью. Она понятия не имеет, из-за чего вышла ссора. Но помнит, какими жаркими были слезы и как они прекратились, словно по волшебству, стоило матери войти в комнату и поцеловать ее.

Снег падает все гуще. Лед покрывает голые ветки гибискуса и штакетины деревянной ограды перед домом. К утру на дорогах будет гололед, и Нельсона придется выводить на поводке, чтобы не скользил. Луны на небе нет. Тишина, и только снег шуршит за окном. Андре и Вонни занимаются любовью, пытаясь забыть, что в соседней комнате возится во сне ребенок. Они не думают, сколько раз еще разочаруют его или друг друга. Дом затихает, птицы прячутся от непогоды на карнизах, и даже те птахи, которые никогда не поют по ночам, хрипло и тревожно кричат.

Элизабет Ренни слишком стара за кем-то присматривать. Однажды она уже увещевала яростную юность, и с нее довольно. Элизабет Ренни с удивлением поняла, что ее больше не волнует то, что казалось крайне важным, когда ее собственная дочь, Лора, была молодой. Ее не шокирует то, что должно бы. Она знает, что Джоди постоянно лжет ей; да и кто бы поверил, что девица с рыжей прядью и размазанной подводкой поздно возвращается из школы, потому что записалась в хор? Она сомневается, что Джоди знает разницу между контральто и сопрано, зато уверена, что блондин на красной машине уже переспал с ее внучкой. Она не видела марихуану, но уверена, что ее курят на заднем сиденье автомобиля. Бунтарство Лоры — ничто по сравнению с неукротимым духом Джоди. Каждый ее шаг кричит о тяге к опасности. Элизабет Ренни знает, что блондин скоро получит отставку.

Больше всего Элизабет Ренни удивляет, что она не хочет отсылать Джоди. Жизнерадостное заявление Лоры о том, что они с мужем, Гленном, собираются на время разойтись, здесь ни при чем. Жить с Джоди — все равно что с миной замедленного действия. Она отвлекает Элизабет от темного пятна в глазу.

Джоди изобрела новый трюк: приходит домой в десять или одиннадцать, а в час сбегает до рассвета. В первый раз, когда она это проделала, Элизабет Ренни решила, что в дом забрался грабитель. Она сняла обручальное кольцо и спрятала под подушку. Кошки замяукали, когда дверь открылась, а когда она закрылась, Элизабет Ренни встала с постели и подошла к окну. Джоди бежала по лужайке к красной «тойоте». По крайней мере, парню хватило совести выключить фары, чтобы не разбудить соседей. Чем дальше, тем смелее и беспечнее становится Джоди. Она часто велит блондину припарковаться в кустах рядом с сараем Андре и раздевается догола, чтобы сосед все видел. После бессонных ночей ее серые глаза таинственно светятся. Она спит всего несколько часов по утрам и всегда собирается в школу в спешке.

Джоди снова проспала. Она бежит вниз по лестнице, на ходу застегивая блузку, и видит, что бабушка приготовила ей завтрак. На столе — омлет, две половинки грейпфрута и английский чай.

— У меня нет времени, — объясняет Джоди, натягивая черные ботинки. — Я опаздываю в школу.

— Я хочу с тобой поговорить, — останавливает ее Элизабет Ренни.

Джоди перекидывает холщовую школьную сумку через плечо. На шее девушки — розовые бусы, которые ей не особо нравятся. Подарок Джеймса, блондина.

— Я вернусь к четырем, — говорит Джоди, — если не будет репетиции хора.

— Сядь, — настаивает Элизабет Ренни.

Джоди вздыхает и плюхается на стул. Сумка соскальзывает с ее плеча на пол. Джоди слышит, как подъехала машина Джеймса, и почему-то ее бесит, что он ждет на улице.

Элизабет Ренни подготовилась к разговору, но надеется, что это не слишком заметно. Она тщательно оделась и, возможно, выглядит слишком торжественно в черном шерстяном платье и туфлях на каблуках. Под воротником у нее гранатовая брошка в форме собачки.