Николай Семченко - Яблоко по имени Марина

— Что за старушка? — удивилась Зоя. — Она тебя зовет?

— Да так, одна городская сумасшедшая, — я пожал плечами. — Не обращай внимания. Она немного не в себе.

Между тем на светофоре зажегся зеленый свет, и Кармен довольно резво перебежала на нашу сторону.

— Ах, вот вы какой вероломный! — закричала Кармен. — Бонвиван!

Джулиана натянула поводок и, оглядываясь на хозяйку, хрипло затявкала на меня.

— То с одной, то с другой — вертопрах! — Кармен откинула вуаль и сверлила меня васильковыми глазами. — Девушку с зонтиком уже забыл, да? Обольщаете теперь другую? Как вам не стыдно!

Привлеченные неистовыми криками старушки, прохожие останавливались и с любопытством смотрели на нас. Один подвыпивший мужичок даже пожалел меня: «Что? Никак бывшая теща? Во, разоряется! Ничего, держись, мужик!».

— Ничего вы не знаете о любви, — Кармен грозно надвигалась на меня, размахивая ридикюлем. — Вам все равно, любить иль наслаждаться… Бастард! А та девушка верит вам и ждет. Как вам не стыдно?

Старухе, должно быть, померещилось, что Зоя — моя новая подружка, и она решила: я — распущенный молодой человек, который только и знает, что обольщать доверчивых девиц. Но с чего она вдруг стала ярой блюстительницей нравственности? Какое ей дело до меня? Сумасшествие, конечно, не дружит с логикой, но все-таки в его основе нередко лежит какая-то идея.

— Вот такие вертихвостки и уводят от нас любимых мужчин, — Кармен перекинула свой гнев на Зою. — Ишь, глазками хлопает, чисто агнец!

Зоя вцепилась в мою руку и потянула:

— Пойдем отсюда. Она явно не в себе.

— От меня-то вы уйдете, — закричала Кармен, — а от Бога — нет! Он все видит. Это не любовь, деточка. Это — мираж. Никогда не верьте человеку, который до вас любил другую женщину. Точно так же он может и вас, мамзель, разлюбить!

Зоя увлекла меня в какой-то проулок, лишь бы поскорее избавиться от Кармен. Но старушка, не переставая яростно кричать, бросилась вслед за нами. Корзинка с цветами съехала ей на плечи, у ридикюля оторвалась одна ручка и старушка волочила его за собой. Подол длинного платья ей пришлось собрать в пучок и держать в руке перед собой. Джулиану она отпустила, и тявкающая болонка семенила впереди нее. Зрелище еще то!

Мы, однако, молодые и быстроногие, заметив в заборе щель, юркнули в нее и оказались в небольшом уютном дворике, утопающем в зелени. Играющие в песочнице малыши побросали свои лопатки-ведерки и с удивлением воззрились на нас. «Немедленно покиньте территорию детсада!», — закричала на нас женщина, которая гуляла с детьми. «А где выход?», — чуть ли не в один голос спросили мы. Женщина показала рукой, куда нам следовало двигаться, и мы с радостью бросились в указанном направлении.

К моему удивлению, мы выскочили на ту же самую улицу, на которой встретили Кармен, прямо к автобусной остановке. К ней как раз подъезжала «Газель».

— Сумасшедшая старуха, — на бегу говорила Зоя. — Из-за нее опоздаю. И больше мне не поверят и никуда не отпустят…

— Да ладно тебе! Отпустят. Главное: не бери в голову то, что она несла, — посоветовал я. — Не знаю уж, за кого она меня приняла. Но точно: у нее шарики за ролики зашли. Это надо ж!

— Ну, до свидания! — Зоя замахала руками уже отъезжающему автобусу. — Стойте, стойте!

«Газель» затормозила, и Зоя торопливо забралась в нее.

— Завтра в восемь уезжаю, — напомнила она и помахала мне рукой.

Я тоже помахал. На том, собственно, мы и расстались.

Весь следующий день у меня оказался сумасшедшим: лекции, коллоквиум, библиотека — конспектировал одну редкую книгу, потом зубрил английский — поставил себе цель: каждый день обязательно запоминать не менее тридцати пяти слов и выражений. Пока ехал из библиотеки в родную альма-матер, слова учил в автобусе, потом в трамвае и еще немного по пути в институт.

Лена сразу загрузила меня работой. В малюсенькую комнату при деканате, где мы делали стенгазету, народу набилось много: Верочка Ивлева давила клопа на пишущей машинке, какой-то долговязый парень, поминутно поглядывая на Лену, пытался нарисовать карикатуру, смешливая девица в очках старательно склеивала листы ватмана. Рядом с ней устроилась парочка с гитарой: молодой человек бренькал по струнам, а его подруга тоненьким голоском, подражая Новелле Матвеевой, выводила: «Я ступила на корабль, а кораблик оказался из газеты вчерашней…».

На последних словах песни все дружно прыскали: до вчерашней газеты еще дожить надо! Девица сбивалась, привычно возмущалась: «Да ну вас! Песню не даете допеть». И начинала все сначала: «А весной линяют разные звери…».

— Вот, смотри: характеристика, выписки из трудовой книжки, список публикаций, — Лена разложила передо мной несколько листов. — Заслуженный человек! Двадцать пять лет преподает. Без пяти минут профессор. Пиши ему поздравление!

С фотографии на меня уныло взирал бледный, как моль, лысоватый мужчина в полосатом галстуке. На его лице явственно проступало внутреннее страдание, характерное для язвенников.

— Чем он хоть интересен? — спросил я. — Может, у него необычное хобби есть? Или, допустим, он многодетный отец? Зацепку, дайте мне зацепку!

— Какая, к черту, зацепка! — поморщилась Лена. — Все очень просто, Паша: «Пал Михалыч, с днем рождения поздравляем, много счастья вам желаем…». Ну, и в том же духе. Главное, пойми, человек должен почувствовать: о нем не забывают, ценят и любят.

— Ага, — осклабился долговязый. — Любят, как собака палку. Он меня на экзамене завалил. Редкостный зануда!

— А нечего очертя голову ходить экзамены сдавать, — парировала Лена. — Знаю я твои прихваты!

Они принялись незлобиво переругиваться. Девица тем временем уже ступила на корабль и все приготовились снова зареготать над ее вчерашней газетой, но она сама вдруг прыснула:

— Ой, не могу! Давайте лучше хором споем: «Трое суток не спать, трое суток шагать ради нескольких строчек в газете…» Кто всю песню знает?

Никто не знал. Верочка Ивлева, которой надоело печатать, вызвалась сбегать домой — она жила рядом с институтом и, как утверждала, дома у нее есть книжка с этой песней. Но Лена сурово прикрикнула:

— Обойдемся! Скоро восемь вечера, а у нас еще и конь не валялся. Газета завтра утром должна висеть в холле. Не расслабляться!

Ну что ж, подумал я, к поезду я опоздал, потому что очень занят — вон сколько у меня свидетелей. Пусть Зойка меня простит.

— Так-с! — протянул долговязый. — Хорошо бы в карикатуру вклеить фото какой-нибудь красотки. Чтоб, стало быть, придать рисунку некоторую документальность. И вообще, выглядело бы очень стильно: сочетание штриха и фотоизображения.

— Вон там, в папке посмотри фото, — кивнула Лена. — На столе, в углу.