Кэтлин О'Рейли - Как продать душу: Краткое руководство для светской львицы

— Я думала, ты умер! Чертов коммуняка! Казак! Либерал!

Бланш продолжает лупить Юрия сумочкой.

— А ты так переживала, что теперь готова меня до смерти забить?

От неожиданности Бланш прекращает экзекуцию. Она прижимает к груди крохотный кулачок и делает шаг назад.

— С чего ты взял? — спрашивает она, уже полностью овладев собой.

Картинка прелестная — я с нетерпением жду, когда заиграют скрипки или влюбленные поубивают друг друга. Будь у мамули хоть одна десятая доля доброты Бланш, папа бы ее не бросил, сама она была бы сейчас дома, а я была бы на четвертом уровне. Мечтать не вредно.

Я достаю визитку и пишу на ней координаты Бланш — она достаточно страдала. Визитку я протягиваю Юрию.

— Это ее телефон и адрес. И сегодня ты ей позвонишь, или я сделаю так, что ты больше никогда не будешь собирать дань с шахматистов, по крайней мере в Нью-Йорке. Ты меня понял?

Юрий расплывается в щербатой улыбке.

— Да, — отвечает он по-русски.

Я под руку веду Бланш к нашему столику. Она несколько не в себе.

— Ну, что я говорила? Такого не задушишь, не убьешь.

Бланш часто моргает, но не старается скрыть радость.

— Я была почти уверена…

— Это потому, Бланш, что ты старая. Тебе кажется, что все поумирали.

— Мы все смертны, Ви. Никого не минует чаша сия.

Именно этой фразы мне и не хватало для полного счастья. Я передергиваю плечами, мотаю головой, стараясь стряхнуть навязчивую идею.

— Ви, как твои проблемы?

— Какие проблемы?

— Ну, те, с Люси.

— Ах с Люси! — Я тру свою достойную сожаления задницу. — Хвастаться нечем. Вот пожар был в бутике.

— Да ты что! И многое сгорело?

— Так, пустяки. Знаешь, я хотела как лучше — может, впервые в жизни, — а получилось как всегда.

— Хорошие поступки нелегко совершать. Вот, помню, когда мне было… — Бланш возводит глаза, — восемнадцать или около того…

Она погружается в воспоминания, я терпеливо жду.

— Так что случилось, когда тебе было восемнадцать? — не выдерживаю я.

Бланш указывает на шахматную доску.

— Мы играть вообще будем?

— Погоди. Скажи сначала, что случилось, когда тебе было восемнадцать.

Бланш смеется.

— Ви, ты мне льстишь. Разве все упомнишь? Лучше расскажи мне об этой своей Люси.

Неужели у Бланш склероз? Только этого не хватало.

— Бланш, и часто у тебя бывают такие провалы?

Она только машет рукой.

— Да постоянно. Погоди, доживешь до моих лет…

— Очень на это надеюсь, — с чувством отвечаю я.

При нынешнем раскладе хоть бы до сорока трех дожить. Я расставляю фигуры. Как всегда, я буду играть черными.

— Да эта Люси совсем тебя запугала!

— Я думала, что смогу ей противостоять. Покажу, за кем последнее слово.

— И что случилось?

— Мои бедра разнесло на три дюйма.

Бланш поднимает палец, на миг ослепив меня блеском неизвестно откуда взявшегося кольца.

— Это потому, что ты неправильно питаешься.

Если бы! Но спорить с Бланш у меня ни малейшего желания. Фигуры расставлены, мы начинаем игру.

— А что там с Марвом? Как думаешь, его посадят?

— Бланш, я делаю все, что могу. Его не так-то просто отмазать. Он плохо поступил.

И это говорит Королева Проклятых!

Бланш взмахивает рукой, браслеты мелодично звенят.

— Плохо, хорошо… Как это все относительно!

Я смотрю на Бланш новыми глазами.

— Ты правда так думаешь?

— Вот доживешь до моих лет, тогда поймешь, что в мире нет абсолютного добра или абсолютного зла. Мы всего-навсего люди, Ви.

Как здраво Бланш смотрит на вещи! Ее трансцендентальная философия — все равно что избавление от больного зуба. Сегодня такой чудный день, по голубому небу плывут белоснежные облака (на самом деле это желтый смог) — кажется, я выиграю у Бланш как минимум полтинник. Она краем глаза следит за Юрием, с ее лица не сходит довольная улыбка.

Какой там полтинник! Я обыграю Бланш на пару сотен, не меньше. Если кто что мне и должен, так это она, а не Марв, Кимберс или Юрий.

Что за весна без ежегодной пасхальной процессии? И что за пасхальная процессия без перепалки по поводу моды на шляпы? Знайте же: в этом сезоне совершенно неактуальны головные уборы в стиле милитари и все ассоциирующиеся с этим стилем аксессуары. У Пасхального Кролика в зубах должна быть морковка, а не сигара, так что долой Верблюдов и прочие показатели гипермужественности. Настоящего мужчину видно и без камуфляжной фуражки, а ненастоящего — и без алой пелерины.

Сегодня вечером состоится презентация новой книги Дейва Эггерза «Еще одно невыполнимое задание для неуверенного в себе гения». Дейв Эггерз, один из самых раскрученных авторов Нью-Йорка, будет давать автографы всем желающим. Журналист Энтони Лупинус попотчует нас свежайшими (всего лишь годичной давности) подробностями процесса над Мартой Стюарт.

Владелица бутика сумок на Пятой авеню в последнее время привлекает к себе слишком много внимания. Интересно, зачем она так суетится? Вот хотя бы в субботу — за один только вечер эта леди была замечена в более чем дружеских объятиях четверых мужчин. Поговаривают, что она находилась под кайфом. Я не особенно верю — за что купила, за то и продаю. А вот сумки на Пятой авеню никто почему-то покупать не торопится.

Конечно же, мне не простят, если я не упомяну о том, что пара Шелби/Гарри (Шарри) распалась. Шелби уже была замечена под руку с самыми завидными женихами нашего славного города — Дереком, Джонсоном и Рокко. Гарри, когда его видели в последний раз, лил слезы над кружкой пива.

Натаниэль звонит во вторник и приглашает меня прогуляться. В первый момент Бесстрашная Ви (забывшая, что Натаниэль еще не видел ее с жирной задницей) радостно соглашается. С Натаниэлем я забываю о многих неприятностях. Поэтому отменяю встречу с Рольфом в баре — напьюсь в другой раз.

Натаниэль заходит за мной домой. Он мрачнее тучи, и не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы определить причину его праведного гнева. Я долго выбираю сумочку, вожусь с ключами — все в надежде отсрочить сцену.

— Я тут почитал «Пост», — начинает Натаниэль, не желая дать мне ни минуты, чтобы собраться с мыслями.

Он читал «Пост»! Только этого не хватало! Я кладу ключи на полку.

— Неужели ты веришь этой желтой газетенке?

— Там твои фотографии. С тобой, кажется, только ленивый не целовался!

Так он из-за поцелуев! Вот чудак! Если у вас нет души, о целомудрии вы волнуетесь меньше всего. Сяду-ка я лучше, а то неизвестно, до чего мы так договоримся.

— Это все случайные знакомые.

Но Натаниэль уже не владеет собой. Он мечется по комнате, как тигр по клетке. Мои оправдания для него — пустой звук.

— Случайные, Ви! В том-то и дело. У тебя в жизни все случайное.