Кэтлин О'Рейли - Как продать душу: Краткое руководство для светской львицы

— Конечно, в тюрьму этот мужлан не сядет, — капризно тянет Паоло. — От него требуется только изменить меру пресечения.

— Ты не понимаешь. — Я бросаю взгляд на Охлажденного Кэла. (Колдовство действует всего несколько минут. Программа улучшения качества жизни, статья 375.) — Он и слышать об этом не хочет. Он хочет понести наказание.

Паоло смотрит на Кэла большими глазами.

— Это выше моего понимания.

— Но мы ему не дадим.

— А как же Регина?

— О Регине можешь забыть. Найди себе какую-нибудь модельку и терпи ее закидоны до конца дней своих. С обыкновенной девушкой у тебя не получится — ты пустой и самовлюбленный тип.

Натаниэль тоже обыкновенный. А я — пустая и самовлюбленная. Я вижу, что задела Паоло за живое.

— Я не могу так вот просто отказаться от Регины.

Эх, Паоло, мне ли не знать, до чего тебе сейчас больно!

— Придется.

Я обеспечиваю Кэлу несколько провалов в памяти, и остаток вечера проходит очень мило. Эми в своей стихии, я же веду себя непривычно тихо и скромно. Такое бывает, когда ударяешься в самоанализ. Вытащив из памяти поступки, которые совершить может только женщина, я прихожу к однозначному выводу.

Какая же я дрянь!

Я запредельно завистлива, и если мир — это «Титаник», то моя каюта по правому борту, а значит, на спасение рассчитывать нечего. Я хотела быть самой крутой, хотя в грош не ставила тех, над кем получила превосходство; я хотела показать Марву, какое сокровище он потерял; наконец, я хотела щеголять дорогущей сумкой. Поэтому я продала душу. Цена огромная, но сделка казалась такой выгодной! И вот в один прекрасный день (подозреваю, что в тот самый, когда я сиганула в пруд за девчонкой) мне захотелось стать хорошей. Несмотря на то что, уже продавая душу, я была уверена: ад светит мне в любом случае.

Если честно, мне до сих пор хочется стать хорошей. И сегодня я скажу об этом вслух. Я хочу стать хорошей. Я хочу получать удовольствие от сидения в парке на скамейке, я хочу не притворяться преданной подругой, а быть ею.

Вопрос лишь в том, насколько сильно мое желание. Готова ли я пойти против Люси, не убояться ее гнева, вынести ее пытки, о которых и помыслить страшно? Да. После жирной задницы меня ничем не запугаешь.

Так значит, я хочу стать хорошей настолько, что готова сотворить нечто равноценное первому выкидышу Меган? Нет. Ведь Люси знает меня как облупленную, она глаз с меня не спустит, не даст мне ни малейшего шанса.

Как видите, я склонна раскладывать все по полочкам, что немало говорит о моей сущности. Да, я хочу стать хорошей, но не желаю отказываться от образа жизни, который обошелся мне так дорого. Вот если бы я думала, что получу назад душу, я бы от него отказалась или, по крайней мере, тешила бы себя мыслью, что могу отказаться в любой момент. Но душу не вернуть — контракт подписан раз и навсегда.

Я вляпалась.

А завтра мне предстоит сказать Бланш, что Марва все-таки посадят, несмотря на мои старания. Конечно, можно было бы познакомить его с Люси. Но я этого не сделаю. Даже за девятый уровень. Ни за что на свете.

Дома мамуля смотрит «Богатые и знаменитые: стиль жизни» по новому жидкокристаллическому телевизору. Опять шлялась по магазинам, и небезрезультатно.

— Привет, мам, — говорю я, усаживаясь рядом.

— Как прошел вечер? — интересуется мамуля, словно карликовый дьявол из рекламы виагры.

Наверняка без Люси и копирайтеры не обходятся.

— Паршиво. Мама, я хочу погулять в парке.

— Одиннадцать ночи. Тебя ограбят и изнасилуют.

— Пойдем со мной, это очень важно.

— Вечно ты со своими выдумками. Видишь, я уже в пижаме.

У меня в руках оказываются ночная сорочка и фланелевые штаны.

— Вот, пожалуйста. Это сейчас очень актуально.

— Ты серьезно?

— Конечно!

— Ви, ты хочешь, чтобы я пропустила «Робин Лич»?

— «Робин Лич» каждую неделю показывают. Ничего, если один раз не посмотришь. Неужели ты не можешь сделать для меня такую малость?

Я упрашиваю мамулю, потому что сегодня мне нужна хотя бы эта победа. Последний раз я разговаривала с мамулей таким тоном двадцать лет назад. Просто она слишком часто отвечала «нет», вот я и перестала просить. Но сегодня все иначе.

— Ви, не стыдно тебе на ночь глядя гнать на улицу пожилую женщину?

Через десять минут мы сидим на скамейке.

— Ну и зачем мы сюда притащились?

Я могла бы рассказать мамуле, что хочу поиграть в другую жизнь, представить, что я — это не я. Но ей этого не понять.

— Не знаю. Мне просто подумалось, что мы должны иногда сидеть на скамейке, кормить птиц и нюхать розы.

— Нет здесь никаких роз, — фыркает мамуля.

— Хочешь пить?

— А у тебя что, вода с собой?

Я извлекаю из-под скамейки сумку.

— Нет, вино.

— Ви, ты же знаешь: я не пью. Без повода.

— Тогда давай считать нашу вылазку серьезным поводом.

— Было бы что праздновать. У меня жизнь разбита, а ты…

— Мне очень жаль, что вы с папой расстались.

Мне действительно очень жаль. Я могу, задействовав колдовство, обеспечить мамуле временный душевный покой, но даже девятый уровень не дает возможности изменить характер человека.

— Ви, меня наконец приняли в жилищное сообщество. Я переезжаю.

— Мне кажется, мы будем лучше ладить, если перестанем целыми днями мозолить друг другу глаза.

— Да, я тоже так думаю. И знаешь что, Ви? Ты совсем не такая плохая дочь, какой я тебя считала. Поверь, я говорю так не потому, что ты даришь мне модные тряпки.

— Спасибо, мама. Одно время мне казалось, что у меня не мать, а ехидна. Теперь я так не думаю.

Мамуля обнимает меня за шею, я пытаюсь угнездиться у нее под мышкой. Получается далеко не сразу — неудивительно, без тренировки-то. Потом мы возвращаемся домой. Ну, Ви, и чего ты добилась посиделками с мамулей в парке? Да, было славно, но разве тебе стало легче?

Нисколько.

Когда в воскресенье я появляюсь в парке, Бланш и Юрий уже сидят за шахматным столиком, и, кажется, он ее натаскивает.

— Смотри, Бланш, насобачишься, и я больше не смогу с тобой играть, — улыбаюсь я.

— Не волнуйся, Ви. Раньше я тебе проигрывала, но теперь даже не надейся.

Мы начинаем игру, Юрий мельтешит перед глазами. Он меня недолюбливает, я знаю. Юрий очень чувствительный. Здорово, что Бланш его встретила. Я позволяю Бланш забрать ладью и слона — надо же ее подбодрить перед тем, как рассказывать про Марва.

— Бланш, у меня плохие новости.

— Жизнь прекрасна, если только у тебя не обнаружили рак. Давай выкладывай. Просто скажи все сразу, без предисловий.

— Марва посадят.

Браслеты перестают позвякивать.

— Боже мой!

— Бланш, мне очень жаль.

— Значит, ты ничего не смогла сделать? Я так на тебя надеялась!

— Тебе, конечно, нелегко в это поверить, учитывая, как зла я была на Марва, но я правда пыталась. Просто у меня ничего не вышло.