Джилл Мэнселл - Милли Брэди меняет профессию

Она отправилась наверх, в спальню, а Милли осталась внизу, понимая с полной безнадежностью, что теперь не в состоянии уснуть. Она не могла не думать о телефонном звонке. Снова и снова она проигрывала в уме каждое слово и фразу. От воспоминания о том, как резко изменился тон Хью Эмерсона, — и разве можно его винить за это? — по спине у нее бегали мурашки.

Не было в мире силы, которая заставила бы Милли отнести бумажник в местный полицейский участок, поэтому она нацарапала на чистом (то есть абсолютно безликом) листке бумаги такую записку.

«Дорогой Хью!

Тысяча извинений за телефонный звонок. Мы нашли Ваш бумажник и хотели пошутить, но шутка получилась ужасной.

Горько сожалеем.

P. S. Простите, простите, простите».

Чтобы не мучиться долго над вопросом, достаточно ли таких извинений, Милли поскорее упаковала записку вместе с бумажником и его содержимым, написала на конверте адрес Хью и обклеила его всеми марками, которые держала дома на крайний случай.

В два часа ночи, желая побыстрее избавиться от улики, она добежала босиком до угла и опустила посылку в почтовый ящик.

ГЛАВА 4

Через неделю Эстер явилась домой ошарашенная.

— Ты просто не поверишь...

— Ричард Брэнсон пришел на рынок, увидел тебя за прилавком и сразу же тебя нанял, — предположила Милли. Эстер продавала дешевые, веселенькие и иногда крайне эксцентричные серьги, и ее вряд ли могли избрать Деловой женщиной года. — Он хочет, чтобы ты возглавила новую ювелирную империю «Девичьи безделушки».

— Ха, ха. Отгадывай снова. — На этот раз в виде подсказки Эстер прижала обе руки к груди, изображая учащенное сердцебиение.

— Ты собираешься вымыть окна, почистить ковер и заняться вместо меня посудой.

Конечно, это была еще одна дружеская шутка; всерьез Милли не ждала, что это произойдет.

— Повнимательнее, ладно? — выкрикнула Эстер. — Я потеряла голову. Я в экстазе. Видишь? Смотри на меня. — Она драматически закатила глаза, как Рудольф Валентино — Я падаю в обморок, потому что никогда такого не испытывала.

— Ясно. На улице ты столкнулась с Джимом Дэвидсоном и он сказал: «Эй, привет! Эстер, дорогуша, сделай одолжение: я с ног до головы измазался в горячем шоколаде и был бы очень благодарен, если бы ты его с меня слизала».

Эстер испытывала необъяснимую слабость к Джиму Дэвидсону. «Игра поколений» была ее любимой телепередачей.

— Неверно, — отреагировала Эстер. Но без малейших признаков досады.

— Хорошо, я сдаюсь.

— Он вернулся.

— Кто? Арнольд Шварценеггер в роли Терминатора?

В следующий момент Милли догадалась. Легкое, но очевидное ударение на слове «он» выдало правду. Милли посмотрела на Эстер, которая только что не прыгала на месте от радости.

— О боже. — У Милли упало сердце. — Это Лукас, верно? Лукас Кемп.

Если речь шла о серьезных чувствах, то Лукас оставлял Джима Дэвидсона далеко позади. В стороне, в жалком виде и без всяких надежд. В годы бурного гормонального созревания Эстер Лукас Кемп был большой любовью ее жизни. Большую часть времени он относился к Эстер с откровенным равнодушием. Но изредка, когда бывал в настроении и имел достаточно девиц под рукой, он уделял ей немного внимания, танцевал с ней на вечеринках, провожал домой и страстно целовал — все в таком роде.

От этого Эстер, конечно, только еще больше любила его. Сам факт, что Лукас так с ней обращался, бесспорно доказывал, что он лучше нее и что она не заслуживает быть рядом с кем-либо столь потрясающим.

Лукас Кемп был диким и обаятельным, со смеющимися зелеными глазами и дерзкой усмешкой на губах. В те времена он носил длинные темные вьющиеся волосы и обтягивающие джинсы. Рядом с ним Эстер постоянно чувствовала себя в опасности — и этому невозможно было сопротивляться.

Однако, как думала Милли, это было уже давно. Шесть лет назад Лукас оставил Корнуолл ради более ярких огней Лондона. Возможно, теперь у него брюшко и он лысеет, может, работает в банке и ходит в свободное время в боулинг, и у него не больше обаяния, чем у тюбика с вазелином.

Все возможно, подумала Милли.

Хотя маловероятно.

— Можешь теперь говорить. — Голос Эстер звучал обиженно. — Не помешает хоть какая-нибудь реакция.

Ладно.

Милли бросила на нее пристальный взгляд.

— А как же Нэт?

— О! — возмущенно воскликнула Эстер. — Мне следовало знать, что ты заведешь разговор об этом. Обязательно надо его сюда вмешивать, да?

Благоразумие не было основным качеством Милли, но она знала, что должна здесь выступить в роли голоса рассудка. Эстер совсем потеряла голову.

— Давай садись. — Милли похлопала рядом с собой по ветхому дивану. Эстер все еще переминалась с ноги на ногу, как ребенок, которому надо по нужде. — Нэт славный, ты же знаешь. Ты много лет ждала такого, как он. Не стоит сейчас все портить.

Эстер уставилась на нее.

— Кто сказал, что я собираюсь портить?

— Эстер, посмотри, в каком ты состоянии.

Они слишком давно дружили, в этом была вся проблема. Милли знала ее как облупленную. Эстер, опустившись с шумом на диван, вздохнула и произнесла:

— Ладно, ладно, знаю, это глупо, но ничего не могу поделать со своими чувствами.

— Нэт такой милый, — напомнила ей Милли. — Он тебе подходит.

— Конечно. Как салат с вареной курицей и стакан минеральной воды с газом? Но нельзя прожить всю жизнь, питаясь этим, верно? Иногда ты не можешь удержаться от чего-то порочного и прекрасного, например от ведерка крем-брюле.

Нэт работал поваром, поэтому в этом смысле он был то, что надо, хотя это было не совсем честно. А тот факт, что он был амбициозен, не слишком улучшал ситуацию. В свое время он ухватился за возможность поработать в ресторане «Амазон» в Глазго, что не способствовало сглаживанию тернистой дороги к истинной любви.

В теории Эстер понимала, почему ему нужно было ехать: это важно для карьеры, это отличная возможность набраться опыта, работая в одном из лучших ресторанов Шотландии с двумя звездами по классификации путеводителя «Мишлен» и с поразительно бездарным шеф-поваром. О да, она все это понимала. В принципе. Но за последние пару месяцев принципы Эстер стали немного слабеть. Она страшно скучала по Нэту. Он работал безумное количество часов шесть дней в неделю. И почти как бог на седьмой день, завершив дела, он проводил свой выходной отсыпаясь в постели. Последняя поездка, которую Эстер предприняла, чтобы его увидеть, оказалась дорогой и крайне бездарной потерей времени.

В результате, Эстер сделала открытие, что можно кого-то страшно любить, но в то же время мечтать треснуть объект своей страсти тяжелым будильником по голове, особенно если этот объект лежит рядом с тобой в воскресенье в два часа дня и оглушительно храпит.