Алиса Берг - Личная жизнь моего мужа

Я знала, что мужа сегодня в театре не будет, он поехал по каким-то другим, не понятным мне делам. Вообще, все это выглядело странным, он знал, что я приеду к нему на работу по важнейшему делу, от которого зависит его будущее, а сам вдруг укатил неизвестно куда. И почему я об этом задумалась только сейчас, когда вхожу в фойе?

Театр был совсем небольшой, но очень приятный, сделанный со вкусом. С гордостью признаюсь, что и я внесла свою, хотя и скромную, лепту в его дизайн. Если говорить честно, это было по-настоящему наше коллективное с мужем произведение. Тогда мы строили великие планы по завоеванию мира, теперь же я приехала сюда спасать все это хозяйство. Или не спасать, а топить. Не так-то легко бывает сделать выбор.

В театре был выходной. Точнее, спектакля не было, а вот репетиция должна была быть. Правда, без моего мужа. Что, повторю еще раз, действительно странно. Чем больше я думала над этим вопросом, тем подозрительней представлялась мне ситуация. Куда же он помчался, ведь насколько я знала, постановка находилась в завершающей стадии. А от этого спектакля многое зависит; если его постигнет неудача – спасти театр будет почти невозможно. Он просто станет окончательно никому не нужным. А в это время муж где-то совсем в другом месте, занимается совсем другими делами. Как вы думаете, о чем я должна подумать в этот момент? Не сомневаюсь, что вы угадали правильно. Все мужики кобели. Да простится мне это грубое и давно затасканное выражение. Но уж больно точно она отражает их природу.

Я тихонько вошла в зал. Репетиция была в самом разгаре. Ее вела второй режиссер, та самая Галина Яценко, от которой я получила то самое памятное sms. Я знала, что режиссером она была чисто номинально, мой супруг редко подпускал ее к режиссерской работе и считал бездарной. И то, что она заменяла его в такой ответственный момент, снова наводило на определенные мысли. Господи, я и забыла, что уже известила вас о своих догадках. Но что же делать, если ни о чем другом думать не в состоянии. Так что терпите, если можете. Если не можете, все равно потерпите.

Чтобы отогнать эти мысли, я попыталась сосредоточиться на репетиции. Муж очень долго и упорно искал пьесу для нового спектакля и нашел ее у какого-то неизвестного автора. И был в полном восторге от нее.

Само собой, пьеса была о любви. Репетировали сцену объяснения героев. Главную героиню играла Алла Молоткова. Я хорошо помнила, как она только что появилась в театре. Мне сразу же стало как-то не по себе, уж больной красивой она выглядела. Не то, что я почувствовала опасность, но любая жена предпочитает, чтобы ее мужа окружали уродины. Так спокойней. Но я прекрасно понимала тогда, как понимаю и теперь, что в театре должны работать красавицы. Иначе кто туда пойдет? Чтобы посмотреть на страшненьких есть множество других мест.

Я не видела ее пару лет и удивилась тому, как сильно постарела она за эти годы. Она больше не была молодой женщиной, она пересекла незримую черту, отделяющую один возраст от другого. И теперь уже находилась в другой возрастной категории. Но при этом по роли явно играла молодую девушку. А ведь в театре, насколько я знала, было несколько действительно молодых девушек. Я оглядела зал и увидела их сидящих неподалеку от меня. Почему ни одна из них не задействована? Не трудно представить, с каким чувством они смотрят на происходящее.

Мне повезло, я пришла к концу репетиции. Прогнав сцену, Яценко устало опустилась в кресло. Меня она все еще не замечала, так как сидела ко мне спиной. Я тоже не спешила предстать перед ее светлыми очами. Меня не покидало ощущение, что эта женщина то ли сильно утомлена, то ли вообще что-то у нее не в порядке в жизни.

Яценко вдруг решительно встала, повернулась и застыла, как охладевший чугун, – так не нее подействовало то, что она увидела мою скромную персону. По ее лицу было заметно, что она не готова к нашей встрече. Но в таком случае, зачем посылала мне послание? Разве не для того, чтобы я тут оказалась? Или ты, дорогая, думала, что я не приду и не найду тебя? А я вот и нет, пришла и нашла. Так что, встречай.

Я двинулась ей навстречу. Мало ли что, вдруг она захочет исчезнуть?

– Здравствуйте, Галина Борисовна! Очень рада вас видеть в добром здравии.

– Я тоже рада вас видеть, Мария Владимировна. Давно же вы у нас не были!..

– Давно. И вижу, напрасно. Кажется, у вас много интересных событий происходит?

Яценко подозрительно посмотрела на меня.

– О чем это вы?

– Например, репетиция идет без главного режиссера. Хотя скоро премьера.

– Евгений Романович уехал.

– Это я поняла, раз его тут нет, то он где-то в другом месте. Как вам моя логика?

– Железная.

Я огляделась вокруг и обнаружила, что все на нас глазеют с нескрываемым любопытством. В цирке на медведей не смотрят с таким интересом, как смотрели на нас. Хотя… с другой стороны, а чего на косолапых смотреть, ничего интересного с моей точки зрения в них нет. Звери как звери. Не то, что мы, люди. Такое откалываем…

– Может быть, пойдемте, где-нибудь поговорим?

– Хорошо, – без большого энтузиазма согласилась Яценко.

Я все больше недоумевала. Сама постаралась, чтобы я оказалась в театре, а когда цель достигнута, нос воротит. Как это понимать? Согласна с вами, у меня есть все основания для возмущения таким непоследовательным поведением. Но возмущаться я не стала. Может, когда-нибудь и настанет это счастливое время, но явно не сейчас. Иначе уж точно ничего и никогда не выясню.

Мы вышли из зрительного зала и прошли в кабинет с надписью директор. Директором и по совместительству главным режиссером или наоборот, уж как кому нравится, был мой супруг. Значит, мы сидели в его кабинете.

Я с интересом стала осматриваться. Но ничего интересного не увидела, мебель вся та же, ее давно пора менять.

– Извините, что привела в кабинет вашего мужа, – сказала Яценко. – Театр маленький, других помещений для разговора нет.

Это было не совсем так, хотя театр действительно был маленький, но пару комнат для общения при желании найти было можно. Все же я еще не все забыла. И раз она меня привела именно сюда, значит, сделала это не случайно.

– Здесь вполне нормально можно пообщаться.

– Да, – словно под принуждением согласилась Яценко, – но Евгений Романович не любит, когда тут бывают посторонние. Но я подумала, что вы ему все же не посторонняя.

Я почувствовала возмущение. Что значит все же не посторонняя. То есть в какой-то степени посторонняя, но еще не до конца. Скажите, с вашей точки зрения я сделала правильный лингвистический анализ услышанных слов? Разумеется, у каждого может быть свое мнение на сей счет, но лично я интерпретировала сказанное именно таким вот образом. И у меня не было ни малейших сомнений, что эта фраза прозвучала отнюдь не по ошибке, госпожа Яценко явно хотела меня унизить. Разве я не права?