Светлана Чистякова - Понарошку

И во взгляде её явственно читалось чувство вины, от которого Гоша окончательно взбесился.

— Если я тебе противен, если так неприятен, тогда почему ты пустила меня в свою постель?!

Катя лишь вздрогнула от его слов, но продолжала молчать. Как казалось Наумову, из чистого упрямства, из банальной женской вредности, той самой, из-за которой представительницы прекрасного пола стоически молчат, изображая из себя великомучениц, вместо того, чтобы объяснить суть проблемы.

О том, что сейчас суть проблемы необходимо объяснять ему, Игорь как-то совсем забыл. Зато помнил всё, что когда-либо казалось ему обидным в поведении Катерины.

— А может, ты меня просто жалеешь? В силу своего характера не можешь допустить, чтобы кто-то, пусть даже косвенно, но по твоей вине пострадал? И даже готова для этого пожертвовать собой?!

В кресле было уже не усидеть. Вскочив на ноги, он неимоверным усилием воли, заставил себя стоять на месте, хотя ему хотелось метаться по комнате, круша все вокруг. Он говорил, уже не вслушиваясь в смысл произносимых им самим слов, оживленно жестикулируя и не отводя взгляда от почти невозмутимого, с оттенком беспокойства, лица девушки, в надежде на хоть какую-то реакцию. Но она молчала, а когда он все-таки сделал несколько шагов к ней, попятилась.

Он понял, что теперь она действительно испугалась. Испугалась его. И это привело его в чувство, и в тоже время довело до критической точки.

— Мне, пожалуй, лучше уйти, — с трудом контролируя голос и тяжело дыша, произнес Гоша.

Но Катя не сдвинулась с места, загородив собою дверь.

— Игорь, я не понимаю…

Ему действительно лучше было уйти. Это стало бы самым разумным выходом в данной ситуации. Он бы сходил прогуляться минут на двадцать, успокоился, и они спокойно поговорили бы позже. Но она его остановила.

Катя и сама не смогла бы объяснить, почему ей жизненно важно было, чтобы Игорь сейчас не ушел. Не ушел в таком состоянии, с таким настроем.

А настрой у него был самый воинственный.

— Чего ты не можешь понять? Не понимаешь, как быть со мной? Кто я тебе? Не думал, что это настолько сложно для понимания! Так я рискну объяснить! Я люблю тебя! Это так называется, если ты не знала! А вот ты? Что ты чувствуешь?!

Всю фразу Гоша выпалил на одном дыхании, слова возникали в мозгу помимо его воли, он говорил, словно это последний шанс высказаться, а потом возможности уже не будет.

— Я-а…

Катя умолкла, не потому, что раздумывала над его вопросами, а потому, что до неё дошел смысл его слов.

«Я тебя люблю.»

Так просто, так буднично, словно это нечто само собой разумеющееся…

Когда-то Катерина думала, что, услышав от Игоря эту фразу, она вмиг станет самым счастливым человеком на свете, кинется ему на шею, чтобы прошептать на ухо «Я тоже тебя люблю», а потом спрячет своё лицо у него на груди, и будет тихо млеть в кольце его сильных рук…

И вот, услышала. И нет ни восторга, ни желания кинуться супругу на шею, ни даже сил ему улыбнуться. Слишком уж странно прозвучала сейчас эта фраза.

«Я тебя люблю.»

А дальше — почти как обвинение — «Что ты ко мне чувствуешь?». А чувствует она сейчас одно — желание защититься от него и его слов…

— А это так важно?

Ответить — не смогла. Спросила сама и плотнее стянула отвороты халата — непроизвольным защитным жестом.

Игорь в недоумении смотрел на её спокойное лицо.

— Что именно?

Катя нервно улыбнулась, скользя взглядом по комнате, не рискуя смотреть ему в глаза.

— То, что испытываю я. Мне казалось, тебя все устраивало… до сих пор. Меньше слов, меньше проблем и сожалений.

Укор и даже горечь в её голосе, ударили сильнее, чем он был готов. Не привыкший анализировать и извиняться, Наумов тут же ринулся в атаку:

— Ничего подобного! С самого первого дня нашего брака Я никогда не скрывал своих чувств! Я не шарахался!.. Не пытался отстраниться! Не дергался от случайных прикосновений!

А ты, стоит тебе лишь забыться на несколько минут, тут же вспоминаешь — при каких условиях мы оказались женаты!

— Можно подумать, это в мою голову пришла мысль о фиктивном браке! — в запале выкрикнула Катя и тут же осеклась, когда Игорь медленно двинулся в её сторону.

— Зато, тебе, Катенька, я смотрю, много чего другого приходит в голову, — медленно с затаенной угрозой, произнес он, приближаясь к девушке.

Она заставила себя стоять на месте, хотя, в данный момент ей как никогда хотелось с визгом убежать прочь.

— Ты очень предусмотрительна, не так ли? — продолжал между тем Наумов. — Делаешь всё, чтобы ни в коем случае не осложнить себе жизнь.

Сунув руку в карман, Гоша достал оттуда коробочку, которую Катя узнала с первого взгляда.

Вспыхнув, она с трудом справилась со смущением.

— Ты рылся в моей сумке?!

— Нигде я не рылся! Она нечаянно упала, когда я ставил пакеты на пуфик, и вот это выпало вместе с мелочью.

Игорь уже стоял в непосредственной близости от Катерины, прожигая её взглядом.

— А, собственно, что тебя так удивило? — Катерина знала, что лучший способ защиты — нападение и решила им воспользоваться. — Неужели мама не говорила тебе, что после занятий… сексом бывают дети? — спросила она. Её голос дрогнул только раз, когда нужно было дать название тому, чем они занимались в постели, и она все же сказала «секс», предпочитая не упоминать слово «любовь» даже в таком контексте.

Катя, казалось, чего-то ждала от него. Каких-то слов или действий, а он мог только злиться на неё, такую спокойную, исполненную чувства собственного достоинства и уверенности в своей правоте. Почему она так спокойна, так сдержанна, словно в броню закована? Не отступит, не откроется, ни словечка о себе не скажет. Закрыта для него, а ведь он думал, что может читать её, как открытую книгу.

Гошу просто вывели из себя Катины судорожно сжимающие ткань пальцы.

— Почему же? Я очень даже хорошо все знаю. — Сделав шаг вперед, он скользнул взглядом по её лицу, отмечая, как она напряглась и насторожилась. — А меня ты спросить не хочешь? Нужно ли мне это? Неужели ты думаешь, что я не смог бы позаботиться о подобных вещах сам?! Ты мне настолько не доверяешь? — Подняв руку, коснулся её щеки, скользнул подушечками пальцев по шее и потянул за ворот халата. Затем резко притянул к себе, сминая губы весьма далеким от нежности поцелуем, провел руками по спине, дернул завязанный на талии пояс, ожидая её реакции, ожидая отпора или страсти — чего угодно, только не спокойного безразличия, но Катя не двигалась, покорно принимая его ласки.

Она только крепче сжала отвороты и отвернулась, не сопротивляясь, но и не делая ни единого движения навстречу ему.

Хуже уже просто быть не могло.

— Ой, прости! Забылся. Тебе, видимо, нужно сначала принять вот это, а то всякое может случиться! — Отстранившись от девушки, Гоша швырнул на кровать таблетки, сам не зная, что он вытворит в следующее мгновение. Сорвет с неё этот чертов халат и зацелует до смерти или пойдет биться головой об стену от безысходности.