Джон Кейн - Актриса года

— Да, любовь моя, — ответила блондинка, голова которой покоилась между ног брюнетки, и задвигалась еще быстрее, трогая кончиком языка самые чувствительные и сладкие местечки.

— Так, так, детка! Давай… еще… Не останавливайся!.. — стонала брюнетка.

Женщины занимались любовью уже более часа, все с той же пылкостью, что и вначале, упиваясь каждым изгибом тела друг друга, исследуя его язычками. Напоминали они при этом свиней, зарывающихся в землю пятачками в поисках вкусных трюфелей. Ароматические смеси на тумбочке в изголовье источали сладковатый аромат ванили, шелковые занавески на окнах трепетали от предрассветного бриза. То было их самое любимое время суток, самое подходящее для того, чтобы заняться любовью. Солнце уже окрасило небо над их коттеджем в Голливуд-Хиллз в нежно-розовые тона. И пока другие обитатели Бигвуд-Каньон просыпались, умывались и собирались завтракать мюсли, фруктовым соком и булочками, эти две женщины наслаждались своей близостью, и никакие яства в мире не могли, по их мнению, заменить им ее.

— Сильнее, малышка, сильнее! — умоляла брюнетка. — Протолкни на всю катушку! Полный вперед!

«Еще немного, — подумала блондинка, — и до Египта, пожалуй, доберусь». Однако все же удвоила свои старания.

— О, да, да, вот так! — лепетала брюнетка.

Из телевизора, стоящего на бюро, доносилось невнятное бормотание; голос ведущего программы новостей придавал некий сюрреалистический оттенок всей этой сцене, пропитанной жаркой, судорожной страстью.

— Последние известия о вторжении в Алжир… — вещал диктор, а язык блондинки проникал глубже и глубже. — Сильные ветры пронеслись ураганом над Каролиной, — сообщил ведущий прогноза погоды.

Тут брюнетка взвизгнула и закричала:

— Да, да, да!.. Малышка!

Блондинка продолжала свою оральную аэробику. Тело брюнетки извивалось и изгибалось, она дергала задом, точно необъезженный мустанг, которого хлещет бичом ковбой.

— Еще, еще! — молила она. — Не останавливайся, только не останавливайся!

Теперь из телевизора доносился уже женский голос:

— Номинантками на премию «Оскар» стали: Фиона Ковингтон за фильм «Мэри», Карен Кролл за «Жертвоприношение», Эмбер Лайэнс за «Как будто… холодно», Лори Сифер за «Потерять Софию»…

Блондинка приподняла голову над ляжкой брюнетки.

— Эй, — сказала она, — меня вроде бы только что номинировали на «Оскара»…

Брюнетка в ответ содрогнулась и испустила протяжный глухой стон.

— Невероятно! После всего, через что мне довелось пройти, эти ублюдки наконец-то раскошелились! Меня выдвинули! Ура, ура!.. Я — номинантка на звание лучшей актрисы года!

— Все это замечательно, малышка, — сказала брюнетка и притянула голову блондинки к своему паху. — Однако давай все же довершим начатое…

— Сильнее, сильнее… вот так… Теперь поглубже, вот здесь… а тут полегче… так, так, еще, еще… О Боже, какое наслаждение!.. Покрепче, посильней!

Эти указания Конни Траватано давала своей массажистке, шведке по происхождению. Они мало чем отличались от распоряжений, которые она же давала режиссерам, продюсерам и звукорежиссерам, работавшим с ней, — четкие, всегда выверенные и оправданные. А также подразумевающие, что, если те не будут следовать им, она, Конни, тут же все бросит и уйдет. За тридцать лет работы в кинобизнесе Конни научилась добиваться своего.

Хельга, работавшая массажисткой Конни вот уже года три, обрабатывала теперь бедра кинозвезды.

— Будем делать травяную маску, когда я закончу? — осведомилась она.

— Но ты делаешь мне эту маску уже два дня подряд! — воспротивилась Конни.

— Да, но она очень хороша для вашего лица, мадам. Оживляет кожу…

— Нет, — сказала Конни. — Еще одна травяная маска, и у меня на носу вырастет полынь. К тому же вот-вот будут оглашать список номинантов.

— Мы с Бьоргом молились за вас вчера, мадам. — Бьоргом звали мужа Хельги. Он утверждал, что некогда чистил сапоги и туфли самому Ингмару Бергману.

Конни села и накинула на плечи халат.

— Спасибо, Хельга, — сказала она. — И благодарю тебя за то, что пришла сегодня пораньше.

— Не за что, мадам. Бьорг тоже встал сегодня рано. Работает над своей книгой.

— Все еще пишет мемуары? — спросила Конни.

— О да! «Ледяные ноги, ледяное сердце: сапоги Ингмара Бергмана». По-моему, очень удачное название, вам не кажется?

— Побивает все известные мне, в том числе и «Глаза Лауры Марс». — Конни вовсе не хотелось разбивать иллюзий Хельги. Пусть продолжает думать, что ее муж действительно талантливый сочинитель бестселлеров. Ведь в мире искусства всегда существовали большие и маленькие люди. И Конни уже давным-давно усвоила золотое правило: от маленьких людей можно добиться буквально всего, чего хочешь. Не надо только разрушать их мечты.

Хельга принялась собирать свои баночки и флакончики, Конни же вышла в коридор, соединяющий гимнастический зал с остальными помещениями ее особняка в Бель-Эйр. Проходя через холл, мельком оглядела выставленный под стеклом длинный ряд золотых дисков. То была живая история, отражение быстро менявшихся вкусов и отношения к американской поп-музыке за последние тридцать лет.

«Конни Траватано: Первый альбом», «Конни Траватано: «Сицилийские серенады» и «Малышка с Бродвея», «Конни едет в Ливерпуль», «Конни Траватано: Пятый альбом», «Любовь, мир и Конни», «Конни Траватано: Где я и нужна ли самой себе?», звукозапись к фильму «Под сверкающим шаром диско», звукозапись к фильму «Оливер-ІІ», «Лучшие хиты Конни», «Моя Шейрона, моя Конни» — песни в стиле кантри, «Драка подушками» (звукозапись), «Живи в песках» в исполнении Конни Траватано», «Конни Траватано: Бродвей — это вся моя жизнь», «Немного песен в исполнении Конни и Джулио», «Конни Траватано: Миражи любви», «Полный альбом хитов Конни Траватано» и, наконец, «Просто Конни».

Самый примечательный факт, если уж говорить об этих альбомах, заключался в том, что лишь на них теперь можно было услышать пение Конни. Поп-дива, тиражи пластинок которой были сравнимы разве что с тиражами дисков Барбры Стрейзанд и Дайаны Росс, вместе взятых, вот уже лет десять как перестала петь на публике. Решение имело практическую подоплеку: она хотела целиком сосредоточиться на кинокарьере. Но тиражи альбомов все множились, и певица, родившаяся, кстати, в Ньюарке, вскоре поняла, что, перестав появляться на сцене и экранах телевизоров, лишь укрепила свою популярность. И хотя несколько фильмов подряд с ее участием провалились, Конни не изменила своему решению не выступать больше перед публикой. «Всегда успеется, — думала она. — А пока все козыри у меня на руках».

И она едва не разыграла свои козырные карты, когда нашла сценарий под названием «Помидоры и бриллианты», комедийную мелодраму об итальянской вдове из Бруклина, которая выигрывает в лотерею деньги и возвращается в родной Неаполь. Взяв на себя половину расходов по финансированию, Конни убедила Сидни Люмета выступить в качестве режиссера-постановщика, а также уговорила Энди Гарсиа стать ее партнером. После трех провалов подряд этот фильм стал почти культовым, Конни совершенно блестяще сыграла в нем роль взбалмошной, изголодавшейся по любви женщины. И вот теперь, если ее выдвинут в номинантки на «Оскара» — и если она его еще и получит! — можно будет сказать, что старания ее не пропали зря и что она стала настоящей кинозвездой.