Пьер Рей - Вдова

Джереми беспокойно заерзал на стуле. Ему было очень неловко.

— Скажи наконец, в чем дело!

— Я встречался с Вирджинией. Она не дала тебе ни цента. Ты мне солгал! Скотина, грязный обманщик! И что ты завтра ответишь Пегги на ее вопрос о деньгах?

Джереми попытался изобразить гнев, что ему иногда удавалось, но сейчас это вышло неубедительно.

— Я попрошу ее подождать!

— Она не из тех, кто ждет!

— Да пошла она!

— А не пойти ли тебе самому? И знаешь — куда…

— Что я могу поделать, если мать отказала? Попробуй сам вытряхнуть из нее хоть цент.

— Вопрос не в этом!

— А в чем?

— Ты стал врать. Понимаешь, врать!

Джереми пожал плечами.

— Я хотел выиграть время.

— Браво. У тебя великолепно получается!

У Джереми было огромное желание налить себе стаканчик, но он не решался и от этого злился еще больше. Белиджан не отстает от матери и обходится с ним как с безответственным мальчишкой. Но все же он постарался сдержать себя и заговорил вполне дружелюбным тоном:

— Послушай, Бели…

— Заткнись! С меня хватит!

— Я начинаю беситься, когда вспоминаю об этой дуре. Сколько лет она нам портит кровь! Не будь мой брат идиотом, он не женился бы на ней.

На этой фразе Джереми, понимая, что заходит дальше, чем следует, чуть не поперхнулся. И тогда, вопреки своему желанию, он неожиданно выпалил свой обычный вопрос:

— Что ты собираешься делать?

— Понятия не имею, — мрачно ответил Белиджан. — Только в одном я абсолютно уверен: надо найти два миллиона, и как можно быстрее.

— У партии? — робко спросил самый молодой из Балтиморов.

— Касса пуста. Сам знаешь, сколько он нам стоит, этот О'Брейн!

— Пусть бы старикашка, которого она нам лепит, поскорее сдох!

И тут Белиджан совершил ошибку. Он машинально сказал:

— Старик больше меня не беспокоит.

Только он знал, что Арчибальд Найт в настоящий момент решил продлить на неопределенный срок свою холостяцкую жизнь. Белиджан с досадой покусывал губы, но было уже поздно.

— Вы его убедили? — с надеждой в голосе спросил Джереми.

— Что ты имеешь в виду? — неискренне удивился Белиджан.

— Он отдал Богу душу? — не отставал Джереми.

— Джереми, я дам тебе совет. Поезжай к матери. Упади к ее ногам, обещай ей все что угодно, выпроси у нее свою часть наследства, но достань деньги. До сегодняшнего дня мне удавалась, не знаю каким чудом, обезвреживать Пегги. Но завтра все будет потеряно. Я ничего больше не смогу сделать. И она долбанет нам выборы!

— Но Бели, — возмутился Джереми, — ей нечем будет нас шантажировать, ведь Найт уже не хочет жениться. Теперь ее угрозы и выеденного яйца не стоят!

Белиджан уныло посмотрел на соратника, а воодушевившийся Джереми продолжал:

— Она наконец-то отстанет от нас!

Будущее казалось ему окрашенным во все цвета радуги. Отныне он был убежден, что сможет противостоять бывшей невестке. Имея на руках такие козыри, нужно быть последним кретином, чтобы проиграть.

— Послушай, Бели, — сказал он не задумываясь, — я сделаю все, о чем ты меня просишь. Я вернусь к маме, попытаюсь снова…

Белиджан с сомнением покачал головой.

— Ладно. Попробуй.

Он прекрасно знал, что Джереми лжет и что скандал вот-вот разразится. Его кошмары имели одно лицо — лицо Пегги.

Утром в восемь, как обычно, Луи и Марсель явились на работу и были приняты Ахиллом — свеженьким, бодрым, уже выбритым.

— Все в порядке, парни? Хорошо спали?

Среди сторожей при морге медицинского факультета Ахилл пользовался славой человека с железными нервами. Летом он переносил свою раскладушку в покойницкую, уверяя, что это единственное место в Париже, где не страдаешь бессонницей от изнурительной жары. Дурачил их коллега или на самом деле спал в одном помещении с мертвецами, Луи и Марсель не знали. Они считали нормальным играть там в карты, пить, есть, развлекаться. Но спать!

— Секундочку!

Насмешливо улыбаясь, Ахилл прошел в покойницкую, дверь которой намеренно оставил открытой, и на глазах у приятелей стал складывать свою раскладушку. Ее и ворох журналов «Он» и «Плейбой» Ахилл отнес в контору и убрал в шкаф. Указывая на весьма смелую фотографию на обложке одного из журналов, он громко заржал:

— Эти бабы там, на картинках, расшевелят даже мертвого!

Шутка показалась его сменщикам довольно забавной, и они в свою очередь тоже засмеялись.

Как только Ахилл удалился, Луи спросил у Марселя:

— Ты веришь, что он похрапывает рядом с этими жмуриками?

— Кто его знает… Поможешь мне?

Они перенесли стол из конторки в зал, прихватив с собой плитку, еду и карты. Но приступить к приятным занятиям приятелям не удалось: им сообщили, что в морг на опознание явились две женщины.

— И постарайтесь быть посерьезнее, — добавила звонившая секретарша, — это важные шишки.

— Давай по-быстрому, Луи, опять переезжаем!

Стол был водворен на прежнее место, еда, бутылка и плитка исчезли в шкафу. И в этот момент появился профессор Майет собственной персоной, за ним шли две женщины.

— Эти дамы пришли по поводу господина Эрнеста Бикфорда, — сухо сказал Майет.

Марсель поспешил к огромному журналу.

— Одну секундочку, господин профессор.

Майет обратился к той, что была постарше:

— Мадам, вы желаете остаться одни или предпочитаете, чтобы я был рядом?

— Одни, — тихо попросила ее молодая спутница.

Майет с поклоном, который красноречиво свидетельствовал о важности посетительниц, сообщил, что остается в их распоряжении и будет ждать у выхода.

Луи поспешил на помощь Марселю, который растерянно листал книгу учета. Тот шепнул ему:

— Черт! Бикфорд… Бикфорд? Когда он к нам поступил?

— Бикфорд? Вчера.

— Вчера их было трое! Который из них?

— Откуда я знаю? Ты ничего не записал!

— Я думал, ты это сделаешь.

— Вот так влипли!

— Ага, нашел! — пробормотал Луи сквозь зубы. — Открой девятый.

Марсель торжественно повернулся к двум женщинам и произнес:

— Дамы, не угодно ли вам последовать за мной?

Он прошел в морг, осторожно выдвинул ящик под номером 9, затем почтительно отступил на два шага, со злостью думая о том, что эти две идиотки испортили ему завтрак. И чего они застыли как вкопанные, вместо того чтобы подойти и в две минуты покончить со всеми этими формальностями? Молодая судорожно вцепилась в руку второй, в черных очках. Видя, что ни одна из них, похоже, не сделает и шага, Луи, который стоял сзади, кашлянул.

Этот звук был рассчитан на то, чтобы привести посетительниц в чувство. Они приблизились к ящику, в котором лежал толстый, лысый и крайне непривлекательный тип.

— Эрнест Бикфорд, — скорбно, как только мог, произнес Марсель.

Молодая женщина склонилась над ящиком и, отшатнувшись, громко воскликнула: