Татьяна Дубровина - Высший пилотаж

Я недоразвитая. Каждый раз, когда я краем уха слушаю девчонок, поневоле заливаюсь краской. Тогда голову пониже, уткнуться носом в формуляр, сделать вид, что с головой ушла в работу… А на самом деле жадно ловить краем уха обрывки фраз, стараясь ничего не пропустить.

Как легко они щебечут на эти темы! А я завидую. Мне бы эту легкость и непринужденность!

У Сашеньки очередной хахаль. Ее просто распирает от желания поделиться. Как она может? Это ведь сокровенное… запретное… Я бы никогда не отважилась вынести на всеобщее обсуждение то, что происходит между двоими… Да мне и выносить-то нечего… А Саша возбужденно рассказывает Ларисе:

— Как пристал с расспросами! Кто до меня был? Расскажи… Ужас просто!

— А ты? — Лариса оглядывается и понижает голос.

— Ха-ха… Я ему: ты что?! Я ангел просто…

— А он?

— Не верит! Говорит: опытная… Ну, я губы надула. Говорю, не попрекай ошибками молодости. Был один козел, даже вспоминать не хочу… Вот ты — другое дело!

— Ага! — кивает Лариса. — Им польстить — так веревки вить можно.

— Нет, ну это же просто кошмар! — кипятится Сашенька. — Ведь главное, каждый вот так допытывается. Сами нашляются, а от нас требуют, чтоб себя для его светлости берегла. А правду скажешь — так глаза как полтинники: ах, ты гулящая! Лицемеры! А представь, если б я ему девочкой досталась? Небось тут же в сторонку свалил бы…

— Почему?

— Так если до него никому не понадобилась, так и ему не нужна, — резонно замечает Саша.

Да… у каждого свои проблемы. Я вот добереглась… И расстаться боюсь с таким сокровищем. А после того как девчонок наслушаюсь, так еще страшнее становится. Это уже на болезнь похоже: чем дальше, тем хуже.

Говорят, что с возрастом это сделать все труднее. Организм не может перестроиться. От боли можно сознание потерять.

Девчонки рассказывали о какой-то женщине, которая в тридцать наконец решилась. Так ей даже врача пришлось вызывать… прямо к брачному ложу… Господи, стыд-то какой! Вся «скорая» со смеху умирала…

А мне скоро двадцать семь. А вдруг и у меня так же? Уж лучше и не пытаться…

И потом, Сашенька, пожалуй, права. Мужчины ведь как рассуждают? Раз никого не было, значит, никому и не понадобилась. Не было желающих… Так сказать, второсортный товар… Это в молодости естественно. А я уже… старуха. Нет, правда… Помните у Лермонтова? «Она была уже старухой. Ей было двадцать шесть…» Теперь, когда я хорошо вижу, могу разглядеть в зеркало предательские морщинки в уголках глаз. Это оттого, что слишком много читаю…

Я вообще в последнее время боюсь зеркал. Мне кажется, что это не я, а незнакомая старая женщина, печальная и скорбная… Наверное, я скоро стану такой же, как она… с противно поджатыми тонкими губами, подозрительным взглядом и морщинистой шеей… У нее на лице написано, что ей ни разу не было дано узнать любовь, что она не стонала в мужских объятиях, не носила под сердцем дитя… Скоро это станет заметно и по моему лицу… Девчонки хихикают над нашей начальницей Верой Петровной, когда та начинает взахлеб рассказывать о своей кошечке. Дескать, мужика бы ей завести, а не киску тискать… А я молчу про свою Пусю. И про то, что вяжу крючком салфетки и что развожу рассаду… Типичный джентльменский… нет, стародевский набор.

Как у Сашки глазки заблестели, когда Иона встречал меня у библиотеки! Так и стреляла, как снайпер! А потом полдня шепталась с Ларисой и посматривала в мою сторону. И во взгляде ясно сквозило уважение! И я… я гордилась… Да, мол, и у меня есть… Просто я этого не афиширую… Это я напоказ скромница, а на самом деле — ого-го! Огонь! В тихом омуте черти водятся! Мне хотелось, чтобы они думали именно так.

А теперь интерес у девчонок угас. Конечно, красивый брюнет уже целый месяц не заглядывает. Наверное, они решили, что он сбежал от меня, как черт от ладана. И наверное, они на его стороне. По их мнению, мы слишком разные. Земля и небо… Вот уж удивлялись: что он во мне нашел? А я и сама не знаю.

Самое обидное, что девочки правы. Только у меня не хватает смелости открыто это признать и эдак легонько заметить в разговоре — да! сбежал! поматросил и бросил… Незачем им знать, что до «матрошенья» у нас так и не дошло…

Представляю, как Сашенька глаза бы выпучила! А Лариска со стула бы упала, если б я рассказала им все откровенно. Точно решили бы, что у меня не все дома. От своего счастья отказалась — ну, просто ненормальная! Клинический случай!

Они бы зубами и ногтями пытались удержать такого, как Иона. Я бы… тоже пыталась… если бы знала, что нужна ему, что он меня любит. А так… Лучше забыть. За месяц он обо мне даже не вспомнил. Если бы хотел видеть, нашел бы. И дачу знает, и домашний адрес, и библиотеку… Ведь сам разыскал, когда надо было… Теперь, значит, не надо… Легкой победы не получилось, а к трудностям такие баловни, как Иона, не привыкли. Да и кому нужны лишние сложности? Да — да. Нет — нет. И разошлись, как в море корабли.

Сиди, дуреха, со своей «проблемой», пока окончательно не завянешь. Другие небось сговорчивее…

Я без конца анализирую то, что произошло между мной и Ионой. Уже полный сумбур в голове, не разобрать, кто прав, кто виноват. И даже посоветоваться не с кем. Не с мамой же делиться вопросом взаимоотношения полов. А подруг у меня нет. Так, знакомые… У нас хорошие ровные отношения, можно книгу обсудить или политические события. Иногда у меня совета просят, любят, что я «раскладываю по полочкам»… А вот откровенности, интимной доверительности нет. Помните, как Наташа Ростова с Соней своими чувствами делилась? Нет у меня такой Сонечки. Да, честно говоря, и не сумею я требовать от подруги сопереживания.

Раньше всегда наоборот было. В школе я всегда всем помогала, выполняла функцию жилетки. Контрольную дать списать, посуду помочь помыть или в магазин вместе сходить, а потом часами выслушивать жалобы и глубокомысленно давать «умные советы». А вот в кино или на танцы всегда без меня бегали. Если у кого-то компания собиралась, то тоже без меня. Скучно, наверное, им со мной было. Какая радость, если кто-то сидит в уголке и глаза поднять боится. Все по углам целуются, а я как соглядатай… Наверное, дело не в девственности, а в чем-то другом, а это уже следствие первоначальной причины. Даже в детском саду я была сама по себе, играла в сторонке с куклой или в песочке копалась. Воспитательницы меня тоже как будто не замечали. Вспоминали только, если надо было смыться из группы, чтоб покурить или потрепаться. Тогда меня выволакивали из укромного местечка и ласково уговаривали: «Иди сюда, Машенька, иди, умница. Почитай детишкам книжечку». Я единственная из всех уже в пять лет бегло читала…

Как-то так само собой получилось, что я везде чувствую себя «чужой девочкой». Вот и Сашенька с Ларисой повернутся в мою сторону только за пару минут до начала обеда и то потому, что чай обычно завариваю я. Я запасаю мяту, мелиссу, чабрец, липовый цвет, сушу в тени на чердаке, раскладываю по коробочкам, колдую над чайником…