Татьяна Дубровина - Высший пилотаж

Иона обнял меня, его горячие губы быстро коснулись шеи… Щекотно… мурашки пробегают по спине от его неровного дыхания. Легкая дрожь под коленками… Страшно… И в то же время я мысленно подгоняю его. Зачем он тянет, продлевая эту муку ожидания? Уж лучше разом! Я ведь приняла решение. Я знаю, что должна принадлежать ему, и я хочу этого… А он все путается в застежках, и я не вижу его лица… А это очень важно, какое у него лицо? Вдруг на нем самоуверенная насмешка, вдруг он смотрит на меня по-хозяйски, как властелин на свою наложницу? Почему он молчит? Такая тишина вокруг… Две свечи у изголовья бросают неровные колеблющиеся блики на затянутые присобранными драпировками стены… И мечутся по ним длинные тени: одна большая, Ионина, а другая маленькая, какая-то жалкая… И мне кажется, что на самом деле я уже не здесь, перед ним, а в этом царстве теней. Там я настоящая, а здесь только мое отражение…

Это белое платье как броня. Я чувствую себя, словно в коконе, я вся опутана липкими нитями-паутинками, а под ними, глубоко внутри что-то зреет. Так гусеница затихает на время, чтобы произошло долгожданное перерождение. Но она-то знает, что по законам природы непременно разорвет свой тесный плен и выпорхнет наружу легкой прекрасной бабочкой… А какая незнакомая сущность появится, когда лопнет мой кокон? Эти кружевные вериги медленно сползают с плеч… В комнате тепло, откуда же вдруг озноб? Почему тело покрывается мелкими мурашками? Наверное, это некрасиво… гусиная кожа… бр-р… Его руки медленно поворачивают меня… Его лицо так близко, а я почему-то не решаюсь поднять глаза…

Ее ресницы трепещут, полуоткрытые губы подрагивают, нежный румянец, словно жар, разливается по щекам… Она вся — ожидание, вся — робость и смущение. Но в глубине этих карих омутов плещется огонь… или это золотые блики от пламени свечей? Она колеблется долю секунды и вскидывает на меня отчаянный взгляд.

— Знаешь… — с трудом выдавливает Маша. — Я… У меня еще никогда…

— Я знаю, любимая…

Огненный шар надувается и лопается у меня в груди. Я останавливаю ее слова поцелуем. Сколько раз я сегодня уже целовал их под шутливый отсчет и бурные крики наших гостей. Но сейчас они совсем другие, мягкие, податливые… Маша больше не косится испуганно, не делает попыток вырваться из моих объятий… Мы не выпили ни капли, а я пьян совершенно. И этот сладкий хмель идет от ее губ. И знакомый запах земляники… Я глотаю терпкую земляничную наливку и никак не могу утолить жажду…

Сколько раз я представляла себе, как это будет происходить. И никогда не могла дойти до конца, даже в самых смелых мечтах. Мне хочется, чтобы он выпил меня всю, без остатка, словно бокал осушил. Но не залпом, а медленно… до последней капли… И горячие губы отнимают у меня силы, все плывет и качается, весь мир стал таким зыбким и неустойчивым. А внутри будто волны накатывают, разбиваются о скалу, вскипают миллионами брызг… Они точат эту скалу, она медленно погружается в пучину… И теперь настоящий шторм вздымает гигантский вал… цунами… Земля больше не держит меня, разорвалась наша прочная связь, и я повисла в воздухе, невесомая, не ощущающая больше ничего на свете, кроме настойчивых и ласковых губ моего любимого… Впрочем, у меня есть опора — это его руки. Они сильные и надежные, они подхватили меня, словно в моем теле совсем нет веса… Я просто легкая пушинка на его руках… И мы плывем, летим вместе куда-то в неизвестность в сладком предчувствии чуда… Нет, мы не летим… Иона несет меня к кровати. Но я могу только догадываться об этом, потому что не вижу ничего, кроме его глаз. В них сейчас сосредоточен весь мир, в этих черных обжигающих каплях, бездонных, словно разверзшаяся бездна… Сейчас я провалюсь в нее, я не могу больше балансировать на краю, я растворяюсь… меня нет больше… это уже не я… Какой сильный запах роз… Откуда? Мягкие шелковистые лепестки прикасаются к спине… Когда он успел осыпать ими наше брачное ложе? Нет, не ложе — поляну в волшебном саду. Только там растут розы, не имеющие шипов… Какая-то незнакомая мне сила рвется наружу, навстречу его рукам. И томительный, разрывающий душу восторг от медленных ласковых прикосновений…

Сожми меня крепче, прижми к себе… мне хочется почувствовать твою силу, ведь я такая слабая… Как приятна эта слабость… Мне надоело быть сильной и независимой, я так от этого устала… Иона… Иван… Ванечка… Я шепчу это или мне только кажется? Твои пальцы чуть прижимают набухший сосок, накрывают всю грудь, спускаются ниже… И за ними вслед пробегает горячий ток, словно электрические разряды… Еще… дальше… мне совсем не стыдно, что я позволяю эти ласки… Я больше не стыжусь наготы… Посмотри на меня… Какой восторг и любовь в твоих глазах… Неужели это все мне?

Маша тихо стонет и шепчет мое имя… Она так прекрасна сейчас. Пшеничное золото волос, золотой отлив загорелого тела с двумя слепящими белизной полосками… Нетронутой белизной… Я первый, кому они раскрываются так доверчиво… Господи, я могу причинить ей боль! Прости меня, маленькая моя… Я чувствую себя просто чудовищем… Но и в этом тоже проявляется любовь. Знаешь, у нее много проявлений, и это таинство для двоих самый высший пик счастья… Просто ты еще не понимаешь этого… А твое тело само подается мне навстречу, напрягается, словно струна, выгибается вверх… И я медленно опускаюсь на него… Тебе не тяжело?

«Свеча горела на столе… Свеча горела…» Горят свечи у изголовья, упало на пол кружевное тонкое белье… И сейчас произойдет то, что я со страхом видела за этими мелодичными строками… Наверное, об этом можно писать стихи… Как жаль, что я этого не умею… Только какими словами я могу передать эти незнакомые ощущения? Судорожный жар внизу живота, дрожь Иониных пальцев, страх и нетерпение… Об этом не принято говорить вслух, это считается постыдным и неприличным… Но мне почему-то нравится такая интимная ласка, хочется продлить ее… нет… мне хочется большего… А может быть, так нельзя себя вести? Я ведь не знаю, как надо… Наверное, девушка должна скромно подавлять такие желания. Что он подумает обо мне?! Надо взять себя в руки… нельзя показывать свои сокровенные чувства… нельзя срывать с тайны последний покров… Нет…

Она словно опомнилась и посмотрела мне в лицо совершенно трезвыми испуганными глазами.

— Ты боишься?

— Нет… не надо…

— Хорошо… успокойся… я просто целую тебя… Так тебе нравится?

— Да…

Она крепко сжала колени. Она вся дрожит, как ребенок перед неведомой опасностью…

И я снова осыпаю поцелуями все ее тело, словно пытаюсь растопить ледяную царевну. И лед поддается… становится мягким и податливым, тает недоверие…

— Я люблю тебя… Ты моя единственная… Я ждал тебя всю жизнь…