Ирина Лобусова - Пять минут до любви

— Откуда ты знаешь, что по моим?

— Они же в твоей руке! Ты что, забыла? Мы же их вместе с тобой получали!

Я взглянула на две мятых бумажки и с отвращением бросила их в ближайшую урну.

— А, не расстраивайся! — сказал оператор, — Все так делают!

— Кто все?

— Все мужчины.

Я стала падать — и, чтобы не упасть, прислонилась лицом к холодному стеклу. Ничего не понимая, я чувствовала холод этого стекла руками.

— Отвези меня домой!

— Сейчас?

— Да, сейчас!

— Ты сорвешь съемки!

Мы стояли в самом центре заполненного людьми зала. Так как концерт еще не начался, все взгляды были направлены на меня. Большинство сидящих в зале смотрело по местному каналу мою программу — программу, в которой было много музыки, интересных сюжетов… Я вцепилась ногтями в ладони, чтобы не заплакать. Когда на тебя направлены сотни глаз, плакать нельзя.

— Я хочу домой!

— Это невозможно! Съемки уже оплачены — ты знаешь.

Знаю… Выхода нет.

— Я включаю камеру. Надо работать.

— Я не могу вести съемку! Мне плохо!

— Ты что, издеваешься?! Возьми себя в руки! Сколько людей смотрит на нас!

Сотни тысяч безнадежных, пустых дорог, спутанным ночным клубком уходящих от меня в небо. Сколько я прошла, сколько еще предстоит пройти… Безнадежно скитаться в сгустившейся тьме, нигде не находя ни приюта, ни света. Ничего, кроме разъедающей сердце тоски. Господи, разве я совершила какой-то страшный грех? Чем я заслужила все это? Почему мое сердце рвется, расползается на чужих глазах по кускам? А я не могу даже сделать вид, что подбираю обломки. Мне так страшно, как будто я уже умерла. За что? Чем я заслужила все это? Все, что я хотела — просто быть с ним. В моей груди хранилось столько нежности, любви и тепла. Почему теперь через окровавленные трещины моих глаз медленно вылетает все это? Почему среди целого моря жестоких, холодных душ и моя должна стать равнодушной и злой душою? Боль — это не слезы и не страдания, растворенные в темноте. Боль — это целое море ослепительно ярких огней, и тысячи уставившихся на тебя лиц, равнодушных, злых лиц, до предела жаждущих напиться твоей крови. Мое горе вызвало бы только злорадство. Слишком часто я мелькала в чужих глазах… Я не могу стоять перед камерой и улыбаться, словно идиотская кукла! Это слишком страшно, чтобы быть правдой! Я не выдержу! Я не смогу! Я…

Тихо склоненное к уху лицо:

— Они сидят в четырнадцатом ряду и он не сводит с тебя глаз. Девка ему что-то возмущенно говорит и говорит, но он даже не поворачивает в ее сторону голову. Не отрываясь, он все время смотрит только на тебя!

— Плевать на него! Плевать на всех!

— Неужели вот так запросто ты подаришь ему эту победу? Просто так, не делая ничего? Для того, чтобы вечно он считал себя сильнее?

— Ты о чем?

— Он сидит и смотрит на тебя. Если ты сейчас развернешься и выйдешь из зала (а уж он-то заметит, что ты не вернешься), он поймет, что случившееся сильно тебя расстроило. Ты покажешь ему, что он сильнее, ведь именно из — за него ты не сможешь выполнить свою работу и уйдешь с хорошего концерта. Он будет сидеть в зале и получать удовольствие, а ты будешь плакать где-то в одиночестве. Разве он заслуживает такой легкой победы? Почему бы тебе не показать, что все это не так? Измена — всегда унижение и оскорбление. Так покажи, что ты выше этого! Ты должна улыбаться, смеяться и прекрасно выглядеть. Ты должна снять великолепный сюжет и остаться хотя бы на час концерта. Ты должна показать, что тебе плевать на происходящее и что такое ничтожество, как он, не может вызвать слезы на твоих глазах. Самообладанием и уверенностью ты должна победить и добиться успеха. И показать, что ты сильнее его. Ему на зло ты должна добиться успеха! А когда твой сюжет не будет сходить с экрана, он поймет, каким был дураком и ничтожеством. И никогда не простит себе того, что смог тебя потерять. Для того, чтобы победить, нужно быть сильной! Ты должна снять сюжет и держать себя в руках! Пусть твоя душа рвется на части, и больше всего на свете тебе хочется плакать — никто из находящихся здесь не должен догадаться, что происходит в твоем сердце. На такое мужество способны лишь избранные. Неужели ты поставишь себя на одну доску с той, кого вместо тебя он привел на этот концерт? Неужели ты такая, как все?

В этот момент кто-то тронул меня за плечо, и я резко вздрогнула, словно сквозь меня пропустили заряд электрического тока. Я увидела встревоженное лицо оператора:

— Ты разговариваешь сама с собой?!

И поразилась. Никто не говорил мне таких слов. Голос, шептавший на ухо — был мой голос. И эти слова я мысленно говорила самой себе. Я сказала эти слова себе сама.

Я улыбнулась, достала из сумки косметичку и поправила грим:

— Включай камеру. Я готова.

Это был хороший сюжет. Может, один из самых лучших. Мы засняли и начало концерта, и интервью, и закулисье и многое из того, что никто не снимал. Я не знала, что по окончании этой блестящей работы ко мне придет только одна мысль — умереть.

После восторга и упоения — пустота. Ни чувств, ни слез, ни мыслей. Когда все было закончено и снято, я сказала оператору, что хочу уехать. И попросила ключи от машины. Он беспрекословно их дал.

Когда патрульная машина Гаи осталась далеко за плечами, я проехала несколько кварталов и остановилась. Дальше ехать я не могла. Это было выше человеческих сил. Все тело болело так, словно его пропустили через мясорубку. Кроме того, я ничего не видела — от слез все расплывалось в сплошную, нескончаемую дорогу.

Огни. Я вылезла из машины, оставив открытой дверцу. В этот час ночи улицы были совершенно пустынны, вокруг не было ни единой человечьей души. Я стояла, подставляя лицо порывам свежего воздуха. Постепенно, словно возвращаясь к жизни после тяжелой болезни, я узнавала улицу, на которой нахожусь. Что я собиралась сделать до того? Разбиться? Я поежилась на холодном ветру. Чушь. Я желала этого слишком страстно — для того, чтобы по — настоящему хотеть. Что-то сломалось в моей душе, перегорело, вышло из строя, как испорченный провод. Я понимала, что все время себе лгала. На самом деле мне очень хотелось жить. Перед глазами расплывалась вытянутая лента пути. Дорога? Сплошная, бесконечная, уносящая от дома дорога. Составной отрезок пути. Еще не отдавая себе в этом отчет, я смутно понимала, что приняла окончательное решение. Потом вздохнула полной грудью и распрямила плечи.

Утром я приняла горячий душ. Я наводила порядок в мыслях и чувствах, подставляя свое обнаженное тело под раскаленные, обжигающие струи. Дома все действовало на меня успокаивающе: привычная обстановка комнаты, любимый халат, светлый кафель в ванной, приятный запах шампуня. Пройдя через чудовищную мясорубку, я впервые чувствовала себя человеком. Медленно, но верно возвращались жизненные силы. Не только от горячей воды.