Рэйчел Гибсон - Спаси меня (ЛП)

Главный пастор Грувер Тинсдэйл выступил с проповедью, затронув все животрепещущие темы о грехах и душах, и о том, что Господь приветствует возвращение своего сына Клайва. После того как пастор закончил, за кафедру, чтобы произнести речь, встала Сэйди. Не было никаких вопросов о том, сможет ли она сделать это. Она же из Холлоуэлов. Последняя из Холлоуэлов. Сэйди стояла на возвышении в черном платье-футляре без рукавов: волосы стянуты на затылке, глаза сухие.

Внизу стоял гроб отца, сделанный из простой сосны, с выжженным на крышке гербом «Джей Эйч», как и надлежало ковбою. И как всех ковбоев, Клайва хоронили в сапогах. Следуя его последней воле, Сэйди настояла, чтобы гроб был закрыт, а на крышке лежала композиция из подсолнухов и астр, маргариток и скабиоз, которые в изобилии росли в «Джей Эйч».

В противоположность простоте гроба церковь была заполнена тщательно продуманными цветочными подношениями. Кресты, венки и букеты лежали перед большими фотографиями Клайва и его лошадей.

Над всем этим великолепием стояла Сэйди и спокойным голосом говорила об отце. На первой скамье громко всхлипывали сестры Партон, и Сэйди знала, что среди прихожан найдутся те, кто осудит ее. Они услышат спокойный голос и увидят сухие глаза дочери Клайва, и начнут шептаться, что она бесчувственная и холодная. Неблагодарная дочь, которая закрыла гроб, чтобы люди не смогли сказать последнее прости, как полагается.

Сэйди говорила о любви отца к земле и к людям, которые на него работали. Говорила о его любви к лошадям. Взрослые мужчины и женщины плакали, не таясь, но она не уронила ни единой слезинки. Отец ею гордился бы.

После отпевания на кладбище «Святой крест» состоялось погребение. Клайв упокоился там же, где и остальные поколения Холлоуэлов, и рядом со своей женой. После этого двери «Джей Эйч» открыли для скорбящих. Сестры Партон и десятки других членов Первой баптисткой церкви приготовили сэндвичи с огурцами и цыпленком, которыми заставили банкетные столы под тентами на лужайке. Женщины Ловетта пришли на поминки с едой в руках. Столы заполнились жареными цыплятами и всевозможными запеканками, рецепты которых передавались из поколения в поколение. Салаты и пять разных видов яиц со специями, овощи и хлеб, и целый стол десертов. Сладкий чай и лимонад, чтобы запить все это изобилие.

Скорбящие пришли к выводу, что похороны были милыми: прекрасная дань достоинству и репутации Клайва. Не говоря уж о том, что похороны не могут считаться удачными без парочки скандалов. Первым, конечно, было эмоциональное отчуждение Сэйди Джо, когда по-настоящему скорбевшие люди рыдали друг у друга на груди. Она, без сомнения, была слишком занята, подсчитывая наследство, чтобы горевать по-настоящему. Второй скандал случился, когда Би Джей Хендерсон заявил, что домашний маринад Тамары Пердю лучше, чем у его жены Маржи. Все знали, что Тамара была не против наложить руки на чужого мужчину. Заявление Би Джея привело Марджи в негодование, и маринад Тамары в итоге оказался испорчен случайной порцией табаско.

- Где твой молодой человек? – через всю гостиную крикнула тетя Нельма Сэйди, которая стояла у камина со стаканом чая со льдом в руках и просто пыталась пережить этот день.

Во-первых, Винс не был ее молодым человеком, а другом с привилегиями. В последние пять дней он был прекрасным другом, но все еще оставался ДСП. Если она позволит себе забыть об этом, если только позволит себе захотеть его присутствие в своей жизни хоть на секунду, то окажется в больших, больших неприятностях. А во-вторых, Сэйди знала наверняка, что Нельма надела свои «уши», так что причины кричать нет.

- Винс на заправке. Думаю, сегодня занимается покраской.

- Твой мужчина с руками, - сказала Нельма достаточно громко, чтобы ее услышали в соседнем штате. – Всегда приятно, когда мужчина умеет ремонтировать и все такое. У него хорошая медицинская страховка?

Сэйди понятия не имела, какая у Винса страховка, и не думала, что когда-нибудь узнает, и не было абсолютно никакой причины, по которой он должен был прийти на похороны ее отца. Винс не знал его, и хотя ощущение сильной руки на пояснице Сэйди утешало, то, что он не пришел, было к лучшему. Его присутствие здесь добавило бы еще большей сочности слухам, в которых она не нуждалась.

Со стороны Винса было очень мило отвезти ее в Амарильо в день смерти отца, а потом в похоронную контору, но он не был ее парнем. Неважно, как сильно он ей нравился, Сэйди не должна забывать, что их отношения были временными, а как она узнала два коротких месяца назад, когда приехала в город, жизнь могла повернуться на сто восемьдесят градусов в мгновение ока.

Жизнь определенно изменилась. Нужно было о многом подумать. Многое решить. Но не сегодня. Сегодня похороны отца. Сэйди просто надо пережить этот день минута за минутой, час за часом.

- Бедный осиротевший ребенок. - Ивелла обняла ее за шею. От тети пахло шампунем и пудрой. – Как ты держишься?

Если честно, Сэйди не знала.

- Все в порядке.

- Что ж, ничто не высыхает быстрее слез. – Ивелла отстранилась. – Похороны были очень милыми, и так много людей. Боже, пришлось найти вторую книгу.

Сэйди не понимала всей этой суматохи с гостевой книгой на похоронах. Возможно, кто-то посчитал бы это утешающим, но она даже не могла представить себе день, когда сможет взглянуть на нее.

- Тебе лучше поесть чего-нибудь. Здесь много всего. Шарлотта приготовила вишневый пирог. Тот, что делает каждое Рождество.

- Поем, - Сэйди отпила чай. – Спасибо, что пришла, тетя Ивелла.

- Конечно, как иначе. Ты же семья, Сэйди Джо.

Десятки родственников со стороны ее матери пришли, чтобы выразить свое уважение. Большинство оставило запеканку или фунтовый кекс и через час ушло. Пожилые тетушки окопались здесь и приготовились к долгому рейсу.

- И хотя с Клайвом было нелегко, - продолжила Ивелла, - он тоже был семьей.

И эти слова были одними из самых милых, что Ивелла когда-либо говорила о муже своей покойной сестры. Сэйди постаралась поблагодарить всех, кто посетил похороны и пришел в дом, но была уверена, что кого-нибудь пропустила. Кого-нибудь, кто будет рассказывать о ее заносчивости ближайшие десять лет.

Извинившись, Сэйди вышла и наткнулась на дядю Фрейзера и тетю Пэнси Джин. Было уже больше четырех часов, и дядя Фрейзер маялся в ожидании коктейльного часа, рассказывая пошловатый анекдот, а тетя сплетничала о Марджи и поражении маринада Тамары.

- Тамара Пердю – настоящая путана, - сказала Пэнси Джин.

Через несколько секунд Сэйди зашла в кухню и налила в стакан чай. Добавила немного льда и повернула голову из стороны в сторону. От всех этих объятий болели мышцы, а от трехдюймовых каблуков начинали ныть ноги. Сэйди задумалась, заметит ли кто-нибудь, если она прокрадется наверх и сменит туфли.