София Герн - Горький мед

Риккардо она нашла около симпатичного домика с черепичной крышей и витражными дверями. Он сосредоточенно поливал из шланга кусты цветущих роз. Цветник источал сладкий запах, но ей он показался горьким. Наверное, она больше никогда не увидит эти мирные, полные истомы и летнего зноя картины. Пора просыпаться. Но как же не хочется!

— Сеньорина? — Рико переоделся в голубой комбинезон, и Полина оценила его совсем не старческую подтянутость и крепкие, мускулистые руки. Судя по всему, он любил работу в саду и она продлевала его молодость. Со спины он тянул самое большее лет на тридцать.

— Сеньор Риккардо, мне нужно с вами поговорить, — сказала Полина и подошла к нему почти вплотную, уверенно взглянув в глаза. Он выдержал этот острый взгляд и глаз не отвел как человек, которому нечего скрывать. Но он скрывал. Она это чувствовала.

— Хорошо. Тогда пройдемте в дом. Я угощу вас настоящим лимонадом. И, конечно, поговорим, если это так необходимо.

В доме было душновато, и Рико включил кондиционер. Струя холодного воздуха освежила пылающее лицо Полины. Она уселась в старое плетеное кресло, покрытое клетчатой тканью, и огляделась. Обстановка здесь немного напоминала обстановку в доме Антонио. Непритязательные столы и стулья из темного неполированного дерева, застекленный шкафчик с посудой, несколько полок с книгами и ветками кораллов. И обязательное распятие на такой же выбеленной стене. Пока она смотрела по сторонам, пытаясь по виду комнаты определить характер хозяина, вернулся Риккардо. Он принес тяжелый граненый кувшин и два стакана. Кувшин запотел. Видимо, Рико только что вынул его из холодильника.

— Вот. Попробуйте. Я сам его готовлю. Все натуральное, очень хорошо утоляет жажду и освежает.

— Спасибо, — поблагодарила Полина и приняла из рук Рико стакан, наполненный холодным лимонадом.

— О чем вы хотели со мной говорить? — Он уселся напротив нее в такое же неудобное, жесткое кресло и налил себе тоже.

— Сеньор Риккардо, скажите, Санчо — сын Антонио? Клянусь, — поспешила она добавить, хотя знала, что солжет, — это останется между нами!

Стакан вырвался из рук старика и упал на пол, но не разбился: пол в этом доме застилали плетеные циновки, смягчившие удар.

— Что вы сказали?

— Вы прекрасно слышали, что я сказала. Я только не могу понять, как это Акулине ничего подобного в голову не пришло. Она что, мальчика вообще никогда не видела?

— Сеньора всегда была слишком занята только собой, чтобы обращать внимание на других, — скривился Риккардо, всем своим видом демонстрируя неприязнь к Акулине.

— Понятно. Но вы мне не ответили на вопрос. Я понимаю, что в вашей воле на него не отвечать. Но вы не можете не понимать, что для Антонио это козырь.

— Сеньор Эредья — благородный человек. Он не станет пользоваться такими козырями.

— Значит, я права, — задумчиво сказала Полина, — а вы давно об этом знаете?

— Да, — обреченно кивнул Риккардо, — всегда знал. И сеньор Васкес тоже. Росита ему во всем призналась. Правда, уже после свадьбы.

— А Антонио? Он знал, что это его сын?

— Нет. Сначала ничего не знал. Росита не захотела связывать свою судьбу с сеньором Эредья. И он, и его друг Игнасио… Они оба любили эту женщину. Но она выбрала сеньора Васкеса. Это и понятно.

— Почему понятно? — не поняла Полина. — Потому что Игнасио был богаче и получил от родителей огромное наследство? Так?

— Так, — признание далось Риккардо с трудом, — и не совсем так. Росита всегда боялась Антонио. Он… Да что я буду вам объяснять. Вы же и так все поняли! Он — как ураган, как штормовой ветер. Разве он мог бы стать хорошим мужем и отцом ребенку? А Игнасио стал. Он все ей простил. Он очень ее любил. Они перестали дружить с Антонио, она их развела в разные стороны, И очень скоро сеньор Эредья стал тем, кем стал. Он бросил вызов судьбе и выиграл. А потом Росита умерла. И ее смерть, как ни странно, вновь объединила друзей. Я знал, что они разлучились по ее прихоти и что оба очень страдали, когда потеряли дружбу.

— А потом появилась Акулина…

— Да! Я сначала даже обрадовался, что сеньор Васкес снова будет счастлив. Она казалась хорошей женщиной. Немного взбалмошной, но доброй. Но я ошибся. И она сделала то, что сделала.

— Переспала с Антонио, так? Вы и об этом знаете? Но на сей раз дружба устояла, а Акулина отправилась строить свою карьеру. Зачем он это сделал?!

— Потому что видел, что она из себя представляет. Он не хотел такой мачехи мальчику.

— Отличный способ! — возмутилась Полина. — И вы мне после всего этого будете говорить, что Эредья — благородный человек?

— Да. Именно так. Он сделал много ошибок. Но намерения у него были самые лучшие.

— Благими намерениями вымощена дорога в ад! О! Сеньор Риккардо! Ваш Антонио просто… просто…

— Не стоит так строго судить его, сеньорина Полина, — покачал головой Риккардо. — Он на все идет ради сына. Вы можете это понять?

— Могу. Но стоит ли играть чужими жизнями?

— По-другому не получалось. Если бы ваша подруга была хорошей, доброй, честной женщиной, она не стала бы вешаться на шею другу своего мужа. Но она так и сделала. А он ей не отказал. Просто потом воспользовался ситуацией. И знаете, мне кажется, он таким образом оказал услугу сеньору Васкесу. Если его жена с такой легкостью решилась ему изменить, то что его ждало впереди? К тому же сеньора Акулина сделала все, чтобы мальчика отослали в закрытый колледж. Она попыталась разлучить его с отцом. И это ей удалось.

— И вы все это знаете? И не осуждаете Антонио?

— Знаю, — кивнул старик, — эти парни выросли у меня на глазах. Я знаю все их тайны. Они оба доверяли мне. А я всегда молчал. Я никогда не использовал их доверие. И я не осуждаю Антонио.

— Вы какие-то странные люди! — Полина всплеснула руками. — У вас чудовищные понятия и о благородстве, и о чести, и о любви!

— Какие есть, — поджал губы Риккардо, — не вам судить. В вашей стране тоже свои представления обо всем. И не думаю, что они мне бы понравились. Но я не стану вас учить, как жить. И не стану осуждать. Я даже вашу подругу не осуждаю. Она из другого мира. И все. Но вы мне кажетесь совсем иной, чем она. Простите, сеньорина, но что вас связывает?

— Я на нее работаю. Вернее, работала. Пока в мою жизнь не ворвался ваш хваленый благородный Эредья. Он умудрился всего за пару дней испортить мне жизнь. Это что, тоже рассчитанный шаг? Но при чем тут я? Я, кажется, перед ним ни в чем не провинилась. Просто не успела.

— Не надо так думать. Сеньор Эредья вернется из Мадрида завтра утром и будет здесь, он объяснится с вами. Я думаю, что…

— Что?! — почти выкрикнула Полина. Обида и горечь жгли ее изнутри, она чувствовала, что задыхается. — Что он может мне сказать?!