Андреа Семпл - Проверка на любовь

Так как я не сумела быстро придумать достойную отговорку, мне пришлось согласиться на встречу в присутствии наших парней, в баре «Три этажа». Хотя это свидание не принесло никакой радости — ведь мне пришлось сидеть между своей первой любовью и нынешней — тем не менее вечер прошел гладко. Дездемона вела себя на удивление тактично, а Люк и Алекс довольно терпимо отнеслись друг к другу. Наверное, меня спасло еще и то, что сейчас Алекс ничем не напоминал неуклюжего подростка, лишившего меня когда-то девственности. Когда мы расстались, с трудом разместившись на заднем сиденье мини-такси, я даже испытала нечто похожее на угрызения совести. Наверное, была несколько несправедлива к Дездемоне.

Чтобы загладить свою вину, я сама выступила инициатором следующей встречи. Как оказалось, после этого они и стали повторяться на регулярной основе. В течение последних шести месяцев мы встречались или просто разговаривали по телефону каждую неделю. Если получалось так, что у меня накапливалось много работы, я специально звонила ей, и мы встречались вечером, чтобы выпить по коктейлю.

Теперь, когда мы выросли и нашли каждая свое место в жизни, наши отношения стали проще, но тем не менее у меня все еще остаются замечания. Я хочу сказать, что в любом случае с Фионой я чувствую себя абсолютно раскованной, а с Дездемоной все же чуть напряжена: я до сих пор ощущаю дух соперничества. Это чувствуется во всех наших беседах: о работе, о Лондоне, о жизни и о наших мужчинах. Особенно меня волнует последняя тема. Дездемона словно видит во мне соперницу, и хотя сразу так не скажешь, это чувство затаилось у нее где-то на задворках сознания и только ждет своего момента, чтобы неожиданно выпрыгнуть из темноты в нужный момент, который сейчас как раз и наступил.

Как бы мне этого ни хотелось, но все же придется ей позвонить. И прямо отсюда, из квартиры Фионы. Если я не сделаю этого, то все решит время, и очень быстро: она сама позвонит Люку и выслушает его версию случившегося. Вот черт! Я поднимаю трубку, набираю номер и все ей рассказываю. И пока я выговариваюсь, она упрямо молчит, никак не реагируя на мой рассказ. Никаких сочувственных вздохов или восклицаний, как это принято, например, у Фионы. Это проверка на выдержку, но я спокойно продолжаю говорить, пока не дохожу до последней точки.

— Марта, бедненькая ты моя! Даже не знаю, что сказать.

Да, небогатый набор слов.

— А тебе и не надо мне ничего говорить. Просто я посчитала, что мне нужно тебе об этом сообщить.

— И кто же она, эта девица?

— Понятия не имею. Если верить Люку, он тоже видел ее впервые в жизни.

— И как он все объяснил?

— Ну, примерно так, как ты себе это можешь представить. Что это для него ничего не значит. Что с его стороны, это была просто глупая ошибка…

— И ты ему поверила? — Этот вопрос у Дездемоны прозвучал почти риторически, словно она уже поняла, что я не поверила ни единому слову.

— Ну, видишь ли, я думаю, что дело даже не в этом. Главное, что он переспал с другой девушкой, и теперь я не знаю, смогу ли когда-нибудь его простить.

— Наверное, по отношению к тебе это особенно дико, да?

— То есть?

— Ну, я имею в виду специфику твоей работы и все такое…

Ну, вот, опять начинается! Сколько раз мне еще придется выслушать нечто похожее? «Вот так ирония судьбы!» В конце концов, это, наверное, действительно была ошибка.

— Гм-м… Дез, спасибо, что выслушала меня, а теперь мне нужно уходить.

— Хорошо, милая моя. Береги себя. Если я тебе понадоблюсь, позвони. Ты знаешь, я всегда готова помочь тебе.

Мне это совершенно неизвестно, но я, конечно, говорю ей, что очень высоко ценю поддержку подруги.

В понедельник утром я просыпаюсь и обнаруживаю, что все в гостиной у Фионы перевернуто вверх дном. Или нет, но что-то тут не так. Сильная боль в шее подсказывает мне, что моя голова свисает с софы, и я вижу все так, будто вещи поставлены вверх ногами. Кроме боли, меня угнетает еще какое-то неопределенное чувство, словно я должна сейчас быть в другом месте.

Внезапно ко мне возвращается память.

Работа!

В последнем месяце я подписала контракт еще на год о сотрудничестве с журналом «Глосс» в качестве консультанта, но теперь мои обязанности расширялись, и мне предстояло, помимо всего прочего, выполнять и кое-какую редакторскую работу. А это, кроме увеличения зарплаты, означало еще и конец моей свободной и беспечной жизни. Вероника, наш главный редактор, теперь хочет располагать мной целиком и полностью. Она желает, чтобы я была там, где она смогла бы наблюдать за мной, чтобы я посещала заседания редколлегии, чтобы я всегда была на своем рабочем месте, чтобы я была там… вот черт! Я должна там быть уже через сорок пять минут.

Но мне требуется всего пять секунд, чтобы понять: никакая сила, существующая на этой планете, не сможет заставить меня сегодня пойти на работу. Я выбираюсь из постели и принимаю решение позвонить Веронике и признаться во всем.

Я набираю номер, и в этот момент в моем сознании всплывают строки из колонки «Поступай правильно», которые я сама сочинила несколько недель назад. Одна девушка прислала мне письмо о том, что ее бросил жених. Она была в отчаянии и просила посоветовать, как ей теперь себя вести и как жить в одиночестве, к которому она не привыкла. Ей казалось, что она не сможет уже ничего нормально делать. И, конечно, ей хотелось, чтобы я начала ее утешать, советуя взять отпуск, отдохнуть и развлечься. Но нет. Я помню слово в слово все то, что я велела ей делать: «Ты не должна допустить, чтобы мир вокруг тебя развалился. Ты должна заниматься всеми теми обыденными вещами, которые не касались ваших любовных отношений. Как бы тяжело тебе поначалу это ни казалось. Окунись с головой в работу и как ни в чем не бывало продолжай жить полноценной жизнью. Теперь, как никогда, у тебя должна быть занята каждая минута». Что ж, неплохо у тебя получилось, Марта Сеймор.

Трубку сняли, по-моему, даже прежде, чем телефон на том конце успел прозвонить:

— Вероника Найт, — коротко сообщает трубка.

— Привет, это Марта. — Свободной рукой я зажимаю нос и стараюсь говорить басом.

— Что с тобой? Ужас какой-то, а не голос.

— Я и сама это чувствую. Летний грипп скорее всего. Причем вчера я была в полном порядке и ничего не подозревала, но вот сегодня, кажется, я не смогу прийти.

— Ни о чем не беспокойся и выздоравливай, — говорит Вероника с таким сочувствием, что меня начинают мучить угрызения совести (а заодно я испытываю некоторое удивление — Вероника считалась женщиной строгой, вовсе не из тех, кто с пониманием относится к захворавшим коллегам). Впрочем, это лучше, чем слыть лицемером.

— Спасибо, — бормочу я уже более уверенно и жизнерадостно.