Джилл Мэнселл - Только ты и я

Кей поспешно проговорила:

— Солнышко, еще рано об этом думать!

— Не понимаю почему! — Лу принялась за следующий тост. — Ты только что сказала, что никогда в жизни не была так счастлива. А Паркер сходит по тебе с ума, это видно невооруженным глазом. Так вы хотите быть вместе?

— Ну… нам надо… гм… это обсудить…

— Мам, ты покраснела! Послушай, ты наконец-то встретила хорошего человека…

— Большое спасибо, — съехидничал Макс.

— Ой, пап, ты же понимаешь, что я имею в виду. Хорошего и не гея. — Лу снова обратилась к Кей: — Так что тебе придется решить, как организовать свое будущее.

Тилли стало завидно. Это была зависть к Лу, чей мир был простым и прямолинейным. Для нее дилемма — это когда надо всего лишь сделать выбор. И для Кей тоже так, потому что она влюблена в того, кто любовью отвечает на ее любовь. Несмотря на малообещающее начало, она смогла сразу понять, что, после того как все шероховатости сгладятся, впереди их ждет счастливое будущее.

— Солнышко, дай нам время. Еще многое нужно обсудить. — На щеках Кей все еще алел румянец.

В упорстве и настойчивости Лу могла дать сто очков вперед любому торговцу коврами на турецком базаре.

— Но вы же не сможете быть нормальной парой, если будете жить за тысячи миль друг от друга.

— Пора в школу, — объявила Тилли и согнала Лу со стула.

Все это время Паркер молчал, но не надо было обладать умением читать чужие мысли, чтобы по выражению его лица понять: ему совсем не улыбается перспектива уехать из Нью-Йорка.

Следующие несколько дней были совершенно сумасшедшими. Как только очень четкую запись с камеры видеонаблюдения показали по американскому телевидению, вся Америка тут же снова горячо полюбила Кей Макенну, а Шарлин Вейнтрауб, в мгновение ока превратившуюся в злую ведьму, тайком отправили в центр реабилитации.

Кей было некогда присесть. Журналисты и репортеры десантировались в Роксборо, и телефон не замолкал. Интервью и фотосессии длились часами. Она радовалась, что ее репутация восстановлена, но ей хотелось побыть с Паркером, чье время пребывания в Англии стремительно сокращалось.

Вечером второго дня Кей выключила свой телефон, и они вдвоем заперлись в его гостиничном номере.

— Дензил усиливает давление. Он требует, чтобы я подписала с ним новый контракт. И он снова повышает ставку.

Паркер погладил ее по голове.

— Это же хорошо, правда? Ты же этого хотела.

— Знаю, — кивнула Кей. Но Паркера она хотела сильнее. Призвав на помощь всю свою храбрость, она наконец-то отважилась задать вопрос, который мучил ее уже двое суток: — Ты переедешь в Лос-Анджелес?

Ну вот. Теперь все сказано.

— Выслушай меня. — Паркер, все эти дни проявлявший исключительное терпение, устремил на нее взгляд, которого она и боялась. — Я люблю тебя. Ты значишь для меня все. Но я не могу бросить свою фирму. Это будет нечестно по отношению и к моим сотрудникам, и к моим клиентам. Я не могу их подвести. А еще я не смог бы жить с тобой и не работать. Я бы превратился в полнейшего паразита. Люди стали бы считать меня… никчемным.

Кей почувствовала, как к горлу подкатил комок. Он абсолютно прав, и ей лучше любого другого известно, как работает голливудская машина сплетен и насколько злобными эти сплетни могут быть.

— Извини. — Паркер прижал ее к себе. — Спасибо, что спросила. Думаю, тут дело в мужской гордости. Я создал успешный бизнес, и горжусь этим. Но ведь мы сможем видеться, правда? Как-нибудь уладим этот вопрос. От Нью-Йорка до Лос-Анджелеса всего шесть часов лету.

Из его уст все это звучало разумно, но шесть часов — это только в теории. А если прибавить к этому дорогу до и от аэропорта, очередь к пункту досмотра и различные задержки, которые обычно сопровождают ее во всех путешествиях как рой комаров, то получится все десять. Кей посмотрела в окно на освещенные заходящим солнцем пологие холмы под оранжево-фиолетовым небом. Она никогда не принадлежала к тем, кто любит летать. Если проанализировать рабочий день Паркера и ее очень плотный график съемок, смогут ли они найти время, чтобы побыть вместе?

Вряд ли. А если и найдут, его будет недостаточно, чтобы их отношения можно было назвать нормальными, это уж точно.

— Солнышко, послушай. Мне надо знать, как ты к этому относишься, и я хочу, чтобы ты была абсолютно откровенна.

— Ой, мам, взгляни на себя, ты какая-то дерганая. — Энергично замотав головой, Лу весело заявила: — Со мной все в порядке. Ты вернула то, чего лишилась, и это здорово. Они предлагают тебе такие деньги, и надо быть сумасшедшей, чтобы посылать их.

Однако Кей продолжала мучиться угрызениями совести.

— Знаю, знаю. Но мне так хорошо жилось здесь; я радовалась, что могу видеть тебя каждый день.

— Я буду прилетать к тебе на каникулы. — В отличие от Кей Лу обожала летать. — И мы же будем на связи, когда ты вернешься в Штаты, правда? Как раньше! Мам, мне здесь хорошо, с Тилли и папой. — Неожиданно покраснев, Лу сделанным безразличием добавила: — И кажется, за мной ухаживает один мальчик, поэтому я не хочу уезжать.

— Серьезно? — Кей, которую переполняли эмоции, обняла ее. — Это же замечательно. Он хороший?

— Нет, ужасный. — Лу улыбнулась и закатила глаза. — Это Кормак.

— А, так он из твоего класса. — Кей очень смутно представляла его. — Светловолосый, с хорошей фигурой?

— Капитан футбольной команды. — Лу явно была горда. — Он действительно хороший. Мы пока не встречаемся. Но много переписываемся и за обедом сидим рядом. Зато в школу ходить интереснее. Так что прекрати паниковать и спрашивать, буду ли я против, если ты переедешь в Штаты. Честное слово, не буду. Меня больше волнует, как вы с Паркером все это уладите.

Кей грустно проговорила:

— Меня тоже.

— Мам, он мне очень нравится.

— Мне тоже.

— Тебе надо убедить его передумать насчет Нью-Йорка.

Ну чем она заслужила такую дочь? Погладив Лу по щеке, Кей сказала:

— Знаю, солнышко. Я стараюсь.

Все семеро — восемь, если считать Бетти, — собрались в гостиной Бич-Хауса. Присутствие Джека нервировало Тилли. А нервное состояние, в свою очередь, пробуждало голод. Подойдя к столу, она взяла хлебную палочку, разломила на четыре части и один кусочек обмакнула в гуакамоле. Пробовать стоявшие на столе соусы было проще, чем смотреть на Джека, поэтому она принялась обмакивать обломки палочки во все соусы по очереди: сначала в сырный чили, потом в сальсу, потом в майонезный…

— Фу, от тебя несет чесноком. — Лу протестующе замахала на нее руками.

Верно, майонезный-то с чесноком. Тилли поняла, что превысила свой лимит по чесноку, по тому, что уже не ощущала его вкус.

— Эти очень вкусные. — Она указала хлебной палочкой на миски с соусами. — Тебе стоит попробовать.