Элизабет Адлер - Истинные звезды

— А что случилось, когда вы окончили киношколу? — спросил он. — Как вы нашли меня?

Засунув руки в карманы старых джинсов, Даная старалась приноровиться к его большим шагам, ощущая себя, как во сне. Брахман обнимал ее. Он действительно хочет знать о ней… Брахман, который знал всех на свете и бывал везде, где хотел, предпочел провести вечер с нею! Она чувствовала себя наверху блаженства, как будто ее поношенные кожаные кроссовки парили в воздухе, а не ступали по грязной улице Манхэттена. Но в то же время ей неожиданно захотелось выглядеть более привлекательной для Брахмана.

Она пожалела, что у нее не было времени переодеться, волновалась, что ее волосы могут превратиться в мелкие кудряшки на влажном ночном воздухе. Но она продолжала свой рассказ, заставляя его смеяться над описанием стареющего, когда-то известного фотографа из Голливуда, у которого она работала помощником.

Он специализировался на фотографиях восемь на десять будущих кинозвезд, потому что настоящие звезды Голливуда давно забыли думать о нем и снимались теперь у Брахмана, Аведона и подобных корифеев мира фотографии. Месяцами Даная расставляла тяжелое оборудование, боясь, что ее босс слишком хрупок, чтобы поднимать даже фотокамеру. Иногда ей доверяли сделать пробный снимок, а в обед она бегала в «Май-Линг», чтобы купить что-нибудь из китайской кухни и взять с собой на работу. Она держала зеркало перед голливудскими красотками, накладывающими еще один слой губной помады на пухлые губы. Она без конца варила кофе и по несколько раз в день бегала с различными поручениями в лабораторию. Она выписывала сотни квитанций и ходила на почту, чтобы их отослать. И чему она научилась?

Через год такой работы она пришла к выводу, что у нее нет никакого будущего и что она не сможет найти в Голливуде то, к чему стремилась. И она решила уехать в Нью-Йорк.

— Найти работу у знаменитого фотографа совсем непросто, — призналась она Брахману с улыбкой. — Я же хотела найти самого лучшего фотографа, а это значило — работать только у вас. Я знала каждую вашу фотографию. Но ваши фотографии Джесси-Энн Паркер решили все — не те, на которых она самая знаменитая манекенщица Америки, а те, где она на лошади около своего дома в Монтане. Именно они заставили меня мечтать о работе с вами. Вы каким-то образом уловили чистый, ясный взгляд настоящей Джесси-Энн Паркер — провинциальной девочки, которая добилась успеха в большом городе, но которая счастлива вернуться домой на выходные к своим родным. На самом же деле ее открытый взгляд, который вы схватили, рассказал миру, что «нельзя войти в одну воду дважды», что уже никогда ей не будет так хорошо дома, как было раньше. Вы придали этой блондинке, известной всей Америке, пафос, Брахман. Именно тогда я и решила, что лучше буду на самых последних ролях в вашей студии, чем помощником в любой другой. Вот так я попала к вам и стала готовить вам ваш любимый «Эрл Грей». Как видите, — добавила она, — я стала в этом деле большим мастером. У меня большой опыт.

Откинув голову назад, он расхохотался, не скрывая удовлетворения от ее слов.

— Вам до сих пор нет равных, — сказал он, сжимая ее худенькое плечо. — Вы всегда кладете в чай именно такой кусочек лимона, какой нужен. Вы понимаете меня.

Он остановился у высокого кирпичного дома, где находилась его студия, и застонал, распрямившись.

— Черт возьми! У меня снова болит спина, а завтра лететь в Лондон, а потом в Париж. Мне необходимо выспаться и надеяться, что все пройдет само собой. Спокойной ночи, Даная.

Легко поцеловав ее в рыжие завитушки на лбу, он с трудом поднялся по ступенькам и исчез в больших двойных дверях дома.

Даная неуверенно потопталась на тротуаре. Она и сама толком не знала, чего ожидала, но только не этого.

У них был такой откровенный разговор, они провели вечер вдвоем, разговаривали о жизни… или, скорее, о ее жизни. И вдруг он вот так ушел, даже ничего не сказал на прощание.

Остановив такси, она в унынии села в него. Брахман просто использовал ее, чтобы убить пару вечерних часов. Он улетает на неделю и, надо думать, к своему возвращению забудет об этом вечере.

Но она ошибалась.

Когда Брахман вернулся, он приказал, чтобы наняли новую девушку для роли Пятницы вместо Данаи, а ей стал доверять более ответственную работу. Он даже разрешил ей стоять рядом с ним, чтобы она могла наблюдать, как он делает свои снимки, но он никогда не вспоминал тот вечер, который они провели вместе.

Когда первый и второй помощники Брахмана, ссорясь в очередной раз, разругались окончательно и второй помощник уволился, Даная заняла его место. Именно тогда она решила, что настало время заняться своей внешностью.

Критически разглядывая себя в зеркале, она увидела перед собой усталую двадцатидвухлетнюю девушку, слишком худую для роста пять футов семь дюймов, с бледной, почти прозрачной кожей, которая объяснялась ее рыжими волосами. Однако абсолютно рыжими их нельзя было назвать. Может быть, они были медными? Но цвет был какой-то не такой, и волосы слишком вились. После мытья каштановым шампунем ее длинные волосы заблестели приглушенными оттенками меди, а во время работы она стала носить на лбу ленту, как теннисистка, чтобы они не лезли в глаза. Она недаром два года крутилась рядом со всеми этими манекенщицами и начинающими кинозвездами и научилась некоторым хитростям, свойственным этим профессиям. Теперь, вспомнив о них, она накладывала желтые и янтарные тени на веки и прятала темные круги под глазами светлым тоном крем-пудры. Она умеренно пользовалась терракотовыми румянами, а губы стала покрывать блеском.

До сих пор она всегда носила джинсы и свитер, но понимала, что с одеждой будет сложнее всего на фоне всех этих моделей и знаменитостей, в их шикарных и дорогих нарядах. Она неделями бегала по маленьким магазинчикам Манхэттена, пока наконец не решила, что ей нужен строгий стиль. У нее будет что-то вроде униформы — черные брюки, белая блузка, черный свитер и широкий мягкий черный кожаный пиджак на холодную погоду, когда ей придется отправляться по делам. Она позволила себе лишь одну уступку — ее белые блузки будут всегда шелковые.

С удовлетворением она оглядела свой новый образ в зеркале. На этот раз перед ней стояла очень высокая девушка, выглядевшая пропорционально благодаря своей необыкновенной стройности и длинным ногам. Блестящая белая блузка оттеняла ее бледную кожу, и ее глаза с тенями казались дымчато-серого цвета. На крупном прямом носу были едва заметные веснушки.

Довольная собой, она улыбнулась своему отражению. Она почувствовала в этот момент, что добилась своего. Это была Даная Лоренс — фотограф. Именно этого она хотела.