Лариса Кондрашова - Замуж не напасть

– Прошу вас!

Милиционер недоуменно оглядывается на катящегося за ним вплотную Толяна и медлит проходить в кухню.

– Это мой муж, – успокаивает его Евгения. Участковый пожимает плечами: мол, чего только не бывает!

– Знакома ли вам гражданка Конкина Лидия Николаевна? – примостившись у кухонного стола, спрашивает он.

– Это не моя соседка сверху? – морщит лоб Евгения.

– Месяц назад ее обокрали. Странно, бандиты вошли не через дверь, а через чей-то балкон… Я переговорил со всеми жильцами, кроме вас. Вы ничего не видели?

– Ничего. Я как раз в это время чаще всего у мамы жила. С сыном занималась.

– Жаль.

Участковый дает ей на подпись протокол, аккуратно укладывает бумаги в дипломат и идет к выходу. Уже взявшись за ручку, он полуоборачивается и замечает:

– Я приходил к вам на днях, но никто дверь не открыл, хотя мне показалось, что в квартире кто-то был.

– А мне показалось, что вы пытаетесь открыть замок, – говорит Евгения и краснеет.

– Но я видел свет в вашем окне! – ошарашенно поясняет милиционер. – Потому на всякий случай и подергал за ручку.

Евгения закрывает за ним дверь и оборачивается к подъехавшему в коляске Толяну. На время беседы с участковым он деликатно удалился в другую комнату.

Теперь возлюбленный Евгении посмеивается:

– Мания преследования у вас, леди! Ведь это его ты приняла за киллера?

– Его, – нехотя соглашается она. – Конечно, тебе меня не понять! Ты – смелый мужчина и не знаешь, что такое страх!

– Ошибаешься! – Он закусывает губу и, кажется, неприязненно смотрит на нее. – Еще никогда мне не было так страшно, как сейчас.

– Но чего теперь ты боишься?

– Твоей жалости! – выпаливает он.

– Идиот! – кричит Евгения, которой больше не хочется следить за своей речью, так разозлил ее Аристов. Носятся все с ним, а он и пользуется их любовью, позволяет себе такие свинские рассуждения. – Значит, если бы со мной случилось несчастье, ты бы меня бросил?

– Ты что! – возмущается он. – Я тебя люблю и буду любить, что бы с тобой ни случилось!

– А я, выходит, хуже тебя? И кроме жалости, ни на что не способна? Да ты просто самовлюбленный эгоист!

– Я – эгоист?!

Он разворачивает кресло и с размаху пытается проскочить в дверной проем. Колесо цепляется за косяк и застревает. То-лян тщетно дергает за рычаг, стараясь другой рукой освободить его.

– Я – эгоист! – повторяет он. – Я – эгоист!

– Конечно, – не отступает Евгения. – Привык, что друзья тебе во всем потакают. Вон и машинку купили: сиди, Толечка, спокойно, не напрягайся! А ты и рад. К тебе таких врачей приводили т лучшие специалисты страны! И кстати, оба говорят, что у тебя нет ничего серьезного!

– Ты думаешь, я притворяюсь? – изумляется Толян.

– Не притворяешься, а трусишь. Ты хочешь встать и боишься: а вдруг будет больно? А вдруг не получится? Ты в глубине души уже смирился с этим креслом!

Она кричит и не сразу замечает, как, ухватившись за подлокотники побелевшими пальцами, он резко встает, но, против ожидания, не падает, хотя Евгения бросается к нему, проклиная себя за этот дурацкий, как она думает, эксперимент шоковой терапии.

– Я стою! – шепчет Толян, обняв ее за плечи. – Я стою!!!

– А почему бы тебе не стоять? – переспрашивает она непослушными губами и не может утереть катящиеся по щекам слезы, потому что обеими руками держит его.

Месяц спустя

Дверь лифта открывается на первом этаже, и Толян Аристов, поддерживаемый Евгенией, медленно передвигает ноги в сторону выхода.

У подъезда его ждет «мерседес», в котором на заднем сиденье расположились все трое их сыновей в выходных костюмах и с нетерпением поджидают выхода жениха и невесты.

– Наконец-то! – Шурик распахивает дверцу машины и делает шаг навстречу.

В это же время, оглянувшись по сторонам – нет ли кого поблизости? – Евгения приподнимает ногу и коленом стукает Толяна пониже спины. От неожиданности он пролетает вперед, и на мгновение его шаг приобретает прежнюю твердость.

– Гестаповка! – бурчит он, оглядываясь на хохочущую Евгению.

– Притворщик!

– У меня поврежден позвоночник! Спроси у врача.

– Не поврежден, а ушиблен, – поправляет она. – Не обнаружено даже смещения позвонков. Хочешь, чтобы тебя жалели? И не надейся!

– Папа, теть Женя! – теребит их Шурик. – Мы же опаздываем. Все уже ждут.

– А куда торопиться? – замечает Евгения, усаживаясь на переднее сиденье. – Больно надо, выходить замуж за калеку!

– Да не обращай внимания! – машет Никита. – Забыл, что ли, они ведь все время так развлекаются!

– А не рано тебе вести машину? – уже серьезно озабочивается Евгения. – Может быть, пусть Слава сядет за руль?

– Правда, пап, давай я? – поддерживает ее Ярослав.

– Нишкните! – хмыкает Толян, трогая машину с места. – Что же, тебя из загса на руках тоже Ярослав понесет?

Евгения всем корпусом поворачивается на сиденье:

– Аристов! Надеюсь, ты шутишь?

– Ничуть.

– Останови машину! Я не собираюсь выходить замуж за психа!

– Ха-ха-ха! – подражая Фантомасу, хохочет Толян и прибавляет газу. – У тебя еще есть пара минут, чтобы выпрыгнуть на ходу!

Шале – небольшой загородный дом в швейцарском стиле.