Фред Стюарт - Блеск и будни

Через пять минут она заметила коттедж и прибавила шагу в его направлении. Дом был покрыт соломой, с которой ручьями стекала вода. Лиза не могла укрыться от этих потоков из-за отсутствия карниза и начала торопливо барабанить в массивную дверь. Через несколько минут ей открыл огромный бородач в красной фланелевой ночной рубахе. В руке он держал керосиновую лампу, которую приподнял, чтобы рассмотреть лицо Лизы.

— Скажите мне, ради Бога, что вы делаете на улице в такое время и в такую погоду?

— Иду в Понтефракт Холл и…

— Заходите скорее, а то я тоже промокну насквозь! Проклятье, что за ночь! Держу пари, что вы ищете укрытие на ночь.

Он захлопнул за нею дверь и задвинул засов. Дрожащая от холода Лиза прохлюпала по низкой комнате к печке, в которой догорали дрова. Мужчина торопливо последовал за ней, чтобы подбросить в печку новых поленьев.

— Меня зовут Стрингер Макдаф. А вас, мисс?

— Лиза Десмонд.

— Десмонд? Не родственница ли вы приходскому священнику храма Святого Жиля?

— Я его дочь.

— Ах! И почему же дочка приходского священника оказалась на торфяных болотах в такую ночь?

Он зажег еще лампу, и она увидела, что в комнате мало мебели, но у нее достаточно веселый вид с самодельными занавесками на окнах. Она решала, что же сказать ему, так как правду говорить было нельзя.

— Я иду навестить родственника лорда Понтефракта, — объяснила она, полагая, что такой ответ по крайней мере недалек от истины.

— Хотите посетить набоба? Вы выбрали не самый короткий путь. И почему же вы идете пешком к такой важной птице?

Она заметила, что он косо и плотоядно посматривает на нее.

— Дома ли миссис Макдаф? — холодно спросила она.

Он ухмыльнулся:

— О нет, мисс. Я холостяк. Для меня большое удовольствие, когда кто-нибудь зайдет, особенно если забредет такая красивая девочка, как вы. Но вы насквозь промокли! Может быть, вы снимете свою одежду, чтобы просушить ее? Давайте я сейчас принесу вам одеяло… Нет, даже лучше, если вы пойдете в спальню. На моей кровати лежит одеяло. Завернитесь в него и приходите сюда, а я налью вам рюмочку виски для согрева.

Она посмотрела на него, прекрасно понимая, что происходит в голове Стрингера Макдафа. С другой стороны, если она не снимет с себя промокшую одежду, то может серьезно заболеть, что повредит ее будущему ребенку. Взгляд Лизы остановился на длинной железной кочерге, прислоненной к каминной решетке. Она решила, что в крайнем случае осадит Макдафа этой кочергой.

— Спасибо, — поблагодарила она. — Воспользуюсь вашим предложением.

Она направилась к двери в спальню.

— Вот, возьмите эту лампу.

Он подал ей керосиновую лампу. Она вошла в спальню и закрыла за собой дверь. Поставив лампу на низкий комод, она присела на край смятой кровати и стала развязывать шнурки своих башмаков.

— Ну и каша заваривается, — пробормотала она, снимая левый башмак и переворачивая его, чтобы вылить воду на дощатый пол. На вид Макдафу было лет тридцать, и он казался сильным мужиком. Но если у него возникли идеи о том, чтобы положить ее с собой в кровать…

Именно в этот момент она услышала стук в переднюю дверь коттеджа, настойчивый грохот. Она замерла, прислушиваясь. Макдаф открыл дверь. До нее донеслись голоса. Потом к спальне стали приближаться шаги. Дверь отворилась.

— СУКА! — рявкнул ее отец. Он загородил собой весь дверной проем. С его черной сутаны стекала вода. В правой руке он сжимал кнут.

— ШЛЮХА!

Он затопал к ней, замахнулся кнутом. Она закричала, а он принялся стегать ее по голове и плечам. Она соскочила с кровати и попыталась пробежать мимо него к двери, но он схватил ее за руку и швырнул на середину комнаты. Она стукнулась о сундук, продолжая издавать вопли.

— Папа, не надо… ребенок…

— Ты хочешь сказать, ублюдок! — заревел он, принявшись опять стегать ее. Она попыталась закрыть лицо левой рукой. Кнут щелкал очень больно. — Три часа назад к нам домой пришла мать Кроуфорд и пыталась шантажировать меня! — бушевал он, продолжая стегать ее. — Она сказала, что расскажет по всему Йоркширу, что дочь преподобного Десмонда — ПОТАСКУХА!

— Папа, перестань…

— Я убью тебя, проститутка… ПОТАСКУХА!

— Нет, ты этого НЕ СДЕЛАЕШЬ!

Она схватила керосиновую лампу и запустила ею в него. Лампа попала ему в грудь и разбилась. Она с ужасом увидела, как его грудь охватило пламенем. Он скорчился, завопил, когда вспыхнула его борода. Шатаясь, он подался назад, выронил кнут.

— О Господи… Папа! Мистер Макдаф, принесите же воды… О Боже!

Отец повалился навзничь на кровать, теперь почти весь охваченный пламенем. Она схватила подушку и начала колотить по нему, сбивая пламя. В комнату с кувшином влетел Макдаф. Он выплеснул воду на Десмонда, но теперь загорелось постельное белье.

— Убирайся! — завопил он.

Панически испугавшись, она бросилась к двери. «Я погубила отца!» Эта мысль промелькнула в ее голове. У двери она обернулась. Макдаф сорвал стеганое одеяло, висевшее на стене, и накрыл им кровать, загасив языки пламени. Но маленькую комнату заполнил ужасный запах, и когда тяжело дышавший арендатор сдернул с кровати одеяло, Лиза поняла, что это за запах — запах поджаренного человеческого тела. Лицо ее отца обуглилось, вверх поднимались струйки дыма.

— Он… — прошептала она.

— Да, скончался. И, держу пари, что это не самый легкий путь, чтобы покинуть этот мир. — Он швырнул стеганое одеяло на пол, потом подошел к одному из окон и растворил его. В комнату ворвались ветер и дождь. — Комната вся провоняла, — сказал он, подходя к Лизе. — Давайте ее немного проветрим.

Она как бы помертвела, затем прошла в переднюю комнату, а он затворил за нею дверь. Она смотрела на пылающие дрова и удивлялась, почему не может плакать.

— Теперь я начинаю понимать, в чем дело, — произнес он. Он стоял рядом с ней, глядя на нее со странным выражением на лице. — Ваш отец постучал ко мне в дверь, чтобы узнать, не укрылись ли вы здесь от непогоды. А у вас под сердцем зародилась новая жизнь. Как вы объясните все это в полиции?

— В полиции?

— Ну как же, у нас тут появился труп, вы ведь не забыли об этом? Я должен сообщить властям о том, что произошло. Предстоит любопытный судебный процесс. Представляю, какие появятся заголовки в газетах: «Незамужняя мать убивает приходского батюшку».

Ее глаза расширились:

— Убивает? Вы же видели, что произошло. Я лишь защищалась.

Стрингер Макдаф улыбнулся.

— Да, конечно. И присяжные клюнут на эту байку. Байку незамужней девчонки, которая позволила уложить себя? Когда адвокаты и следователи закончат с вами, они будут помирать с хохоту, хохотать до самой виселицы.

Она побелела.

— До виселицы… Но это несправедливо…