Фред Стюарт - Блеск и будни

Но ей больше некому было довериться.

— С днем рождения тебя, Алекс! — поздравила она его тремя днями позже, когда Лиля внесла большой белый торт в столовую летнего коттеджа.

— С днем рождения, папа! — повторила Аманда.

Алекс расслабился в своей инвалидной коляске и попытался улыбнуться. Лиза вместе с санитаром одели его в просторный белый костюм для такого случая, но Алекс не проявлял особой радости.

Лиля поставила торт перед Алексом.

— Загадай желание, дорогой, — улыбнулась Лиза.

Алекс обиженно посмотрел на нее.

— Хочу, — произнес он, — хочу… опять оказаться в своем магазине.

Потом он наклонился вперед и дунул. Погасли только семь из тридцати двух свечей.

— Миссис Синклер?

Кто-то постучал в дверь спальни. Лиза зевнула и посмотрела на часы на ночном столике. Было уже почти четыре часа утра. Прошла неделя со времени дня рождения.

— Да?

— Это Джо.

— Боюсь, что что-то случилось.

Сон с нее как рукой сняло.

— О Господи… Иду…

Вывернув фитиль керосиновой лампы повыше, она вылезла из кровати, набросила на себя халат, надела шлепанцы и торопливо направилась к двери. За дверью стоял санитар Джо.

— Что случилось?

— Думаю, что у него случился еще один удар.

— Он…

Джо кивнул.

— Умер от сердечного приступа, так же как его мать.

На мгновение она зажмурилась, прислонясь к косяку двери.

— Он был таким хорошим человеком, — произнесла она. — Как это несправедливо.

В туманную промозглую ноябрьскую ночь 1868 года у клуба «Карлтон» в Лондоне остановилась карета, из которой вышел Бентли Брент. Огромный бородатый мужчина вошел в клуб. Вручив шляпу и плащ с капюшоном привратнику, он сказал ему:

— Меня ждет лорд Понтефракт.

Привратник провел его в библиотеку. Адам поднялся с кожаного кресла и пожал руку своему старому приятелю. Мужчины сели рядом друг с другом и заказали себе виски.

— Ну, — начал Адам, как там в Америке?

— Америка бурно развивается. По крайней мере, ее Север. Теперь, когда они покончили с системой рабовладения, похоже, что страна переживает экономический бум.

— А как поживает моя Лиза?

— Ну, что же, старина. Мне хотелось бы то же самое сказать и о ней. Но случилось ужасное.

— Что же именно?

— Приехав в Нью-Йорк, я отправился в ее дом на Пятой авеню. Огромная, дурацкая махина, больше похожа на собор в Солсбери. Можно представить себе, какие у этих американцев понятия о вкусах!

— Да, да, но что же произошло?

— Адам, я стараюсь рассказать обо всем как можно лучше. Когда я позвонил и мне открыл дворецкий, я сразу же понял, что что-то изменилось за последние полгода. Дверь мне открыл другой человек. Я спросил, как и раньше, миссис Синклер, а молодой человек ответил мне: «Она больше не живет здесь. Она продала этот дом два месяца назад такому-то мистеру…» Фамилию я забыл. Поэтому я спросил дворецкого, где же проживает миссис Синклер теперь, и он ответил мне, что она с детьми переехала в гостиницу «Давен-порт».

— Где это?

— В старой части Бродвея, не очень хорошая гостиница, к сожалению. Ну, место довольно респектабельное, но уже не то, если вы понимаете, что я хочу сказать. Лиза с детьми снимает двухкомнатный номер на втором этаже.

— Две комнаты? — воскликнул Адам. — Но у нее ведь были миллионы! Куда девались ее деньги?

— Их спустил Джим Фиск. Она сказала мне, что поручила этому авантюристу вложить все свои деньги в ценные бумаги, и все они накрылись в тяжбе из-за железной дороги в районе озера Эри. Вы наверняка читали об этом?

— Что-то видел в газетах… не обратил особого внимания…

— Самая крупная афера в истории Уолл-стрита. Она призналась, что сглупила, и чувствует за собой большую вину, что потеряла все деньги. Но ничего не попишешь, деньги исчезли. Чтобы рассчитаться с долгами, ей пришлось продать свой особняк на Пятой авеню.

— А как же плантация в Виргинии?

— Тоже ушло. Дом сожгли янки в последний год войны, землю продала проходимцу с Севера по три доллара за акр. Юг опустошен. Разгром им обернулся тем, что они стали нищими, как церковные мыши. Действительно, печальная история.

— Вы говорите, что она осталась без средств?

— Знаете, у нее нет деловой жилки. Но ведь она не больше, чем обыкновенная женщина. Все еще чертовски хороша собой. Но разве может женщина правильно распорядиться деньгами? Нелепо даже подумать такое.

— А Аманда? Как она?

— Ну, она в порядке. Ей теперь одиннадцать лет, как куколка, но избалованна, Адам. И должен сказать, что ей совсем не нравится быть бедной. Подрастает также Сомерсет, сын от Алекса Синклера. Ему пять, красивый мальчик, но ей приходится воспитывать двоих детей всего в двухкомнатной квартире в гостинице. Как можете представить себе, это нелегко. К счастью, ей оказалась верна цветная служанка Лиля, которая не ушла от нее.

— Тогда на что же они живут?

— Вот в этом отношении получилось любопытно. Она живет в достатке, несмотря на то, что потеряла все деньги. Вы помните сына раба, за обучение которого она платила?

— Конечно. Пианист Гавриил Кавана.

— Она рассказала мне, что весной прошлого года он был в Нью-Йорке, пытался организовать концерт. Из этого ничего не вышло, ему никто не захотел сдать помещение. Он заехал к ней и предложил ей любую сумму денег, которые ей понадобятся. Какая ирония судьбы, верно? Но она отказалась взять деньги. Любезно сказав ему, что пока не нуждается в благотворительности. Я тоже предложил ей денег, потому что был убежден, что вы это одобрите, но она отказалась взять их и у меня. Лиза очень гордая женщина.

— Гордость — это приятно, но гордостью за квартиру не заплатишь. Так на что же она все-таки живет?

— Она стала актрисой.

Адам поразился.

— Актрисой?

— Ну, вы же знаете, она потрясающая женщина.

— Но актрисы…

— Надеюсь, вы не хотите сказать «непристойные», старина?

Адам не стал скрывать своего смущения.

— И получается ли у нее это? — наконец спросил он.

Бентли вздохнул.

— Она ужасна, — ответил он. — Она дала мне билет на представление, в котором выступает, — кажется называется «Вновь обретенная добродетель». Я пошел посмотреть этот спектакль. Она держит себя на сцене так, как будто проглотила аршин, с трудом запоминает слова своей роли. Справедливости ради надо сказать, что это была лишь вторая ее роль, но все равно, я не думаю, что из нее получится примадонна. Забавно то, что зрителям она понравилась, потому что чертовски мила.

— Об этом ты можешь мне не рассказывать, сам знаю. Значит, Лиза артистка? Некоторое понижение после Пятой авеню.

— Да, конечно. Но она довольно широко известна. Все знают, кто она такая. Только из-за нее и раскупают билеты.