Фред Стюарт - Блеск и будни

— Ты не можешь остановить меня.

— Помилуй, я-то могу тебя остановить! — проревел Отто. — Я могу вышвырнуть тебя на улицу!

— Ты это можешь сделать, но не станешь, — отозвался Джеффри, изумленный своей собственной смелостью. — Ты не пойдешь на скандал в семье. Отец, если ты не будешь мешать естественному ходу событий, то все будут счастливы. Думаю, что как только добьюсь Лизы, стану самым счастливым человеком на свете.

— Человеком? Тебе еще расти и расти, чтобы стать им, а пока ты просто ребенок, охваченный детской одержимостью. Единственно, почему она может выйти за тебя замуж, — это из-за моих денег. Но я слишком много работал всю свою жизнь, чтобы мои деньги оказались в жадных руках какой-то… стяжательницы и проститутки!

Джеффри рассмеялся.

— Папа, ты неправ. Может быть, это тебе покажется забавным, но Лиза не из тех, кого можно купить. Почему, ты думаешь, она возвратила шубу? Я действительно не мог поступить глупее. Не хочу обижать тебя, но когда речь заходит о Лизе, то ты просто не знаешь, о чем говоришь. И… — Он наклонился, опершись руками о стол. — Я намерен добиваться ее. Между прочим, шестерка червей кладется после семерки пик.

Сделав поправку в игре отца, он направился к двери и вышел из комнаты. Оставшись один, Отто вытащил носовой платок из кармана и отер свой лоб.

— Черт! Я должен прекратить это, — пробормотал он. — Но как это сделать?

Он подошел к письменному столу и положил шестерку червей на семерку пик.

— Вы — сука! — взвизгнула Эдвиг Мерсье, открыв дверь в артистическую комнату Лизы в театре на Бродвее. — Я говорю вам тысячу раз не высовываться передо мной на сцене, а вы все равно гнете свое. Если вы будете выпячивать себя в моих лучших сценах и слегка заигрывать со зрителями, я убью вас!

Лиза надевала на себя костюм служанки.

— Но это же неправда, Эдвиг, и вы это знаете. Я не заигрываю со зрителями и если я иногда двигаюсь во время ваших реплик, то, право же, это не преднамеренно!

— Ха! Так говорите вы! Я опять пожалуюсь месье Монтгомери и он уволит вас!

— Возможно. Но поскольку аплодируют только мне, то он, может быть, вашу роль поручит мне.

— Ах вы сука ! — Эдвиг подлетела к Лизе и схватила ее за волосы. Женщины сцепились, как кошки. В это время на пороге появился мужчина в пальто с собольим воротником. Увиденное заставило Отто Шенберга просто ахнуть. Лиза оттолкнула от себя Эдвиг, которая порвала ей платье у лифа.

— Кто вы такой, черт возьми? — выпалила француженка.

— Меня зовут Отто Шенберг.

— У вас полчаса! — крикнул работник сцены из-за Отто. — Занавес поднимется через тридцать минут!

Работник побежал дальше.

— Я отомщу вам за это, — бросила Эдвиг Лизе. Потом вышла из комнаты, обойдя Отто. Лиза подошла к своему туалетному столику и резкими движениями начала расчесывать волосы.

— Прошу извинить за вульгарную потасовку, — сказала она. — Эдвиг играет графиню в спектакле, но воспитывалась она на свиноводческой ферме под Тулузой. Получили ли вы шубу из шиншиллы?

— Да, благодарю вас за то, что вы ее прислали. Джеффри поступил возмутительно. Он записал ее на мой счет, не предупредив меня.

— Во всяком случае, у него хороший вкус. Шубка великолепная, как, впрочем, и все меховые изделия в магазине «Синклер и сын». Знаете ли, этот магазин когда-то принадлежал мне, пока один из ваших коллег по Уолл-стрит не обокрал меня дочиста.

— Да. Насколько я понимаю, вы одна из пострадавших в схватке в районе озера Эри.

— Одна из пострадавших? Меня свалили наповал. Надеюсь, вы уговорили Джеффри оставить меня в покое. Уверена, что он славный мальчик, но у меня хватает желторотых Ромео, которые мне докучают.

Отто наблюдал, как она закалывает булавками платье, лиф которого порвала Эдвиг. Потом она попудрила открытую часть груди большой белой пуховкой. Она обернулась и посмотрела на него.

— Что-нибудь еще, мистер Шенберг?

Отто откашлялся.

— Джеффри поехал на Лонг-Айленд проведать свою бабушку, проведет там несколько дней. Скажите, не согласились бы вы поужинать со мной сегодня после спектакля, чтобы поговорить о сыне?

Лиза помолчала в нерешительности.

— Согласилась бы. Почему нет? — вопросительно ответила она.

— Может быть, мы поужинаем у меня дома. Это всего в трех кварталах от вашего бывшего дома.

— Я и не подозревала, что мы соседи. Да, это было бы мило. Уолл-стрит заставил меня покинуть Пятую авеню, эта улица, по крайней мере, может вознаградить меня ужином. Хотите посмотреть спектакль? Могу достать для вас контрамарку.

— Спасибо. Я купил билет. Вообще-то, — он слегка смутился. — Я уже видел этот спектакль. Дважды.

«Яблоко от яблони…» — подумала она.

— О, этот вундеркинд великолепен! — воскликнул прусский принц, обращаясь к своей жене, принцессе Фредерике. Они восседали на золотых креслах в музыкальном зале нового дворца в Потсдаме в сопровождении половины двора. Все с энтузиазмом аплодировали. Восемнадцатилетний Гавриил Кавана в эффектном фраке с белым галстуком стоял у рояля «Бехстейн» и кланялся знатным зрителям. Он только что исполнил сольную часть концерта «Император», а Франц Лист играл оркестровку на втором рояле.

— Я попрошу маму пригласить его сыграть в Виндзорском дворце, — сказала принцесса Фредерика своему мужу. Она была старшей дочерью королевы Виктории и матерью будущего немецкого кайзера Вильгельма.

— Бис! — крикнул кто-то из публики. — Бис!

Шум стих, когда Гавриил снова сел за рояль и из уважения к маэстро начал играть вальс Листа «Мефистофель».

— Для многих ли королей ты уже играл? — спросила Эльза, рожденная в Берлине, любовница Гавриила, три часа спустя. Она нагишом сидела на кровати в номере люкс в гостинице «Адлон» дома номер один на Унтер ден Линден, самой шикарной гостинице Берлина и одной из лучших во всей Европе. «Адлон» был несравненно более шикарно обставлен, чем не очень элегантный королевский дворец, в котором не было ванных комнат. Когда король Пруссии хотел принять ванну, то шесть слуг отправлялись в соседнюю гостиницу «Рим» и приносили оттуда в королевские покои ванну.

— Он не король, — ответил Гавриил, который лежал рядом с ней и подравнивал свои ногти. Он тоже был голый. — Он — коронный принц.

— Прости, я забыла, что ты стал знатоком в вопросах королевских иерархий.

— Еще бы. Я играл для трех королей, для вдовствующей королевы, нескольких герцогов и для папы римского. К тому же, я сам — король пианистов.

— И к тому же, скромный.

— Ну, а разве нет?

— Что и говорить. — Она зевнула и потянулась, продемонстрировав свои потрясающие груди. Эльза была эффектная блондинка. — Скажи, Гавриил, откуда у тебя взялся такой талант?