Нора Робертс - Одно лето

— Ты очень приземленный, — сказала она наконец. — Даже твой образ мыслей основан на физической силе. Ты никогда не расслабляешься. Ты как… — Она ненадолго задумалась и потом выпалила: — Как боксер на ринге, напряжен даже между раундами и все время ждешь, когда ударят в гонг.

— Такова жизнь, разве нет? — Шейд понял, что водит пальцем по шее Брайан. — Один долгий матч. Короткая передышка — и ты снова сражаешься.

— Никогда не рассматривала под таким углом. Мне казалось, жизнь — это приключение, — медленно проговорила Брайан. — И когда у меня заканчиваются силы, я могу сесть и наблюдать за тем, как другие идут вперед. Может, поэтому мне и захотелось стать фотографом. Он умеет выхватывать маленькие частички жизни и сохранять их. Подумай об этом, Шейд.

Она немного подвинулась и повернулась к нему лицом.

— Подумай обо всех людях, которых мы встречали, о тех местах, где побывали. А ведь мы проехали только половину пути. Вспомни ковбоев с родео, — на этих словах ее глаза загорелись, — им нужен прессованный табак, необъезженная лошадь и клочок неба над головой. А фермер? Тот, что ездил на тракторе в самую жару, с потом и кровью обрабатывал собственную землю? Дети, игравшие в классики, старики, копавшиеся в огородах или игравшие в шашки в парках. Вот это жизнь! А еще женщины с малышами на руках, загорающие девушки на пляже, дети, плещущиеся в резиновом бассейне на заднем дворе.

Шейд прикоснулся к ее щеке.

— Ты правда так считаешь?

Брайан задумалась. Все это звучало как-то упрощенно. Она не знала. Может, это утопия? Нахмурившись, она стала наблюдать за поднимавшимся от воды паром.

— Я считаю, нужно брать от жизни все хорошее, красивое и хранить. Конечно, плохое тоже встречается, но не каждый день. Эта женщина сегодня, — не понимая, почему ей так хочется рассказать об этом Шейду, Брайан снова прислонилась к нему, — из дома напротив заправки. Ее двор сожгло солнце, краска с забора давно слезла. А ее руки, на них явные признаки артрита. И она поливала анютины глазки. Может, она прожила в том маленьком домике всю жизнь, может, не знает, как пахнет кожаный салон новой машины, и что такое летать первым классом, может, она никогда не ходила в дорогие магазины. Но она поливала свои анютины глазки. Она посадила их, полола клумбу, ухаживала за ней, потому что клумба приносила ей удовольствие. Может, ей больше ничего и не надо от жизни.

— Цветы растут не везде.

— Да нет же, везде. Стоит только захотеть.

Похоже на правду. Шейду хотелось поверить ей. Он бессознательно прижался щекой к ее волосам, мокрым от пара, теплым и мягким. Брайан действовала на него успокаивающе. Просто находиться рядом с ней, просто слушать было достаточно, в Шейде что-то шевельнулось. Но он напомнил себе о тех правилах, которые установили. «Полегче, — сказал он, — не относись к этому так уж серьезно».

— Ты всегда ведешь философские диспуты в ванной?

Нотки юмора редко звучали в его голосе и оттого были особенно дороги Брайан. Она улыбнулась.

— Думаю, если ты немножко порассуждаешь, тебе тоже станет легче. А теперь моя спинка.

Шейд взял кусок мыла и разорвал упаковку.

— Можешь завтра первой идти в темную комнату.

— М-м-м. — Брайан наклонилась вперед и потянулась, пока Шейд намыливал ее шею. До завтра еще долго, и беспокоиться о нем не хотелось. — Хорошо.

— Тогда она в твоем распоряжении с восьми утра до двенадцати.

Время не понравилось Брайан, она хотела возмутиться, но воздержалась. Какие-то вещи изменить все равно нельзя.

— Что ты… — Она оборвала вопрос и застонала, почувствовав, как Шейд провел мылом по талии и поднялся по груди к шее. — Мне нравится, когда обо мне заботятся.

Голос Брайан звучал сонно, но, когда Шейд провел мыльным пальцем по соску, она задрожала. Тогда он, рисуя ладонями круги, стал постепенно спускаться все ниже и ниже. В конце концов Брайан поняла, что расслабиться не удастся. Она резко повернулась, Шейд оказался под ней. Она поцеловала его и стала скользить руками по его телу. Не успел он сосредоточиться, как тут же достиг пика.

— Брайан…

— Мне нравится прикасаться к тебе.

Она стала целовать его. Начала с губ и постепенно спустилась к груди, наслаждаясь вкусом мокрой кожи. Прислушалась к биению сердца Шейда и прижалась щекой к его мокрой груди, просто для того, чтобы понять, каково это. Шейд задрожал, Брайан замерла на мгновение. Когда он последний раз позволял ласкать себя? В этот раз она не позволит ему отказаться.

— Шейд, — она заскользила руками там, где вздумается, — пойдем со мной в кровать.

Прежде чем он успел ответить, она встала, улыбнулась и, пока с нее сбегала вода, начала вытаскивать шпильки из волос. Когда они рассыпались, откинула их назад и взяла полотенце. Казалось, говорить больше не нужно.

Брайан подождала, пока Шейд вылезет из ванной, взяла другое полотенце и стала вытирать его. Он не возражал, но явно выстраивал эмоциональную оборону. «В этот раз у него ничего не выйдет, — подумала Брайан. — В этот раз все будет по-другому».

Наблюдая за его глазами, она убедилась, что не может прочитать в них ничего, кроме желания. На первое время и этого вполне достаточно. Взяв его за руку, она пошла к кровати.

Сегодня они займутся любовью. Не важно, насколько острое желание испытывают, Брайан покажет, какие чувства он в ней пробуждает. Обняв его, она стала медленно опускаться и, как только коснулась кровати, поцеловала Шейда.

Желание было не просто сильным, оно буквально разрывало Колби на части, но он почему-то чувствовал, что сейчас не может требовать или навязывать Брайан свой ритм. Она подарила ему возможность почувствовать, каково это, когда тобой наслаждаются. Постепенно ее поцелуи становились все глубже. Шейд понял, страсть можно строить, накладывать слой за слоем до тех пор, пока, кроме нее, ничего не останется. Они оба одинаково пахли мылом после ванной. Брайан, казалось, нравилось вдыхать этот аромат и потихоньку сводить Шейда с ума.

Ей было приятно разглядывать его в лучах послеобеденного солнца, когда ни темнота, ни тени ничего не скрывали. Она и не знала, как сильно хотелось заняться с Шейдом любовью при свете, свободно, без ограничений. Его плечи все еще были мокрыми, Она видела капельки воды на них, чувствовала ее вкус. Когда их губы встречались, наблюдала за его глазами. В них читалось желание, которое эхом отдавалось в ее теле. В желании они сливались воедино, понимали друг друга безоговорочно, что при других обстоятельствах было невозможно.

Брайан дрожала, когда Шейд прикасался к ней, следя за движением своей руки. Желания двух человек встретились, столкнулись и сплавились в единое целое.

На этот раз каждый позволил другому и самому себе гораздо больше, чем раньше. Наконец-то они познали близость, разделили чувства и удовольствия. Никто не давил, никто не отступал. Шейд впервые отбросил притворство и не пытался доказать Брайан, что их разделяет некая эмоциональная стена. Брайан наполнила его, позволила почувствовать себя целостным. На этот раз он хотел ее всю так сильно, как еще никогда ничего не хотел. Мечтал насладиться ее радостью, весельем, добротой. Был готов поверить в то, что все это действительно могло его изменить.