Э. Бушан - Вторая жена

Спать с Натаном было легко. Все остальное — вот что было трудно.

— Как нам удается настолько не понимать друг друга? — спросил он.

Его пальцы переместились на мое лицо, поглаживая щеку и шею. Враждебность и разногласия отступили. Вместо этого были тепло и мир. Я пожелала этим драгоценным минутам приходить как можно чаще, успокаивая и объединяя нас в течение многих часов, дней и лет.

Рождественский спектакль прошел и был забыт, приближалось Рождество, я изнемогала среди списков. Был список подарков, еще один для продуктов и меню, еще один для встреч и развлечений.

Первая строчка в списке «Мероприятия»: «Сэм и Джилли у нас?». Она была зачеркнута и заменена на: «Воскресенье перед Рождеством у Сэма и Джилли». Когда я позвонила Джилли, чтобы пригласить их на Рождество к нам, она ответила, что ужасно жаль, но они договорились остаться в Бате. Когда я предположила, что мы можем присоединиться к ним, Джилли смутилась: «Не то, что мы вам не рады, конечно нет, Минти. Но у нас будет много народу. Приедут Поппи с Ричардом, мои родители и… Роуз тоже будет».

Мы договорились, что мы с Натаном и мальчишками приедем к ним в последнее воскресенье перед Рождеством и организуем отдельную встречу с Поппи и Ричардом. Правда Поппи попыталась вставить палки в колеса: «Не могли бы вы приехать к нам в воскресенье перед Рождеством? В противном случае у нас с Ричардом не будет шанса увидеть вас на Рождество, потому что на День подарков мы поедем к его родителям». Я объяснила, что мы собрались в Бат. «Ну что ж, — сказала Поппи без особого сожаления, — мы заскочим к вам в канун Рождества по дороге к Сэму».

Мы поехали к Сэму и Джилли под проливным дождем и прибыли минута в минуту к 1.00. Джилли приветствовала нас у двери в старых джинсах и мешковатом свитере. Это поставило нас в неудобное положение. Натан был в костюме, а я в своем зеленом платье и сапогах на шпильках. Я даже настояла, чтобы Натан остановился у заправки с туалетом, и мальчики были умыты, причесаны и опрятны.

— Боже! — сказала Джилли. — Как глупо получилось! — Она провела нас на кухню, где Сэм сидел в такой же неопрятной одежде, положив ноги на стол. — Вот и они, — пропела она, послав мужу взгляд, ясно говоривший: «Мы попались».

На обед были гамбургеры для детей и рагу для взрослых.

— Я думала, — сказала Джилли после молчаливого обмена взглядами с Сэмом, — приготовить что-нибудь особенное. Но подготовка к Рождеству отнимает все время. Вы же знаете, как это бывает?

Нет, я не знала, подумала я, возмущенная их пренебрежением. У меня бы на столе стоял фаршированный гусь и круглые овсяные лепешки на серебряном блюде, свечи и золотые ленты украшали бы мой стол. Натан нагнулся и поднял вилку, которую Фрида, дочь Сэма, уронила на пол.

— Все прекрасно, — тихо сказал он. — Не нужно беспокоиться.

Джилли села и посмотрела в свою тарелку:

— Главное, что мы все встретились.

— Безусловно, — сказал Сэм.

На обратном пути в машине я сказала Натану:

— Они решили не утруждаться ради нас.

Натан пристально смотрел на дорогу.

— Конечно, тучного тельца не заклали, — слегка пошутил он, но губы его были плотно сжаты.

В канун Рождества Поппи и Ричард прибыли в своем автомобиле, заполненном подарками и багажом. Шел сильный дождь и Поппи, встряхивая мокрые волосы в коридоре, требовательно спрашивала:

— Где же елка? Она всегда была в столовой?

Я объяснила ей, что в этом году для разнообразия елку поставили в гостиной.

— Ах, какая жалость. — Она бросила пальто на стул и пронеслась мимо меня. — Папа, ты где? — Она обняла Натана. — Давно не виделись, целую вечность. Как дела? — Потом она бросилась целовать Феликса. — Вы были хорошими мальчиками? Нет? Я так и думала. Тогда подарков не будет.

Феликс не поднимал страдающих глаз, и Поппи опустилась на колени перед ним.

— Дорогой, не смотри так. Конечно, у меня есть подарок для тебя. Большой!

— Правда большой? — спросил Феликс подозрительно.

Поппи изобразила в воздухе квадрат.

— Да, это большой, — Феликс слегка успокоился и пошел сказать брату.

Поппи изящно поднялась на ноги.

— Какой же он сладкий. — Она повернулась к Натану. — Мы буквально на полчасика. Иначе опоздаем на ужин к Сэму.

— О, нет, — сказал Натан. — Я думал, вы у нас посидите некоторое время.

— Давайте перекусим, — сказала я.

В столовой я накрыла стол ослепительно-белой скатертью и выставила тарелку бутербродов с огурцами (Рецепт: вскитятить полстакана воды с коричневым сахаром, добавить уксус и замочить ломтики огурцов на несколько часов), еще были крошечные колбаски, обжаренные в меду с горчицей, пицца для мальчиков и рождественский торт (спасибо «Сэлфриджу» [5] Торговый дом ) с крошечными лыжниками и даже блестящим подъемником на нем.

Ричард был добрее и даже съел два бутерброда. Лукас взобрался на стул, напряженно глядя на торт. Натан взял его на руки и посадил к себе на колени.

— Держитесь, молодой человек. Сейчас мы его будем резать. Поппи обратилась ко мне вполголоса:

— Джилли рассказала, как неловко получилось, когда вы приехали их навестить. Она волновалась, что вы могли обидеться из-за их безалаберности. Я сказала, что, конечно, вы не обиделись бы. Вы прекрасно знаете, что им надо готовиться к Рождеству.

Она замолчала, глядя в пустую тарелку перед собой и, словно в качестве большого одолжения, сказала:

— Пожалуй, я съем один бутерброд. На самом деле Джилли не о чем беспокоиться. Мама возьмет на себя приготовление обеда. Она делает это так блестяще.

Я украдкой взглянула на Натана. Он все еще прижимал к себе Лукаса и разговаривал с Ричардом, но я заметила его настороженный взгляд. Не так часто я чувствовала потребность защищать его, но слова Поппи вызвали новую волну ярости. Натан был ранен, и эти женщины — его невестка и дочь — снова и снова причиняли ему боль.

Запись в списке «Мероприятия»: «пункт 7. Рождество. Жареный картофель по-турецки, рождественский пудинг на 4».

По дороге на работу я встретила Мартина Херли. Было утро январского понедельника, очень холодное, и я еще не вполне оправилась от Рождества. Несмотря на большой и явно тяжелый портфель Мартин казался непривычно беззаботным. Мы остановились поболтать перед палисадником миссис Остин, где мороз украсил инеем вазоны и коробки из под йогурта, что стояли у нее на подоконнике.

Миссис Остин была фанатичным садовником, но так как она жила на первом этаже многоквартирного дома, ей не хватало пространства для удовлетворения своей страсти. Этот пробел в своей жизни она восполняла жадным любопытством к чужим отношениям, сдабривая их соими острыми и едкими комментариями. Как по команде она появилась в окне.