Э. Бушан - Вторая жена

Телефон зазвонил снова. Гизелла ответила:

— Роджер, — ее голос звучал резко, — я обедаю.

К моему изумлению ее щеки ярко вспыхнули.

— Маркус? Где ты? Нет, не сегодня. — Она отвернулась от меня. — Я обедаю с подругой. Да. Скоро.

Теперь она отключила телефон.

— Хочешь кофе?

Ее щеки все еще горели, и она сделала вид, что вытирает губы, а потом поднесла салфетку к глазу.

— Тушь, — заявила она и посмотрела в зеркальце.

— Ты в порядке? — Я смотрела как она стирает невидимую точку у краешка глаза. — Есть какой-то Маркус во вражеском стане?

— Маркус… — Гизелла бросила зеркальце обратно в сумку. Она уставилась на меня, что-то подсчитывая в уме. — Я знаю Маркуса почти всю жизнь. Он как бы… заполняет промежутки между моими браками. Знаешь, в жизни есть люди, от которых невозможно избавиться.

— Между браками: Вы..?

Она играла с бриллиантом на левой руке.

— Нет. Есть время для работы и есть время для игры. Сегодня вечером я буду сидеть за ужином с рождером. Возможно, я буду немного скучать, но я не позволю себе показать это. Я сделаю все, чтобы мужчина рядом со мной хорошо себя чувствовал, и это пойдет на пользу Роджеру. — Подали кофе и она посмотрела на свою чашку. — Я никогда не путаю работу с игрой.

Гизелла была очень откровенна со мной, и мне любопытно было узнать, почему. Через стол я наблюдала, как умело накрашенные веки пытаются скрыть выражение ее глаз, и поняла, что уравнение решается просто. Просто даже для тех, чьи математические навыки ограничены. Гизелла прекрасно знала, что ее секрет в безопасности, потому что ее муж был боссом моего мужа.

По взаимному молчаливому согласию мы перешли к более безопасным предметам — дом во Франции, связи Роджера в дирекции, слух, что «Вистемакс» одно время был глазами крупного немецкого консорциума. Дом в Челси был в процессе ремонта и Гизелла экспериментировала с цветовыми сочетаниями.

— Я рассказывала тебе, что Мэдди Кингтон, у которой я консультировалась, сбежала с затройщиком последнего дома, на котором она работала? Сейчас она живет в бунгало в Рединге. В «Коттедж д'Амур». Как тебе нравится название?

Я вернулась в офис, сознавая, что все, начиная с костюма от Хлое с комплектом ювелирных изделий от Булгари до цвета туши на ресницах, являлось оружием Гизеллы, необходимым ей для выживания.

Я зашла в дверь дома номер семь и приготовилась.

Конечно же, Лукас появился на площадке лестницы в наполовину снятых брюках. Я положила свою сумку и стала подниматься вверх, когда он бросился ко мне. Я взяла его на руки и понесла в спальню, где Ева уже боролась с Феликсом. Лукас уткнулся влажными губами в мою шею. Затем он изогнулся и выскользнул прямо в руки Еве, быстро стянувшей с него брюки.

Переодетый Феликс стоят у окна, которое выходило на улицу. Он обернулся:

— Мамочка, там сидит бедный котик. Он ищет себе дом.

Я подошла взглянуть.

— Это не бедный котик, Феликс. Эти Тигр, кот Блэйков, ты сам знаешь.

— Но он так смотрит, как будто потерялся. — Вот уже некоторое время Феликс просил котенка. — А если он потерялся, он мог бы жить у нас, мама, он бы сидел у меня на ручках. И ходил бы через кошачью дверку.

Я погладила худенькие плечи.

— Я не люблю кошек, Феликс.

Он посмотрел на меня ярко-синими глазами.

— А папа сказал, что нам можно его взять.

— Разве? Когда?

— Вчера вечером.

— Вы же спали, когда он пришел домой вчера вечером.

Похоже, Феликс не считал признание поражения доблестью. Он опустил глаза на свои носки.

— Кажется, это было вчера вечером.

Я вздохнула.

Через полчаса они оба устроились по обе стороны от меня, когда я читала им сказку на ночь.

— Когла-то в жаркой стране росли большие джунгли, — палец Феликса проскользнул в рот, я отвела его. Иллюстратор дал волю своей фантазии. Здесь были алые и синие попугаи на деревьях и обезьяны цвета кофе со сливками. По земле сновало множество муравьев, среди них стоял муравьед с длинной деловитой мордой, в правом нижнем углу свернулся кольцами зеленый-презеленый удав.

Лукас показал на обезьяну:

— Смотри, какие большие глаза, как у мамочки.

— Муравьи дружно строили свой дом, — читала я, — но пришел муравьед и съел их всех. — Иллюстратор добавил таких подродностей, что мальчики вскрикнули. — После этого он стал очень сонный и забыл, что в диких джунглях надо внимательно смотреть по сторонам.

— Ооо, — протянул Феликс, — змея его обнимает.

Внизу открылась и закрылась дверь. Портфель Натана ударился об пол с глухим стуком. Ева побежала в свою спальню, откуда плыли звуки рок-музыки. Через всю последнюю страницу была распластана полосатая шкура, блестели белоснежные клыки. Тигр прыгнул на удава.

— Что, мамочка, — спросил Феликс, — всегда кто-то всех съедает?

— Да, — оскалился Лукас, — вот так. — И он вцепился зубами в руку брата.

Натан крикнул, что хочет есть. Я сбежала вниз, взяла из холодильника блюдо с готовыми куриными грудками в грибах, засунула его в холодильник и включила таймер. Ева закончила стирку, так что я взяла корзину и отнесла ее наверх на лестничную площадку, где стояла гладильная доска.

До появления в доме Евы Натан сам гладил свои рубашки. Однажды он обжегля и пришел ко мне, покывая руку, на которой алела длинная полоса: «Что мне делать?» Я держала его руку под струей ледяной воды, сделала ему чай и каждый час спрашивала, не стало ли ему лучше. Через несколько дней я заметила, как он изучает свой ожог и подслушала телефонный разговор с Поппи: «Это было ужасно неприятно». Потом струпья отпали, оставив саблевидный шрам. Поппи сказала мне: «Папа посмеялся, когда узнал, что в медицинских учебниках этот вид ожога называют «синдромом домохозяйки»».

Я вернулась вниз. Натана не было в кабинете, и я прошла в гостиную. Он сидел на стуле около французского окна и смотрел в темноту за окном в сторону кустов сирени. Вид у него был отсутствующий. Волосы на затылке взъерошены. На кухне пронзительно запищал таймер. Я сделала шаг в комнату.

— Натан?

Он вздохнул, словно ему помешали.

— Да? — Он взглянул на меня. — В чем дело?

После ужина Натан засучил рукава и занялся бокалами, слишком деликатными для посудомоечной машины. Было уже поздно. Он обмотал кухонное полотенце вокруг бедер и натянул резиновые перчатки. Натан работал, как всегда, методично, ополаскивая горячей водой каждый бокал и выставляя их в ряд на сливную доску около раковины. Я стряхивала воду с бокалов и, насухо вытерев тряпочкой, переставляла на поднос.

— Натан, что бы ты сказал, если бы я вернулась к работе на полную ставку.

— Ты опять о своем, — скала Натан.

— Опять.

Несколько лет назад Таймон, мой босс, вызвал меня в свой кабинет в «Вистемаксе». На его двери висела табличка «Редактор Викенд Дайджест». Я запомнила кривую букву «Д». Таймон, воображавший себя кем-то вроде Гордона Гекко, был в костюме в тонкую полоску и широких подтяжках. «Послушай, мы хотим, чтобы ты перешла на место Роуз». Он никогда не утруждал себя предварительным вступлением. Моя юбка была которкой, кожа ног отполированной. Мои каблуки были высокими, а волосы блестели. Благодаря туши и серым теням мои глаза казались бездонными и манящими. Я мечтала об успехе и управляла своей жизнью без особых усилий. «Вы увольняете Роуз, Таймон?» Он окинул меня своим взглядом в стиле Гекко: «Ты прекрасно знаешь, что это значит. Ты давно этого ждала».