Кэролайн Хаддад - Отмщение

Конечно, Бастер и Либби обманщики, рассудила Труди, но они любят Вольную, так может быть, с ними ей будет лучше?

И она разрешила им удочерить Вольную. Труди выставила только одно условие — с этой семьей она больше не будет видеться ни при каких обстоятельствах.

Либби позвонила ей, чтобы поблагодарить, но Труди ответила лишь одной мрачной фразой:

— Не звони и не попадайся мне на глаза, иначе я передумаю и любым способом вырву ее у вас.

Так Труди осталась совсем одна. Одна во всем свете — ни детей, ни мужа, ни любви в сердце, только смертная тоска гложет так, что не помогают даже наркотики. В этом невыносимом кошмаре, слегка подслащенном дурманом, раздался звонок от Одель. Она просто поинтересовалась, как у Труди идут дела. Господи! Этот звонок — словно бальзам на душу! Наверное, это единственное, что у Труди еще осталось, — женский клуб бывших жен Томми Паттерсона. Горьким потоком Труди излила Одель всю душу, рассказала все-все, как ее предали родственники, как она потеряла дочь. На это даже оптимистке Одель было трудно найти слова утешения. Но все же она придумала.

— Вольная еще вернется к тебе, — сказала Одель.

— Как? — сквозь слезы простонала Труди.

— Ты говорила, что Картерсвиль маленький городок, так ведь? А Ист-Диабло и того меньше. В таких условиях Вольная, когда подрастет, обязательно однажды узнает от подруг или родственников, что ее удочерили, и узнает, кто на самом деле является ее матерью. Тогда она найдет тебя, Труди, и ты расскажешь ей всю правду. Твоя дочь еще вернется к тебе.

Вернется. Но что делать до этого далекого дня? Труди сидела в своей новой квартире с двумя спальнями и пыталась понять, что же ей делать?

Грэйс Мэндлин проснулась с улыбкой. Даже верещание будильника не могло сразу развеять сладость ночных наслаждений, воспоминаний о прелестях плотской страсти: тело Галена, его глаза, его любовный поток, орошающий ее пылающие недра. Грэйс счастлива, упоена блаженством, в ее сердце огненными буквами вписано: «Грэйс влюблена в Галена».

Нет, любовь — это ошибка. Грэйс уже наделала подобных ошибок, вначале с Томми, потом с Даррелом Темпельтоном. Она верила, она любила, а ее подло обманывали. Хватит.

Все эти годы после обмана Даррела мужчины были для Грэйс друзьями, любовниками, врагами, деловыми партнерами, кем угодно, но только не возлюбленными. Она больше не допускала в себя вирус любви. Вот и сегодня — Грэйс заглушила будильник, и вместе с его перезвоном отключились все наивные любовные грезы. Гален уже не любовь, а просто сильное увлечение. Грэйс умная, она знает — просто внимание Галена льстит ее самолюбию, просто ей нравится его тело. Но любить его — Боже упаси, любовь так опасна.

Но день за днем чувство опасности притуплялось, и Грэйс все более и более уверялась, что может получить от жизни все. Ох, эти коварные мечты и надежды, их Грэйс превосходно описала в книге «Любовь — это вальс». А почему бы и нет? Гален любит ее, хочет детей, хочет жениться на ней. Да, Грэйс еще может забеременеть, ей еще тридцать восемь — не такой уж старушечий возраст. Ребенка можно еще в утробе проверить — все ли в порядке? Если будет здоров, почему бы его не родить? В конце концов, зачем зацикливаться на старых переживаниях? Зачем прятать себя в футляр? Лучше смотреть в будущее, лучше обрести лучезарное счастье. В самом деле, почему бы и нет?

Почему? Потому что Грэйс уже не дура!

Не дура? Грэйс разозлилась на себя пуще прежнего. Нет, все еще дура! Разве умная женщина втрескалась бы в молодого жеребца? Если самой не прекратить связь с Галеном, то однажды проснешься в постели одна, а найти другого будет труднее — годы не убавляются. Мужчин можно сравнить с пчелами, а женщины — это цветы. Мужчины хорошо опыляют, по мед уносят с собой.

Неужели среди мужчин нет ни одного надежного? Есть, наверное.

Прекрати, Грэйс, приказала она себе. Однажды ты уже поверила в это, и закончилось это мертворожденным ребенком, пораженным вирусом «настоящей» любви.

В изнеможении Грэйс снова легла в кровать, глубоко вздохнула. Вскоре почувствовала некоторое облегчение. После таких битв с собой она всегда приходила к выводу, что она слишком склонна к самокопанию, слишком чувствительна. Неумная? Может быть, но чувствительная, это точно. Если выйти замуж за Галена, что скажут люди? Можно представить, что напишут в газетах: «Грэйс Мэндлин совратила младенца!» Читателям такое замужество не понравится, они предпочли бы видеть ее рядом с солидным, более старшим по возрасту, уважаемым, а лучше знаменитым человеком. Впрочем, может быть, дело удастся изобразить так, будто Гален, молодой, буйный и мечущийся художник, нуждается в любви зрелой женщины, в материнской опеке, чтобы обуздать его и направить на создание великих творений? Правда, великих творений что-то не видно.

Грэйс ринулась к телефону, позвонила в Нью-Йорк Крэйгу Эпштейну. Ответили, что он на собрании. Сил никаких нет, что все эти редакторы делают на собраниях?! Когда же они читают рукописи? Ах, черт, забыла, они же отправляют их для редактирования знатокам английской литературы в Коннектикут.

Крэйг позвонил ей в двенадцатом часу.

— Извини, — сказал он, — я был на еженедельном собрании сотрудников издательства. Что ты хотела?

— Я раздумываю над продолжением книги «Любовь — это вальс». Лидия будет в зрелом возрасте.

— О Господи! Грэйс, разве зрелый возраст интересует читателей?

— Ее первый муж Сесл, граф Монткрифский, не погибнет на первой мировой войне, как я раньше задумывала, а будет ранен и попадет как раз в тот госпиталь, где Лидия работает медсестрой. В первые дни она не узнает его, потому что у него будет вся голова забинтована. Постепенно благодаря любовным заботам жены он оправится от ранения. — Грэйс вошла в азарт. — Тут кончается война, и Сесл под впечатлением войны и потери многих друзей решает посвятить оставшиеся дни своей жизни мирной профессии. К несчастью, на этой работе он умирает от малярии, которую подхватил в джунглях Африки, где искал новые виды бабочек. На этом кончается часть первая. Часть вторая: Лидия положенное время носит траур, чему весь Лондон свидетель, а потом снова выходит замуж. Ее мужем становится вежливый, но бессердечный Дабни Кокерел, наследующий фабрики фарфоровых изделий. К годовщине их свадьбы Дабни заказывает портрет Лидии художнику Ричарду Боннингхэму, более известному как Бонни Большой Дик. Он моложе Лидии и так же необузданно девственен, как холмы Уэлша, откуда он родом. Между Диком и Лидией вспыхивает любовь, тайная и безнадежная, потому что Лидия уже замужем, к тому же Дик на несколько лет моложе ее. Они уезжают вдвоем на юг Франции, а оттуда в более экзотические места, где у Дика раскрывается могучий, но доселе скрытый талант, как у Гогена. Тем временем Дабни Кокерел пытается выследить их, и влюбленным приходится все время скрываться. Но все меняется, Большой Дик возвращается в Лондон с огромным количеством картин, а также с женой и ребенком — с Лидией и Маленьким Диком. Хотя Лидия и не развелась с Дабни в Лондоне, но она вышла замуж за Дика в Замбии, их обвенчал вождь племени, и они пили всю первую брачную ночь из черепа врага вождя племени. Но в Лондоне их счастью угрожают законы Британии. Я уже вижу сцену в суде, где драматически сталкиваются законы цивилизованного общества с законами любви и природы. Здорово? Как тебе это нравится?