Кэролайн Хаддад - Отмщение

И Грэйс тоже не испытала жалости к побитому жизнью Даррелу. Она пожалела только себя — придется вынести тягостный разговор с неудачником. Ненависть к нему за его предательство уже перегорела, давняя боль утихла, осталось только удивление собственной глупости — как она могла тогда совершить такую ошибку? И еще от прошлого осталась злость. Злость необходима женщине, чтобы выжить.

— Грэйс, ты должна мне помочь, — начал просить Даррел.

— С какой стати? — холодно сказала Грэйс, отвернулась и пошла с независимым видом.

Даррел пошел следом, не отставая.

— Мне надо опубликовать эту новеллу. Это моя лучшая книга после «Ярости в черном и белом».

— Лучше той гадости?

— Эта новелла о черном Иисусе Христе, о том, который грядет для второго пришествия. Грэйс, я нашел Бога.

— Неужели? И где же он до сих пор прятался?

— Послушай, ты можешь мне помочь. В жизни не бывает случайных совпадений, все происходит по воле Божией. Вот и сегодня Господь устроил нам встречу, чтобы ты помогла мне. Господь знает, что ты можешь помочь. Тебе это нетрудно, тебе надо всего лишь позвонить своему редактору и рассказать ему о моей рукописи, пусть он почитает ее. Вот и все, Грэйс. Пусть только почитает, рукопись скажет сама за себя.

— Если твоя новелла, Даррел, такая хорошая, то почему до сих пор никто не опубликовал ее? Куда делось твое издательство? Почему бы тебе не предложить ему свою рукопись?

— То издательство куплено какой-то английской фирмой. Ты же знаешь англичан, у них старое колониальное мышление. Разве они возьмут книгу о черном Иисусе? Грэйс, пожалуйста. Я ведь когда-то любил тебя. Если ты не хочешь звонить своему редактору, тогда хотя бы назови мне имя твоего литературного агента.

— А что твой агент?

— Я не могу ему дозвониться.

Грэйс тем временем шла по улицам Манхэттэна, и теперь пересекала Мэдисон в сторону Пятнадцатой улицы. Шел пятый час вечера, людей на улицах прибавлялось — начинался час пик. На перекрестках появились полицейские, пытающиеся предотвратить автомобильные пробки. В присутствии полиции Грэйс почувствовала себя уверенней. Пришло время отомстить Даррелу. Она остановилась и повернулась к нему.

— Даррел, я не буду рекомендовать тебя ни моему редактору, ни моему агенту, ни моим друзьям, ни даже врагам. Ты, как и другие мужчины, думаешь, что можно дать женщине в зубы, а потом улыбнуться и сказать ей, что ты ее любишь; она простит, и снова все будет в порядке. Но я не из тех женщин. Некоторые женщины дают сдачи. А я не буду. Я просто хочу поблагодарить тебя, Даррел. Знаешь, за что? Если бы тогда, несколько лет назад, ты не обошелся со мной так подло, так отвратительно, сейчас у меня в банке не было бы миллиона. Ты живешь яростью, а я любовью. Как видишь, плоды любви лучше. Прощай, неудачник.

— Сука, — прошипел он. А потом сорвался на крик: — Сука! Шалава! Шлюха! Стерва! Проститутка!

Грэйс перешла на другую сторону Пятнадцатой улицы, а дорожный полицейский не спеша направился к сумасшедшему негру, остервенело выкрикивающему ругательства. Как видно, полицейскому не очень-то хотелось заниматься этим помешанным — мало ли какая у него болезнь? Как бы самому не заразиться. Но работа есть работа, и полицейский с дубинкой в руке подошел к Невменяемому.

Грэйс ускорила шаг — дальнейшее ее не интересовало, ей хотелось быстрее домой. Шум улицы заглушил осатанелые крики Даррела.

Дома хорошо, уютно, тут безопасность и теплый душ. Под душ она влезла сразу, едва успела сбросить одежду, и мылась долго, со всей тщательностью — вымыла голову и все тело до самых кончиков ногтей, пока не смылась вся грязь и копоть огромного города.

Телефон зазвонил, когда Грэйс еще вытиралась. Автоответчик был включен, но Грэйс бросилась к телефону — а вдруг это Гален? Вдруг он сейчас сообщит, что собрался лететь в Голливуд, чтобы быть рядом со своей богиней Киттен Фэрлей? Но это был Крэйг. Черт возьми! Зачем она брала трубку? Вначале Крэйг еще раз поблагодарил ее за то, что она наконец одумалась и согласилась писать книгу о Томми, а потом перешел к делу.

— Мне только что звонил человек, — сказал он, — который назвался твоим другом, и сказал, что ты посоветовала ему связаться со мной, чтобы я прочитал его рукопись. Это правда?

— Странно. А что это за человек? — притворно удивилась Грэйс. — Насколько я помню, на коктейлях и прочих сборищах я не упоминаю твое имя всуе.

— Охотно верю. Этого человека зовут Ахмед Джемаль Мохаммед.

— О Господи!

— Ты его знаешь?

— Когда-то знала, это было несколько лет назад в университете Айовы. Отвратительный тип. Я его терпеть не могу, Крэйг. Если ты вздумаешь иметь с ним какие-то дела, я очень сильно расстроюсь. Не подумай только, что я боюсь конкуренции или…

— Я понял тебя, — перебил Крэйг, — не беспокойся.

— Кто его навел на тебя?

— Обычное дело, Грэйс, графоманы нередко так поступают. Время от времени какой-нибудь чудак узнает номер редактора известного автора, звонит редактору и заявляет, что он является другом этого писателя. Поэтому я всегда проверяю.

— Правильно делаешь. Хорошо, что ты позвонил мне, а то я очень бы огорчилась, если бы этому мерзавцу удалось воспользоваться моим именем.

Умница Крэйг, он все понимает. Ведь если бы он опубликовал Даррела, тогда Грэйс немедленно нашла бы себе другое издательство.

Грэйс высушила волосы, надела джинсы и спортивную кофту. Макияж делать не стала — пусть кожа подышит, отдохнет от косметики. Но вскоре Грэйс призадумалась. В самом деле, сегодня Гален сидел за одним столом с Киттен Фэрлей, чуть не спятил от ее красоты. Как после этого он посмотрит на Грэйс? Зачем усугублять контраст отсутствием макияжа? Кроме того, ужин сегодня готовить не обязательно, ведь ланч был очень плотным. Гален может съесть что-нибудь из холодильника, сделает себе бутерброд.

Грэйс проверила автоответчик — ни одного сообщения на нем не оказалось. Черт бы их всех побрал! Почему никто не позвонил, чтобы рассказать что-нибудь интересное?! Почему не звонила Одель? Кстати, надо ей позвонить. Правда, сейчас звонить в Чикаго еще рановато, Одель, наверно, еще на работе в приюте, но можно попробовать. Это дело нельзя откладывать.

Одель дома не оказалось, трубку взял Люк. Грэйс завела с ним разговор о колледжах, в какой из них он хотел бы поступить. Люк сказал, что хотел бы несколько лет пожить за границей, прежде чем поступать в колледж, но родители возражают. Грэйс задумалась о деспотизме родителей. Вот если бы Люк был ее сыном, тогда… Что тогда? Легко давать советы со стороны.

— Кажется, она идет! — сказал Люк и, как догадалась Грэйс, побежал к двери.

Вскоре в трубке слабо послышался голос Одель, приказывающей Люку взять и отнести сумку, и кажется, недовольное бурчание Люка в ответ. Странно, а Грэйс думала, что Люк хорошо воспитан.