Ирина Касаткина - Встретимся у Амура, или Поцелуй судьбы

– Вот, не знаем, что с ней делать, – услышала она бабушкин голос. – Столько места во дворе занимает. Хоть бы Олег распорядился. Как он?

– Поправляется. Буду в больнице, спрошу. Она на ходу?

– Наверно. Тут ее дождиком чуть было не намочило, так мы с дедом успели пленкой накрыть. Ничего, салон сухой остался. О, господи, беда какая! Давеча сосед приходил, смотрел ее. Предложил продать ему, мол, он кузов да стекла поменяет и будет ездить. Может, так и поступить?

– Пусть папа решает. Думаю, он согласится.

Выбравшись из машины, Настя подошла к старой черешне. Ее длинные узловатые ветви провисли под тяжестью ягод, а самые нижние лежали прямо на земле. Такого изобилия ей еще не приходилось видеть. Черные, граненые, собранные в крупные гроздья ягоды блестели на солнце, всем видом призывая наполнить ладонь и отправить в рот, – что Настя немедленно и сделала. Рот наполнился ароматным соком, которому возрадовалась душа. И тотчас же она озаботилась: как справиться с этим богатством? Ведь через неделю все погибнет.

– Ба, я придумала. Давай насобираем несколько ведер и продадим. В городе черешня знаешь какая дорогая. И деньги, и людям польза.

– Ой, да кто ж продавать-то будет? Мне не под силу. Да и не занималась я этим никогда.

– А я. Мы в Муроме позапрошлым летом столько грибов продали, – денег на бензин до дома хватило. Я тоже помогала продавать – я смогу. Дедушка пусть подвезет меня на автобусную станцию – там быстро все расхватают. Сегодня что насобираю, в подвал спустим, там холодно. И завтра с утра пособираю, а к вечеру отвезем и продадим, это ведь не запрещается, если из своего сада.

– Да неудобно мне. Что люди скажут?

– А мне удобно. Что здесь плохого? Лишь бы дедушка согласился.

К Настиному облегчению дедушка Артур и сам об этом подумывал, да боялся, что вдруг прихватит сердце, – как тогда быть? А тут внучка согласна пособить – вот и ладно. И он направился к сараю за корзинами.

На следующий день к вечеру у них стояли наготове десять корзин и ведер, полных отборной черешни. Все они в дедушкин «Запорожец» сразу не поместились, пришлось приезжать дважды. Едва дедушка с внучкой достали из машины первые корзины, как к ним выстроилась очередь. Брали, не торгуясь, – Настя едва успевала пересыпать ягоды в подставленные кульки и сумки. К концу торговли у нее едва разгибалась спина и болели руки, зато в плотно набитой сумке приятно шелестели купюры. Бабушка Зара даже заахала, всплеснув руками, когда Настя высыпала ее содержимое на стол: она и представить себе не могла, что черешня может стоить таких денег.

В последующие дни дед с внучкой распродали остатки черешни, оставив себе несколько корзин, и принялись за яблоки. Их бизнес процветал в течение целой недели. Все заработанные деньги старики отдали внучке, как та их ни отговаривала, – ей нужнее.

Несколько раз Настя звонила подруге. Та сообщила, что все сдала на четверки и вроде должна пройти. От дачи взятки Наташкины родители отказались и теперь со страхом ожидали развития событий. К концу недели стало известно, что Наташкины баллы опять полупроходные, как и при поступлении в лицей. Оказалось, что целую группу каких-то целевиков с Кавказа зачислили со всеми тройками, из-за чего проходной балл резко повысился.

Наташка дико запаниковала. Она принялась умолять Настю, чтобы та срочно приехала, иначе она не доживет до завтрашнего утра, когда должны вывесить списки зачисленных. Мол, дома у всех похоронное настроение, и она не знает, куда деваться. Пришлось Насте все бросить и мчаться в город. Наташкину семью она застала в полной прострации.

– Я знала, что этим кончится, я чувствовала! – Белла Викторовна, заламывая руки, ходила взад-вперед по комнате. – Надо, надо было отдать деньги – черт с ними! Что теперь делать, куда бежать, кому давать? Никто теперь со мной и разговаривать не станет.

– Но, Белла Викторовна, ведь еще ничего не известно. Может, завтра в списках будет Наташина фамилия. – Настя чувствовала себя кругом виноватой. Ведь это она посоветовала Наташкиным родителям не давать взятку.

– Нет! Нет, нет, нет! – покачала головой Наташкина мама. – Если бы зачислили, мне бы уже позвонили. Директор лицея обещала, у нее там знакомая в комиссии. Повлиять на зачисление она не могла, но узнать результат обещала.

Всю ночь никто не сомкнул глаз. Едва рассвело, подруги понеслись в институт, а заплаканная Белла Викторовна отправилась на работу. Наташа клятвенно пообещала матери немедленно позвонить, как только узнает результат.

Результат оказался неутешительным: Белоконевой в списках зачисленных не было.

Белая, как мел, Наталья вышла из института и бессильно прислонилась к стене. На Настю она не смотрела. Постояв немного, снова кинулась к спискам.

– Почему? – срывающимся голосом запричитала она. – Почему Кочеткову и Ленскую с такими же баллами зачислили, а меня нет? Они же ни дня не работали, а у меня стаж почти год. Даже трудовая книжка есть, я же ее сдавала с документами. Мама! – закричала она в трубку. – Мама, приходи немедленно! Пойдем к ректору – я ему все выскажу!

– Предложили быть кандидатом, – сказала она Насте, когда они с матерью покинули кабинет ректора. – Это значит без стипендии до конца семестра и на птичьих правах. Сказали, что зачислят лаборанткой, но зарплату получать не буду, – ее будут кому-то отдавать. Но иногда придется помыть лабораторную посуду и помочь с опытами. Если кого-то после зимней сессии отчислят, тогда меня зачислят. Да я на все согласна, лишь бы учиться, но все равно дико обидно. Почему Таньку Кочеткову зачислили? Она же постоянно уроки прогуливала и в сто раз хуже меня училась. Настя, где же справедливость?

– А ты бы сказала об этом ректору. Может, это чьи-то происки, а он не в курсе?

– Думаешь, я не сказала? Как в пустоту! Он будто не слышал. Сказал, что может предложить мне в порядке исключения этот вариант, учитывая заслуги моей мамы. И все.

– А Белла Викторовна что?

– Молчала, как рыба. Она при таком начальстве сразу немеет. «Главное, что будешь учиться», – сказала. И ушла на работу.

– А вдруг они зимой никого не отчислят?

– Я сразу спросила об этом, а он говорит, мол, такого еще не бывало. Нет, Настя, как такое может быть? Эти две дуры гуляли, уроки пропускали, учились кое-как – и зачислены, а я нет. Не понимаю.

– Мне папа сказал, что мы живем в неправовом государстве. Мол, мы сами должны сделать его правовым. А они, взрослые, бессильны.

– Ага, сделаешь его, как же! Когда такие в кабинетах сидят. Ой, Маргарита Львовна! – И Наташка кинулась к нарядной женщине, спешившей в институт, – это была директор лицея. Внимательно выслушав Наталью, она велела стоять на месте и направилась в ректорат. Через полчаса вернулась.