Ирина Касаткина - Встретимся у Амура, или Поцелуй судьбы

– Все, Белоконева, тебя зачислили без всяких оговорок, – директор поцеловала Наташку в щеку. – Поздравляю! Звони маме, скажи, что все в порядке.

– Ой, Маргарита Львовна, правда? – не поверила Наташка. – А что вы ему сказали?

– О, я много чего сказала. Сказала, что знаю про все их дела, и пообещала, что если тебя не зачислят без всяких фокусов, завтра в «Вечерке» эта история будет описана со всеми подробностями.

– А вы не спросили, почему все же зачислили этих двоих, а не меня? У меня ведь аттестат куда лучше, чем у Кочетковой и Ленской, и стаж есть.

– Да это же и так понятно! Нужен им твой стаж! Мама Кочетковой в Аптекоуправлении начальница, а папа Ленской в Администрации. Я вообще поражаюсь, как эти красотки столько баллов набрали. Ну, ничего, скоро эта лавочка закроется, будут принимать только сертификаты ЕГЭ. Тоже, конечно, не все будет чисто, но хоть не в таких масштабах. Ну, звони мамочке, а то она вся испереживалась. Чуть не плакала в трубку.

Во время их разговора Настя не сводила глаз с Наташкиного лица: на нем, как на экране, отражалась вся гамма чувств, испытываемых подругой: надежда, гнев и безмерная радость. Когда директор закончила, Наташка взвизгнув, повисла у нее на шее, одновременно плача и смеясь. Наконец, немного успокоившись, она набрала по мобильнику телефон матери. Сообщив той счастливую новость, подруга с тревогой в голосе снова обратилась к своей спасительнице:

– Мама спрашивает, не будут ли у вас из-за меня неприятности? Говорит, что этот ректор всемогущ, у него такие связи – вплоть до Москвы.

– Прорвемся! – Директор погладила Наташку по голове. – Не дрейфь, девочка, все будет хорошо. Ты, главное, теперь старайся, не сбавляй темп. Будешь учиться, как в колледже, никто с тобой ничего не сделает: сюда последнее время поступает столько лодырей, что хорошие студенты на вес золота. И никаких мне благодарностей: я твоей маме здоровьем обязана.

Она ушла. А подруги снова кинулись в вестибюль. Там они обнаружили в самом конце списка зачисленных приписанную от руки фамилию Белоконевой. Наташка снова взвизгнула и запрыгала на месте. Абитуриенты, чьи фамилии в списках отсутствовали, смотрели на нее с завистью и неприязнью: они видели, как дописывали ее фамилию.

– Идем отсюда, – потянула ее за руку Настя, – пока кто-нибудь не прицепился с расспросами. Пошли к тебе, перекусим да поедем за билетами. Я обещала помочь бабушке, там куча дел осталась. Может, и ты со мной?

– Теперь хоть на край света! – Наташка счастливо потянулась и зажмурилась. – Настя, неужели поступила? Боже, как я счастлива! Буду стараться, буду учиться изо всех сил, – вот увидишь.

– Не увижу. Мы ведь последний месяц вместе. Поработаем в лесу а потом ты уедешь домой, а я в Питер. И когда потом снова увидимся, неизвестно.

– А ведь правда! – Наташка даже остановилась. – Настя, как же я буду без тебя? У меня, кроме родителей и тебя, никого нет. И Никита далеко. Как я буду одна?

– Подружишься еще с кем-нибудь. Туда Соколова поступила и тоже на педиатрический. Будешь с ней дружить.

– Да никогда! Соколова – ты что? Тебя мне никто не заменит. Но ты же хоть иногда будешь приезжать? Все-таки отец твой здесь, а может, и мама объявится.

– Не знаю. – Настя печально покачала головой. – Отцу я не очень нужна: у него теперь новая семья. А мама – не знаю. Наверно, я ей тоже не нужна, раз она меня бросила. Она сказала бабушке, что я не пропаду, что я уже взрослая.

– Настя, тебя очень любит Никита.

– Наташа, не будем об этом. Я… я не могу говорить на эту тему… мне невыносимо. Не будем, ладно?

– Все, молчу.

Они наскоро перекусили у Натальи, позвонили ее маме, что уезжают к Настиной бабушке и поехали на вокзал за билетами на московский поезд. Купили два плацкартных на послезавтра и с легким сердцем направились на автобус.

Вот и лето прошло – словно его и не было, думала Настя, укладывая свои нехитрые пожитки в багажник дядиной машины. Они с Натальей еще раз проверили свой грибной домик, где прожили почти месяц, – не забыли ли чего, тепло попрощались с артельщиками и бригадиром, забрались в машину и покатили в Москву, где им предстояло надолго расстаться: Наталья возвращалась домой, а Настю ждал Петербург.

Время в лесу пролетело незаметно. Настя вначале опасалась, что подруга заскучает без телевизора и привычных удобств, но Наталья моментально освоилась, будто всю жизнь провела среди этих сосен и елок. Она быстро сдружилась со старенькой сборщицей грибов бабой Катей, знавшей все близлежащие леса, как свои пять пальцев. Баба Катя называла Наташку не иначе как внученькой и благоволила к ней со дня их приезда. Она проживала в деревне, где у нее был большой добротный дом, в котором кроме нее жили кот Василий и пес Соколик – дворянской породы, но чрезвычайно смышленый. Муж бабы Кати умер два года назад от сердечного недуга, дочь давно вышла замуж и жила с мужем и двумя дочками во Владимире, наезжая к матери в основном за лесными дарами. Когда в широкой горнице бабы Кати Настя подошла к стене с фотографиями ее дочери и внучек, ей стало понятно благоволение старушки к Наталье: ее дочь была как две капли воды похожа на Настину подружку. Из-за этого поразительного сходства баба Катя несколько дней выпытывала у Наташки сведения о ее ближних и дальних родственниках: все искала возможную родню. Но к глубокому разочарованию так и не нашла.

Поскольку приветливой старушке было далеко за семьдесят, огородные работы были ей не под силу, и потому картофельные грядки за домом так заросли сорняками, что чахлых кустиков картофеля среди них совсем не было видно. Подружки быстро положили конец этому безобразию: все пропололи и навели порядок во дворе. Кроме картофеля, баба Катя ничего не выращивала и даже кур не имела: на жизнь ей хватало пенсии и грибных денег.

В благодарность за помощь баба Катя угостила трудолюбивых девчат невиданным лакомством, которое здесь называли «каймак». Оно изготовлялось из топленых пенок, сложенных в несколько слоев, – ничего вкуснее Настя в жизни не ела. Старушка показала подругам самые грибные места в окрестных лесах и неизменно сопровождала их в поисках лесных даров. Ежедневно они с Наташкой до отвала объедались на брусничных и голубичных полянах лесными дарами, отчего их личики посвежели и приобрели здоровый румянец.

Следуя советам и подсказкам доброй старушки, Наташка быстро научилась разбираться в грибах, а Настя их и так прекрасно знала, – поэтому девчата ежедневно перевыполняли план. При расчете им выдали на руки такие суммы, о которых они не могли и мечтать. Наташка от восторга даже запрыгала и расцеловала улыбчивого бригадира Трофима Матвеевича – к его великому удовольствию.