Ирина Касаткина - Встретимся у Амура, или Поцелуй судьбы

Грибов было много, но напасть на полянку, подобную прошлогодней, так и не довелось. И что обидно: никто из сборщиков не верил в ее существование. Пришлось Юрию привезти неопровержимое доказательство: две большие фотографии, висевшие теперь у него в комнате. На одной красовалась та полянка в первозданном виде: грибы получились великолепно, шляпка к шляпке, а в центре стояли грибники с восторженными лицами, на другой – огромная куча грибов и рядом с ней Снегиревы с полными корзинами. Сидя вокруг костра, сборщики долго рассматривали снимки, отбирая их друг у друга и потрясенно качая головами.

– Мне бабка рассказывала про такую поляну, – изрек бородатый грибник, возвращая Насте фотографии. – Мол, открывается она не всякому, а только очень чистому душой человеку. И что ожидает этого человека счастье великое – до небес. Так что жди его, дочка, вскорости, – придет оно, не сомневайся.

Настя только вздохнула. Какое там счастье? – грустно усмехнулась она, – нет никакого счастья, и не будет. Дай Бог поступить в Питере – вот и все мое счастье. Тоже, конечно, немало, – но это все. И то – если получится.

Муромский лес стал ей настоящим другом. Она полюбила часами неспешно бродить по его светлым соснякам и темноватым ельникам, – и уже совсем не боялась заблудиться. Ее острый взгляд издали подмечал золотую россыпь лисичек под невысокими елочками и безошибочно отличал бархатистую головку боровика от пожухлого листа или похожую на благородный гриб «условно съедобную» свинушку. Но больше всего она любила, лежа на пахучей подстилке из сосновых опилок, устремить взгляд вверх на проплывающие в синеве облака – и тогда вершины сосен, как верные друзья, заботливо склонялись над ней.

В ежедневных поисках грибов незаметно пролетел июль. За этот месяц Настя отдохнула, окрепла и прилично подзаработала. Ей нравились вечерние посиделки у костра и неторопливые беседы с местными жителями, подрабатывавшими в артели. Они угощали ее густым деревенским молоком с ноздреватым хлебом собственной выпечки, рассказывали разные байки и никогда не лезли в душу с расспросами. Поэтому, когда за ними приехал Юрий, ей до слез было жаль покидать гостеприимный лес. Но делать было нечего: в Питере с нетерпением ожидала их приезда Наталья, у которой горела путевка в санаторий. Ее сын уехал с друзьями в горы, поэтому она хотела оставить квартиру на родителей: боялась квартирных воров.

До Питера добрались по главной трассе неспешно и без приключений. Заждавшаяся гостей Наталья накормила всех сытным обедом и засобиралась на вокзал, – ее поезд уходил через час. Отец предложил отвезти дочь на машине, чему та очень обрадовалась: не придется тащиться с чемоданом на метро. Настя попрощалась с сестрой и отпросилась прогуляться по городу.

По Невскому она добрела до Медного всадника. Сквер рядом с ним был полон народу, слышалась разноязыкая речь, ряженые в Петра и Екатерину зазывали народ фотографироваться. Настя купила мороженое и села на скамейку. Петр вздыбил коня, давившего ядовитую гадину, пестрая толпа глазела на великую скульптуру, из недалекой Невы взлетали к небу разноцветные струи фонтанов. Настя почувствовала себя почти счастливой.

Доев мороженое, она еще долго сидела, бездумно разглядывая прохожих, – потом встала и побрела сама не зная, куда. Ноги принесли ее на Дворцовую площадь – опомнилась уже у входа в Эрмитаж. Пойду, похожу по залам, зайду в любимый Малахитовый, – решила она, – а что тут такого? И на Амурчика посмотрю – может, он тоже по мне соскучился? Никакого Вадима там, конечно, нет, – он в Краснодарском крае. У него есть девушка – и это правильно. А мне он совсем не нужен, и иду я туда вовсе не из-за него.

Так она убеждала себя, поднимаясь по лестнице. Обходя знакомые залы, старалась не спешить, подолгу задерживаясь у старинных гобеленов и царских кресел. Но по мере приближения к крылатому малышу, ноги несли ее все быстрее и быстрее, и в заветный зал она влетела, едва не запыхавшись. Амур встретил ее привычной улыбкой – рядом никого не было. Испытывая смесь облегчения с разочарованием, она приблизилась к статуе и долго стояла, разглядывая ее мельчайшие детали: лепестки розы у ног мальчика, его пухлые щечки и пальчики, колчан стрел. Невидимая аура любви, окружавшая статую, окутала и ее – она погрузилась в немного странное для этого людного места состояние покоя и уединения. Проходившие мимо посетители задерживались взглядами на Насте с понимающей улыбкой, стараясь не потревожить ее углубленного созерцания.

– Какое прелестное дитя! – восхищенно произнес позади женский голос, – и, похоже, проказник немалый. Лет пять-шесть ему будет, как считаете?

– Нет, пожалуй, поменьше. Скорее три-четыре, – ответил мужской голос. Его звук заставил замереть, а затем бешено заколотиться Настино сердце. Она стремительно обернулась и едва не задохнулась от волнения: позади стоял Вадим, держа под руку седовласую даму, похожую на Алису Фрейндлих.

– Как считаете, девушка, годика четыре будет этому шалуну? – с затаенной улыбкой обратился он к Насте. Настя потрясенно молчала. – Думаю, девушка еще слишком юна, – отозвалась дама, сочувственно глядя на остолбеневшую Настю, – если у нее дома нет маленьких братцев или сестричек, вряд ли она на глазок определит возраст этого сорванца.

Настя продолжала молчать, глядя на Вадима широко раскрытыми глазами. Она понимала, что выглядит нелепо, но ничего не могла с собой поделать: комок в горле мешал ей произнести хоть слово. Молчание начало затягиваться. Наконец, вглядевшись в ее лицо, дама перевела взгляд на Вадима, что-то поняла и поспешно откланялась, поблагодарив молодого человека, любезно проводившего ее в этот зал.

– Н у, здравствуй, Снегирек! Наконец-то я тебя дождался. Думал, уже не придешь. – Продолжая улыбаться, Вадим взял ее похолодевшую ладошку в свою руку. – Что же ты молчишь? Скажи что-нибудь. Может, ты не рада нашей встрече?

Испугавшись, что он и вправду так подумает, Настя отчаянно замотала головой. Наконец ей удалось проглотить комок. Глубоко вздохнув, она пролепетала:

– Очень! Я так хотела тебя увидеть! Вадим, пожалуйста, не исчезай больше.

– А вот этого я обещать не могу. Не получится не исчезать: у меня через три часа самолет. Но давай договоримся: если мы когда-нибудь потеряемся: ведь жизнь так переменчива, вдруг уведет нас друг от друга далеко – то с четырнадцатого по шестнадцатое августа будем ждать друг друга у нашего Амура. С двух до трех часов дня, хорошо?

– Самолет? О, нет! Нет, пожалуйста! – Насте почудилось, что вокруг потемнело. – Неужели ничего нельзя сделать?

– К сожалению. Лечу к отцу. Он просил меня приехать: тоскует очень. Знаешь, Никита завербовался к нему в часть – будет служить под его началом, отец помог. Все будет легче узнавать, как он там.