Ирина Касаткина - Встретимся у Амура, или Поцелуй судьбы

Однажды, увлекшись в читальном зале составлением конспекта к семинару по истории, Настя не заметила, как за ее стол кто-то сел. Подняла голову, только почувствовав на себе упорный взгляд. Подперев рукой подбородок, на нее смотрела Анечка.

– Ну что – добилась своего? – В голосе Анечки звучала неприкрытая ненависть. – Разбила нас? И сама не гам, и другой не дам. Теперь он с Валькой Титровой ходит. А на тебя плевал с высокой колокольни.

– Не понимаю, о чем ты. – Настя положила ручку. – Никого я не разбивала. Я его сто лет не видела и не разговаривала – еще с Нового года.

– А кто ему натрепался, что я беременная? Только ты и знала. Я больше никому не говорила.

«Соловьева, – подумала Настя – больше некому. А ведь обещала не болтать. Вот трепло!»

– Только не я, – быстро сказала она. – И вообще, – почему я должна перед тобой оправдываться? Пусть он ходит, с кем хочет, – мне это безразлично. Не мешай, я к семинару готовлюсь.

– Врешь! Ну, ничего, когда-нибудь и тебе аукнется. За все мои слезы. Вспомнишь тогда меня.

Она резко встала, грубо толкнув стол, – его край сильно ударил в грудь не успевшую уклониться Настю.

– Что, больно? – Анечка торжествующе улыбнулась. – А как мне было больно! И все из-за тебя, подлой! – Схватив сумку, она выскочила из читального зала, громко хлопнув дверью, – студенты за столами подняли головы и удивленно посмотрели ей вслед.

Настя собрала книги и тоже ушла. Настроение заниматься пропало у нее напрочь. Она медленно брела по улице, пытаясь собраться с мыслями. Она не знала, как ей жить дальше – и зачем. Наташки рядом не было и некому было поплакаться в жилетку о новой жгучей боли и обиде.

Теперь он ходит с Валькой Титровой. Ходит, – какое многозначное слово. Ходит, сидит, лежит – все одно и то же. Настя видела однажды Вадима рядом с кудрявой девушкой в джинсовом костюме – за спинами у обоих были рюкзаки, видимо спешили в туристский клуб. Значит, теперь у него новая любовь. Любвеобильный! Анечка считает, что он бросил ее из-за нее, Насти. Интересно, как можно любить сразу двоих? Может, у мужчин это получается? У них же психика совсем другая. Но как же мне тяжело, просто невыносимо.

Домой идти не хотелось. Она пошла в парк, спустилась в нижний ярус и долго бесцельно ходила по усыпанным гравием дорожкам. Мимо шли люди, парочки обнимались на скамейках, играли дети. Никому до нее не было никакого дела. И в тот момент особенно остро ощутила Настя свое одиночество.

Только родители, думала она, – только им я нужна, да еще бабушке с дедушкой. И все. У меня нет никого, кто бы по мне скучал, любил меня. Наверно, потому, что и мне никто не нужен. Кроме одного. Но у него опять другая. Может, надо было еще тогда, в Питере, согласиться с ним встречаться, не отталкивать? Интересно, как далеко зашли бы сейчас наши отношения?

Едва подумав об этом, она сразу поняла: очень далеко, дальше некуда. Он не стал бы так долго просто встречаться – захотел бы всего. Нет, она правильно поступила – она и сейчас еще не готова к этому. Именно потому она и потеряла его навсегда – единственного человека, который был ей нужен. Эх, быть бы постарше.

Так она бродила, потеряв счет времени, пока не обнаружила, что уже темно. Семинар – спохватилась она, – библиотека закрылась, а я и половины не законспектировала. Ну и Бог с ним, может, не спросят. А вот физикой надо сегодня еще позаниматься – послезавтра пробный ЕГЭ.

И она поспешила домой.

Пробный экзамен по физике проводился в огромной аудитории автодорожного института. Десятиклассников, пожелавших его сдавать, посадили по одному за стол и предупредили, что делать замечания никому не будут, – при малейшем нарушении дисциплины проводят за дверь. Насте очень хотелось набрать побольше баллов, чтобы получить заветную пятерку и освободиться от переводного экзамена по физике в лицее. Переводной должен был состояться в первых числах июня – для тех, кто завалит сегодняшний пробный или вообще не явится на него. Поэтому она дала себе слово не оглядываться и не отвечать ни на какие вопросы соседей. И правильно сделала: через несколько минут после раздачи заданий появились и первые выгнанные. Какой-то парень попросил у соседки калькулятор, та, обернувшись, дала – и тут же оба были удалены из аудитории, невзирая на слезы и мольбы. После этого воцарилась гробовая тишина: никому не хотелось стать следующей жертвой.

Так прошло два часа. Строгие преподаватели бдительно следили за ребятами, не позволяя даже залезть в карман, – вдруг там шпаргалка или мобильник. Но минут за двадцать до окончания экзамена в аудиторию неспешно вошел представительный мужчина в сером костюме, внимательно осмотрел аудиторию, что-то сказал экзаменаторам, те согласно кивнули, – после чего мужчина поднялся на самый верх амфитеатра и передал сидящим там ребятам какие-то листы. А затем спокойно вышел.

И мнение о честности экзаменаторов рухнуло в момент. Насте стало так противно, что появилось желание плюнуть на этот экзамен, сдать работу и уйти. Но она пересилила его, справедливо посчитав, что сделает хуже только себе.

В аудитории поднялся шум, ребята принялись оборачиваться друг к другу и переговариваться, уже не обращая внимания на преподавателей. Те попытались призвать их к порядку, но, поняв бесполезность своих усилий, не стали обострять обстановку, – быстренько собрали работы и удалились.

Этот инцидент получил широкую огласку. Родители одного из учеников оказались корреспондентами местной газеты и моментально отреагировали на происшедшее разгромной статьей. Но органы образования результаты экзамена аннулировать не стали, – все-таки он был пробным. Поэтому учителя десятиклассников сами решали, что кому ставить за год.

Оценки, полученные Настиными одноклассниками на этом экзамене, полностью совпали с лицейскими, а кое у кого оказались даже выше, – поэтому физик вывел годовые результаты в соответствии с ними. Таким образом, экзамен по физике одноклассники сдали досрочно, чему были несказанно рады. Настя получила ожидаемую пятерку, – это привело папочку в неописуемый восторг. Он похвастался успехами дочери у себя на кафедре – кафедра тоже восхитилась и скинулась на огромный торт, торжественно съеденный семейством Снегиревых в два приема.

В конце мая лицеисты сдали последний экзамен, и широкие лицейские двери выпустили теперь уже одиннадцатиклассников в последнее лето их детства.

Остался всего год, думала Настя, возвращаясь с собрания, где им вручили дневники с итоговыми оценками. Всего один год, и сбудется моя мечта: я уеду в Питер, поступлю в университет и постараюсь забыть обо всем, что меня так мучило. Надо только поднапрячься в одиннадцатом, чтобы тоже окончить на все пятерки, – обеспечить себе медаль, и тогда придется сдавать одну математику, а математику я уже не боюсь.