Николь Кристи - Влюбляясь в твой призрак

— Я не зарабатывала деньги проституцией или стриптизом, если ты подумал об этом.

Он прячет улыбку.

— Никогда не приходило мне в голову.

— Ничего противозаконного, — говорю я после очередной долгой паузы, во время которой я обдумывала, должна ли раскрыть ему свой секрет. — Я… я пишу книги.

Зейн поворачивается и смотрит на меня с удивлением.

— Ты… пишешь?

Я смущенно киваю.

— Мне всегда нравилось придумывать истории. Я всегда писала. Когда мама заболела, и мы очень нуждались в деньгах, чтобы оплатить все ее медицинские счета, только это пришло мне на ум. Так что я рассмотрела этот вариант. Оказывается, самостоятельно публиковаться очень легко.

— Это потрясающе, — говорит он. Когда я смотрю на него, он кажется впечатленным. — О чем ты пишешь?

— Э-э… — пожимаю я плечами. — У меня вышла серия под названием «Изменяя время». Эта книга о компании тинейджеров, которые постоянно перевоплощаются в разных жизнях. Они должны найти друг друга и узнать, как остановить катастрофическое событие во времени. Это… чепуха.

Зейн качает головой, недоверчиво улыбаясь.

— Звучит круто. Это правда замечательно, Виолетт. Сколько книг ты уже написала?

— Пять. — Я вожусь с ниткой, торчащей на подоле моей рубашки.

— У меня вроде как перерыв сейчас. Раньше на меня оказывали большое давление, чтобы выпускать книги. Думаю, что в какой-то мере я перегорела. Так что теперь у меня небольшая передышка.

Я подавляю в себе желание похвастаться перед Зейном тем, сколько книг я продала, появлением веб-сайтов и видео, посвященных моей серии книг «Изменяя время». Люди не только покупают мои книги, они их обсуждают, зацикливаются на персонажах. И постоянно забрасывают меня вопросами о том, когда выйдет следующая книга.

— Так почему твоя мама была такой скрытной по этому поводу? — интересуется Зейн, похлопывая меня по ноге, чтобы привлечь мое внимание. — Я скорее бы мог предположить, что у нее есть наклейка на бампер со словами «Моя дочь — известный писатель».

Я усмехаюсь.

— Я не известная! И… никто не знает, что я пишу, кроме нее и Лорен. Я использую псевдоним.

— Почему?

— Я не знаю. Думаю, я немного чудачка в этом деле. Я не хочу, чтобы мое имя всплыло в интернете. Я даже не пользуюсь Фейсбуком. Мне не нравится мысль о том, что дети из школы будут осуждать мою работу. Они задразнят меня до чертиков. В Хайден Кове живут настоящие сучки.

Зейн начинает смеяться.

— Какой у тебя псевдоним? — хочет он знать.

Я слегка съеживаюсь.

— Элизабет Банни. Элизабет — это мое второе имя. А Банни… ну, кролики, они милые.

Он наклоняет голову в сторону, проводя рукой по губам.

— Неравнодушна к кроликам?

Я на все сто процентов уверена, что он имеет в виду кроликов на моем нижнем белье. Я неловко ерзаю на своем месте.

— Давай сменим тему разговора, — говорю я. — Э-э… давай, поговорим о твоей маме? Где она?

Зейн откидывается назад. Его улыбка все еще играет на губах, но веселость исчезла.

— Она умерла, — говорит он, как ни в чем не бывало.

Молодец, Виолетт. Хороший способ всколыхнуть плохие воспоминания.

— Мне жаль, — говорю я приглушенным голосом.

Он оглядывается и замечает мое покаянное выражение лица. Он тянется и сжимает мою руку.

— Не надо. Это произошло очень давно. Когда она была жива, я едва помнил ее.

Я исподтишка изучаю его лицо, чтобы определить настроение.

— Что произошло, если ты не против такого вопроса?

— У нее была параноидальная шизофрения. Большую часть времени она не жила с нами. — Взгляд Зейна направлен в никуда.

— Я помню, как проведывал ее в разных заведениях. Когда она возвращалась домой, она запиралась в ванной и просто плакала, кричала часами. Когда я был совсем маленьким, я… я стоял снаружи, и просто слушал, как она разговаривала сама с собой. Я думал, что, возможно, она знала, что я стоял там, составляя ей компанию.

Теперь настает моя очередь держать его за руку.

— Ты все правильно делал.

Он пожимает плечами.

— Мы думали, что ей полегчало. Она принимала таблетки, иногда она даже расспрашивала меня, как прошел мой день. Но потом, однажды я зашел в ее комнату и… и она там была. Она повесилась на каком-то проводе, торчащем из потолка.

Я в ужасе закрываю рот обеими руками.

— Как… ужасно.

— Да, — говорит он просто. — После этого мне месяцами снились кошмары. Я не мог смотреть ужастики или гулять во время Хэллоуина. Это было давно. Я уже смирился с этим.

Я действительно не имею понятия, что сказать.

— Я… э-э… хочешь ли ты…?

Зейн отказывается продолжать эту тему, нетерпеливо отмахиваясь рукой.

— Правда, я в порядке. Я не хочу разговаривать об этом. Знаешь, такое происходит, хоть и не имеет смысла. И разговоры об этом ничем не помогут. Иногда об этом лучше забыть.

— Мне… — я смотрю вниз на свои руки. — Мне жаль.

— Не переживай, Виолетт. Давай снова сменим тему разговора, ладно?

— Слава Богу, — благодарно соглашаюсь я, а он смеется.

С мгновение мы молчим. Неловкость, вызванная темой самоубийства его мамы, постепенно рассеивается, как туман, оставляя лишь уютную дружескую атмосферу. Это хорошо. Ладно, это больше, чем просто хорошо. Я не могу прекратить украдкой поглядывать на его прекрасный профиль.

— Хотела бы я сейчас поплавать, — лениво говорю я, глядя с тоской на бассейн.

— Почему бы и нет?

Я морщусь.

— Слишком холодно.

Зейн садится.

— Знаешь, бассейн с подогревом.

— Да? Жаль, я не знала раньше, — вздыхаю я.

— Так пошли, поплаваем, — говорит он, дергая меня за хвост.

— Что, сейчас? — смеюсь я. — Почти полночь!

— И что? Ты превратишься в тыкву? Пошли.

Зейн уже встает и снимает свою рубашку, и я должна оторвать взгляд от его бронзовых мускулистых груди и плеч. О Боже, я что, пускаю слюни? Посмотрите на этот рельефный пресс!

Он останавливается, положив руку на пуговицу джинсов (вздох!) и выжидающе смотрит на меня.

— Ты будешь плавать в одежде?

Кажется, он совсем не осознает, что своим поведением вызывает у меня прямо сейчас сердечный приступ. Когда он начинает расстегивать джинсы, я отворачиваюсь так быстро, что практически падаю с кресла.

Я уверена, что покраснела с головы до ног. Вынуждена откашляться, чтобы заговорить с ним.

— Пойду поищу свой купальник, — удается мне выдавить.

Звук его сексуального смеха заставляет мой пульс бешено стучать.

— Не забудь захватить свой надувной круг. Тебе что десять лет? Тебе не нужен купальник. Здесь только мы вдвоем.

Я так шокирована его предложением, что быстро разворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

— Я не собираюсь плавать с тобой нагишом!

Зейн стоит в черных боксерах и это вся одежда, и я не думаю, что видела когда-то что-то более прекрасное, чем его длинное тело, запутанные контуры и изгибы его гладких мышц. Теперь он ухмыляется — он что, чувствует, как я глазами пожираю его?