Татьяна Герцик - Антизолушка

Вера Гавриловна была с ним категорически не согласна. Пылко возразила, одной рукой удерживая подле себя бьющего копытом Владимира Ивановича, другой красиво жестикулируя, делая свою речь еще убедительнее:

— Ничего не надо ему говорить! И вообще вы всё перепутали! Настоящего мужчину из него собиралась сотворить Любовь Николаевна, а вовсе не Лизонька! И не надо Лизе мешать! Вдруг это любовь? Я никогда не слышала, чтобы она сама пыталась привлечь мужчину! А тут чего только не выкидывает! Я сама видела, как она Зайцеву глазки строила и краснела при этом, как будто что-то непристойное делала, а он ноль внимания, как чугунный!

Владимир Иванович упорно стоял на своем, ни на грош не веря коварной особе.

— Да все они одним миром мазаны, что эта ваша Любовь Николаевна, что Лизонька! Обе любят над мужиками куражиться. Влюбит она в себя парня и бросит, в первый раз, что ли? Сколько за ней красавцев увивалось, и где они теперь? Все с носом остались! А Илья переживать будет! Он и так к ней давно не равнодушен… — и замер, прикусив свой болтливый язык.

Вера Гавриловна сделала охотничью стойку, как спаниель, почуявший дичь, даже на щеках от возбуждения появились пунцовые пятна.

— Ага! Недаром я что-то такое чувствовала! Но, вот те крест, — после этих слов Владимир Иванович ожидал, что собеседница перекрестится, но она лишь понизила голос, — Лизонька в последнее время тоже сама не своя!

Собеседник скептически поджал губы, не давая провести себя на мякине.

— И о чем это говорит? О большой и пламенной любви? Не смешите меня, пожалуйста! Я не глуповатый мальчик, как вы, видимо, считаете!

Вера Гавриловна не на шутку рассердилась и сильно сдавила локоть собеседника, оставив пять красных пятен.

— Какой вы бесчувственный! И почему вы так заместителя-то своего принижаете? Нормальный мужчина, симпатичный, умный, добрый. Почему его полюбить-то нельзя?

Владимир Иванович яростно замахал руками.

— Да можно, можно его полюбить! Только это же души и сердца требует, а Лизонька как мотылек! Сегодня с одним, завтра с другим! Свяжется с ней Илья, и что? На сколько хватит ее пылкой любви? На месяц? На два? А потом? Нет уж, пусть лучше, как сейчас, — чем он меньше ее видит, тем лучше спит.

Вера Гавриловна озаренно протянула, внезапно прекратив спор:

— Чем меньше видит? Чудненько…

Владимир Иванович с подозрением посмотрел на ее алые губки, сложившиеся в лукавую ухмылку.

— Что вы это задумали, дражайшая Вера Гавриловна?

Она невинно повела соболиными бровями и сделала непроницаемое лицо.

— Да ничего особенного, Владимир Иванович! Будем бороться с вашей бессонницей, ведь чем меньше знаешь, тем крепче спишь!

И ушла прочь легкой походкой, оставив возмущенного коллегу сердито смотреть ей вслед. Кипя от негодования, он тоже пошел обратно в отдел, подпинывая по дороге ступеньки и бурча себе под нос:

— Опять какие-нибудь козни затеяла, интриганка чертова!

На следующий день пришедший ровно в девять Генрих с легкой завистью говорил, стаскивая с себя промокшую куртку:

— Дождь льет как из ведра. Я пока из машины выходил, насквозь промок. Хорошо Лизоньке, ее до входа под зонтиком провожают. И почему я не женщина?

Игорь, желающий восстановить справедливость, тут же заметил:

— Ну, такой красоткой, как Лизонька, тебе явно не бывать. Лучше радуйся, что ты мужчина! У нас возможностей больше!

Генрих хотел было подискутировать на эту сомнительную тему, но тут в отдел ввалился насквозь промокший Лешик, оставляя за собой маленькие лужицы, и внимание переключилось на него, к вящему удовлетворению Зайцева, яростно желающего, чтобы имя Лизоньки ни в каком контексте не звучало.

После обеда начальника вызвали на административный этаж и Владимир Иванович ушел, болезненно морщась в ожидании возможных неприятностей. Вернулся через полчаса и в соответствии с поступившим из отдела кадров распоряжением известил Зайцева:

— Илья, тебе завтра придется ехать в командировку на два дня. Работы много, там у них с сетями проблемы. — И с надеждой добавил, умильно глядя на заместителя: — Но, если управишься пораньше, то и хорошо, вернешься в тот же день.

Подумав, что небольшой отдых от различных передряг именно то, что доктор прописал, Зайцев мысленно показал начальнику непочтительный кукиш. Побросал в небольшой разъездной чемоданчик, с которым автоматизаторы ездили по области, нужные инструменты и посчитал себя готовым к командировке.

В это же время Вера Гавриловна, стоя посредине своего отдела, как полководец, двигающий в бой свои отборные войска, озабоченно говорила нерадостной Лизоньке:

— Поскольку Марья Ивановна себя неважно чувствует, — при этих словах та удивленно посмотрела на начальницу, но, тотчас сообразив, что это неспроста, схватилась за внезапно заболевшую голову и показательно покашляла, демонстрируя крайнюю немощь, — ехать на проверку придется тебе. На два дня, так что готовься.

Лизонька не возражала, какая разница, где работать? В командировке хоть не так скучно, всё-таки смена обстановки. В последнее время было что-то уж очень тоскливо.

Вера Гавриловна подняла руку, как будто благословляя сотрудницу на одной ей известный подвиг и направилась было к двери, но, будто вспомнив в последнюю минуту какую-то несущественную мелочь, притормозила:

— Да, чуть не забыла. Чтобы дважды машину в район не гонять, с тобой поедет кто-то из автоматизаторов. — Положила палец себе на лоб, имитируя усиленную умственную деятельность. — То ли Петухов, то ли Рудт. А может, кто-то еще. Не помню…

И ушла, оставив Лизу несколько взбудораженной подобной перспективой. А что, если поедет Илья?

Любовь Николаевна, осмотрительно молчавшая при начальнице, тотчас возмутилась, стоило той выйти:

— А почему меня не посылают? Я тоже могу всё нормально проверить!

Мария Ивановна весьма ехидно прокомментировала, враз забыв о мучающей ее нестерпимой головной боли:

— Ну, наверное, для безопасности наших мужчин. Лизонька-то уж точно никого соблазнять не будет. А вот вы — проблематично…

Лиза быстро опустила загоревшиеся чувственным огнем глазки, а Любовь Николаевна обидчиво посмотрела на сослуживиц и, надменно сжав губы, стала просчитывать смету на следующий год.

Октябрь был в своем привычном репертуаре, мелкий дождь моросил круглые сутки. Ждущий служебную машину у своего дома в семь часов утра Зайцев сильнее затянул пояс кожаной куртки. Наконец из темной глубины шоссе показалась знакомая машина с включенными фарами и затормозила прямо перед ним. Встряхнувшись, как вымокшая собака, он уселся на переднее сиденье и по указующему взмаху властной руки Ивана Андреевича затянулся в ремень безопасности.