Татьяна Герцик - Антизолушка

— Добрый вечер! — она тускло взглянула на плотный глянцевый лист картона, лежавший перед ней на столе, и подвинула его к нему. — Выбирайте, я себе уже выбрала.

Зайцев, перед уходом с работы сунувший в карман последнюю пятисотку из неприкосновенного запаса, с опасением заглянул в меню. Не остаться бы в дураках, занимая потом у нее деньги, чтобы расплатиться за них обоих! Досадуя, что не догадался занять у Игоря еще столько же, услышал ее успокаивающий голос:

— Поскольку мы с вами пришли в кафе порознь, то и платить будем каждый за себя. Официантку я предупредила. Мой заказ уже несут.

У него отлегло от души, но досада на собственную неплатежеспособность заставила его недовольно побарабанить пальцами по накрахмаленной скатерти.

Из спрятанной в глубине зала кухонной двери выплыла, мелко семеня толстенькими ножками, пухленькая девушка в синем форменном платье, в белоснежном кружевном передничке и высокой забавной шапочке набекрень, неизвестно как державшейся на коротких обесцвеченных волосах. В руках она несла полный поднос.

Подойдя к посетителям, поставила на стол перед Лизой две тарелочки с салатиками, заливного лосося, вазочку с тремя видами микроскопических пирожных, чай с лимоном и кусочек черного подсушенного хлеба. Повернулась к запоздавшему посетителю:

— Вы что-то выбрали?

Он назвал самые дешевые, но сытные блюда:

— Харчо, бифштекс с пюре и чай с лимоном. И хлеба побольше. Кусков пять. Тоже черного.

Записав заказ в маленький блокнотик непонятными для непосвященных закорючками, официантка ушла. Сложив в уме цены и убедившись, что с запасом уложился в имеющуюся сумму, Зайцев несколько успокоился, оторвал взгляд от меню и посмотрел на визави.

Низко склонив голову, Лизонька нервно крошила в пальчиках кусочек хлеба, не решаясь ничего сказать. Пользуясь ее отстраненностью, Илья обласкал ее мягким взглядом и измученно скривился. И зачем он здесь? Ничего из их отношений не получится, он только душу себе травит ни за что.

Молчание затягивалось и он, рассудив, что глупо сидеть весь вечер молча, прервал неприятную тишину:

— Что вы молчаливая такая сегодня, Лизонька?

Ласковое обращение ее несколько ободрило, и она, бросив терзать злополучный кусок, подняла голову. Невесело проговорила, рассматривая его осунувшееся лицо:

— Да что бы я ни сказала, вы всё воспринимаете, мягко говоря, неадекватно. Так что безопаснее молчать.

Он повинно усмехнулся и медленно провел ладонью по лбу, как будто стирая заботы.

— Неужели я смог вас так запугать? Мне всегда казалось, что на такие мелочи вы внимания не обращаете.

Она растерянно пожала плечами, не понимая, откуда у него о ней такое странное мнение.

— Если бы! Я с детства была изрядной трусихой, надо мной даже мама смеется. Мне всегда было легче согласиться с чем-то, пусть даже совсем не нужным, и плыть по течению, чем сказать «нет».

Зайцев призадумался. Возможно ли, что такое обилие кавалеров просто от слабости характера, а вовсе не от излишнего кокетства? Недаром от них всегда отбивается папочка, а не она сама.

Лиза не начинала ужин, благонравно дожидаясь, когда принесут заказ Илье. Он молчал, наслаждаясь видом ее милого личика, которое рассматривал в упор, пользуясь тем, что она снова уставилась в свою тарелку.

— Вы, похоже, чем-то изрядно сконфужены, Лизонька. Что это с вами?

Она нескладно выговорила, покрываясь застенчивым румянцем, но всё же не считая нужным юлить:

— Я в самом деле жутко смущена. Я впервые в жизни нарушаю свои же собственные принципы и навязываюсь мужчине, который меня и знать не хочет. — И посмотрела ему в глаза с робкой надеждой услышать опровержение.

И Зайцев отринул ее горестное утверждение. Мысленно. Если бы она знала, как он ее знать не хочет! Но вслух с легким сарказмом, относящимся скорее к себе, нежели к ней, произнес:

— Все бывает когда-то впервые, Лиза. В жизни всё надо попробовать.

Она вскинула на него разочарованный потемневший взгляд.

— Да уж, умеете вы утешить растерявшуюся девушку! Ну, спасибо!

Он любезно ответил, вновь сооружая вокруг себя непроходимый крепостной вал:

— Не за что! Всегда рад помочь!

Она впилась потерянными глазами в его насмешливое лицо, нервно теребя салфетку, но тут официантка, радушно улыбаясь, принесла поднос и расставила перед ним заказанные блюда. Все эти манипуляции она проделала с привычной сноровкой, искоса поглядывая на роскошные волосы посетительницы. Не выдержав, спросила:

— Извините, у вас волосы такие красивые! Вы чем их красите?

Лиза приветливо ответила, чуть поправив рукой пышную прическу:

— Ничем, это свои. Правда, для блеска отваром ромашки споласкиваю. — Покосившись на спутника, подчеркнула, таинственно понизив голос: — Но это мой секрет!

Официантка солидарно засмеялась и ушла, забрав пустой поднос.

Откинувшись на спинку стула, Зайцев по-мальчишески выпалил, радуясь появлению безопасной темы:

— Ага, теперь я буду знать, что потрясающим золотистым цветом своих волос вы обязаны аптечной ромашке! Или полевой?

Она посмотрела на него, как на несмышленого карапуза, и отчетливо посоветовала:

— Вы ешьте лучше, а то остынет!

Они принялись за еду, чувствуя, что напряжение начало спадать. Разделавшись с харчо, Илья вновь побарабанил пальцами по столу и как бы между прочим поинтересовался, насмешливо поблескивая серыми глазами:

— А почему вы сегодня ужинаете без вина? Не боретесь уже за кожу и здоровье?

Она несколько растерялась, но, вспомнив свои глуповатые командировочные высказывания, быстро нашлась:

— Здесь вина хорошего нет. А плохое я не пью.

Он заботливо посоветовал, стараясь скрыть хитроватые интонации в голосе:

— А вы с собой носите. В сумочке. В жизни ведь всякие ситуации случаются. В кафе хорошего вина нет, а у вас есть! Только в этом случае и штопор с собой брать придется.

Она с подозрением взглянула на него и довела его мудрую мысль до абсурда:

— Ага, и мужчину, чтобы бутылку открыть, поскольку принесенные клиентами бутылки официанты не открывают. И, вообще, во многих заведениях такого рода вход со своим спиртным запрещен. Так что, вы рекомендуете мне вино под забором распивать, с проходящими мимо бомжами? Другой компании я, по-вашему, недостойна?

Илья укоризненно пробормотал, невольно посмеиваясь и вертя в пальцах сверкающую вилку:

— Ну, зачем же так утрировать, Елизавета Александровна! Я же о вас беспокоюсь.

Лиза сумрачно пробормотала:

— Конечно, а о ком же еще? Это Людовик тринадцатый сказал: «избавь меня, Боже, от друзей, а от врагов я как-нибудь сам избавлюсь?» Сдается мне, что вы именно из этой категории друзей.