Виктория Рутледж - Взрослая жизнь для начинающих

Тамара все еще располагалась поперек самого просторного кресла, а Крис лежал почти у ее ног, буквально прикованный увлекательным разговором. Время от времени он, скорее всего сам того не замечая, сокращал ягодичные мышцы в такт музыке. Мэри лежала, подперев голову рукой, на некотором расстоянии от Криса, около окна рассматривала компакт-диски Джима Айона, а Нед во весь рост растянулся на диване с закрытыми глазами, прикрывая лицо рукой, при этом с дивана свисали обе ноги. Из-за того, что он положил руку выше головы, старая зеленая футболка уже не закрывала его загорелый живот, и были видны рельефные мышцы. Время от времени Тамара поглядывала на него из-под густой гривы светлых волос.

— …а потом давление воды в прямой кишке как бы все вымывает, — рассказывала она.

— Да, но после этого ты можешь посмотреть на то, что из тебя вымыли? — спросил Крис, и по его интонации было ясно, что интересуется этим он уже не в первый раз.

— Нет, не можешь, — дружно ответили Айона и Мэри.

— Разве ты не слушал, что объясняла эта милая леди? — буркнула Мэри, ткнув его пониже спины. — Она же сказала, что все отправляется прямо в ведро.

— О’кей, но можно на это посмотреть, если захочешь? — настаивал Крис.

— Крис, дружище, тебе, похоже, нужна помощь психолога, а не промывание прямой кишки, — вмешался Ангус.

Мэри взяла у него поднос и начала переставлять чашки на блюдца соответствующего цвета.

— Не знаю, как остальным, но я бы предпочла промыть не кишечник, а мозги, — сказала Айона. — Мне кажется, что у меня после Рождества все просто закупоривается. Нет ни энергии, ни энтузиазма, ничего нет. Не могу даже заставить себя пойти посмотреть январские распродажи. Кстати, сказала ли я, что денег тоже нет?

Рука Мэри замерла над чашками.

— Айона! Не может быть, только не ты. — Она взяла у Джима кофеварку и попыталась протолкнуть вниз поршень. — Айона, мы все на тебя рассчитываем, ты для нас — лучик солнца! А некоторые из нас умеют только погружаться в депрессию и проявлять сарказм!

— У тебя-то было достаточно практики, чтобы довести данные умения до совершенства, — сказал Крис.

— Живя с тобой, милый. — Мэри всем своим весом налегла на поршень, но смогла опустить его только до середины кофеварки. — Джим, давай как-нибудь еще раз попробуем как следует сделать кофе? Мне кажется, ты еще не совсем это дело освоил.

— А я прекрасно ее понимаю, — заявила Тамара. — Мне всегда хочется начать новый год с совершенно новой ноты, а на самом деле приходится разбираться со всем тем дерьмом, оставшимся с прошлого года, о котором рада бы забыть, но твои друзья все равно не дадут. — Она бросила на Джима недобрый взгляд.

— Слушай, я дал тебе его номер, потому что сам был с ним мало знаком, — попытался оправдаться Джим, подняв руки вверх. — А если бы я знал, что ты пойдешь к нему на свидание, я бы тебе все сказал про его мать.

— И еще об одной его небольшой проблеме.

— И… ну да, еще об одной его небольшой проблеме.

— Я попытался перед каникулами освободить свой рабочий стол, — сказал Крис, взяв у Мэри чашку сваренного Джимом кофе, который представлял собой черную вязкую жидкость. — Но за три дня работы в офисе все возвратилось на свои места. Не знаю, зачем мы сами себя обманываем, говоря себе, что Рождество — это конец года, ведь все прекрасно понимают, что у огромного перекидного календаря под названием Жизнь конца нет. Человеческие страдания не прекращаются на время общегосударственных выходных.

— У тебя хотя бы есть постоянная работа, — отметила Тамара. — А я снова по разовым контрактам.

Тамара занималась подборкой изобразительных материалов, иногда выполняла обязанности заместителя художественного редактора, иногда подрабатывала официанткой в том же кафе, где работала днем Айона. Тамара считала, что в кафе можно встретить больше талантливых людей, чем в остальных местах ее службы, поскольку находилось оно в самом центре Клапама.

— Да-а-а, а я долже-ен по утрам мести дорожки-и-и, — заныл Джим, растягивая слова на северный манер и обращаясь скорее к Крису, чем к Тамаре.

— Когда ты пытаешься изобразить северный акцент, получается такая лажа, парень, — сказал Нед. Он так и лежал с закрытыми глазами. — Мы столько времени провели вместе, что я от тебя ожидал большего.

— Да, я тоже, — монотонно пробубнила Айона, выговаривая слова на йоркширский лад.

— Брось, Айона. Нам сейчас нужно что-то новое, — неожиданно заявил Ангус.

Айона несколько потрясенно посмотрела на бойфренда, стараясь скрыть удивление. В их доме слово «новый» использовалось обычно в качестве синонима для слов «зловредный», «разрушительный» и «порочный». Ангус работал в крупной юридической фирме в Сити, о чем мечтал с самого детства; он запросто, с невероятным блеском сдавал экзамены и, насколько ей было известно, делал огромные успехи в работе. Он блестяще умел обнаружить запутанную проблему и привести все в порядок. Ангус был отличным инструментом для решения юридических задач. У него был и костюм из твида. Ангус не любил нового. Ему нравилось только проверенное временем, традиционное, надежное. Он любил прецеденты из прошлого. Все новое в их отношениях исходило от нее.

— В каком смысле новое? — вежливо поинтересовалась она.

— Поставить перед собой новую цель. Такую, к которой мы стремимся по собственной воле, а не из-за того, что нас кто-то другой заставляет этим каждый день заниматься.

— Если тебе сложно прямо заговорить о том, что неплохо бы обменяться женами, — сказал Крис, — то я хоть сейчас согласен, так что, если хочешь, можешь забрать себе Мэри уже сегодня вечером. Ее вещички я потом пришлю. Она сносно готовит паеллу, но ни в коем случае не разрешай ей делать тебе массаж спины.

— Ангус, дружище, а вспомни, о чем мы говорили под Новый год? — пробормотал Нед. — Когда мы до полуночи дали каждому пять минут для выражения сожалений и упреков, а ты потратил свои минуты на рассуждения о компании, которую ты как-то неправильно прикончил.

— Ликвидировал, — автоматически поправил его Ангус. — Но в этом-то и беда, мне кажется, что сейчас я уже ничего не делаю как следует. С юриспруденцией у меня были вполне серьезные отношения, но в последнее время мы практически не разговаривали. Я не так внимателен к ней, как раньше, подумываю о том, не начать ли мне встречаться с другой, и, если говорить совсем откровенно, я думаю, что мне уже пора собрать вещички и покинуть ее. Я много размышлял на эту тему и понял, что, если мы чего-то не сделаем сейчас, того, чего так хочется, — и не важно, что это будет, — потом окажется уже поздно.

— А я уже опоздала. Вся моя жизнь пошла наперекосяк, когда мне было только шесть и я не смогла принять участие в детском эстрадном конкурсе, — пожаловалась Айона, единственная из присутствовавших, кто привык к манере Ангуса изъясняться развернутыми метафорами, и поэтому была в состоянии понять, о чем идет речь. — И с тех пор моя жизнь — сплошные разочарования. — На самом деле это была чистая правда.