Виктория Рутледж - Взрослая жизнь для начинающих

— Не дай бог, — сказала Айона.

— …тогда ему пришлось бы делать свою работу как следует.

Некоторое время оба молчали, представляя себе, каково это — полагаться на Криса. На Криса не полагалась даже Мэри. По улице пронеслась полицейская машина с включенной сиреной. Затем сразу же за ней проехала еще одна, возможно «скорая помощь».

— А что, выбор так ограничен: либо «Виноградная гроздь», либо усы? — спросила Айона.

— Поцелуй меня и скажи, что любишь, — велел ей Ангус. — Или я буду грустить.

— Ты и так грустишь, унылый ты тип, — сказала Айона и потянулась повыше, чтобы поцеловать его. — Не ты ли сам так нескромно признался мне в этом сегодня вечером?

— А я еще даже не обсуждал свой план насчет роскошных бакенбардов, — пробормотал он, прижимаясь лицом к ее шее. — Борода у меня будет плавно переходить в бакенбарды.

— Да-да, конечно, и на работе в этом случае к тебе обязательно станут серьезнее относиться. Само собой. Нет, правда, уже через пару дней тебя повысят. Я бы сразу так и сделала.

Айона закрыла глаза, с наслаждением ощущая, как его губы прикасаются к ее коже. Когда Ангус был рядом, она чувствовала тепло и спокойствие. Ей было так спокойно, как никогда в жизни, спокойнее, чем она, по собственному мнению, заслуживала, в эти суровые времена постфеминизма. И все же даже сквозь волшебную негу неторопливых и привычных поцелуев откуда-то из глубины сознания прорывалось тревожное чувство, которое ощущалось, как будто приглушенная мелодия из другой комнаты, которую слышишь, но не можешь узнать.

Айону это беспокоило.

Прошло несколько дней, каждое утро Айона вставала пораньше, чтобы проследить за тем, чтобы Ангус побрился, и ни про дела в офисе, ни про «Виноградную гроздь» разговор больше не заходил. Айона, отлично зная характер Ангуса, понимала, что это скорее всего не самый хороший знак. А когда они разговаривали по телефону, казалось, что он больше, чем обычно, загружен по работе; дома он казался рассеянным, не реагировал даже на ее вопли по поводу того, что гостиная превращена им в выставку гаечных ключей. Казалось, что время тянется очень медленно и выходные никогда не наступят.

— На какое время ты пригласила гостей? — крикнул Ангус, стараясь перекричать шум пылесоса: Айона неистово чистила диван от кошачьей шерсти.

Самый большой из его кухонных ножей быстро мелькал, рассекая луковицу, и мелкие кусочки разлетались кругом, как хлопья снега. Даже для расчленения целой коровы было бы достаточно ножа поменьше. Ангус не просто купил самый большой нож из всего ассортимента — после того как лично убедился, что это лучший нож во всем универмаге, а для проведения испытаний он принес с собой яблоко, от которого остались лишь рассыпанные по всему отделу мелкие крошки, — Ангус приобрел даже точильный круг, специально для этого ножа. Перед тем как приступить к любому важному кулинарному заданию, он совершал пятиминутный ритуал затачивания ножа, — стоял посреди кухни, из-под ножа летели искры, а сам при этом был похож на кровожадного отца семейства из викторианской эпохи, и на лице его сияла довольная улыбка. Айоне казалось, что внутри этого жителя южной части Лондона изнывает от бездействия кельтский воитель.

— Не знаю. — Она опустила пылесос на пол и задумалась. — Да нет же, ведь это ты отправлял им с работы сообщения по электронной почте, так ведь?

Из кухни последовало неразборчивое ворчание, являвшееся выражением согласия, после чего она услышала, как Ангус с огромной скоростью режет овощи.

Айона старалась не думать о беззащитных кончиках его пальцев, она отошла от дивана и с отчаянием оглядела комнату. Казалось, будто кто-то специально постарался равномерно распределить все имущество по поверхности пола. Из-за разбросанных в беспорядке вещей практически не виден был ковер.

— Ангус, лапочка, ты не мог бы на секунду оторваться и помочь мне с уборкой? — Она остановилась. Крайне важно было верно выдержать паузу, чтобы не показаться законченной ворчуньей. — Не важно, когда мы сядем за стол, но в гостиной везде разложены твои инструменты, и я не знаю, куда их убрать.

Ответа не последовало.

Айона зажала виски большими пальцами, стараясь заставить себя не повышать голос. Жить с Ангусом — все равно что пытаться навести порядок на вещевом рынке, где каждый борется за место под солнцем. Она могла навести порядок в одной из комнат, выйти, выпить чашку чая, вернуться и обнаружить, что все снова выглядит как после погрома. Он предлагал нанять уборщицу, но хотя Айона и соглашалась, что следует справедливо распределять обязанности и платить деньги за то, что сама делала не лучшим образом, — в конце концов, не станет же она проверять Ангусу зрение дома, из соображений, что так выйдет дешевле, — но ей очень не нравилась мысль, что она превратится в одну из тех ужасных яппи, которые рассказывали всем на вечеринках, какое сокровище их уборщица и как им повезло, что Маргерита не знает английского, поэтому она не торчит без дела, болтая с ними, а усердно драит квартиру. Нет, она была еще слишком молода для такого. Да и дедушка ее был бы просто в ужасе.

— Ангус? — сказала она снова.

Ангус, находящийся на кухне, вместо ответа сосредоточенно высунул в уголке рта язык и отправил поток нарезанного лука жариться.

И в очередной раз Айоне предстояло сражаться в одиночку.

Подбирая вещи и кидая их в мешок, она недовольно размышляла о том, что за время их совместной жизни Ангус разработал особую тактику, позволявшую ему откладывать уборку до бесконечности. Если Айона просила его пропылесосить гостиную, он вынимал все видеокассеты из шкафчика, протирал полки, а затем расставлял их в соответствии с возрастом и национальностью режиссера. Если она хотела, чтобы Ангус помыл ванну, он начинал измерять стену в ванной комнате, чтобы повесить новую полочку для моющих средств. Этот метод обеспечивал Ангусу пуленепробиваемый защитный барьер, к которому он каждый раз и обращался, глядя на нее глазами обиженного щенка, когда вот-вот должна была появиться мать Айоны, а на полу в гостиной так и оставались тарелки, блюдца и стаканы, которые он принес туда, чтобы смотреть футбол.

— Скажи-ка мне снова, почему мы готовим ужин на всю компанию? — крикнула Айона в сторону коридора. Она стащила с дивана все подушки, убрала обнаружившиеся под ними авторучки, монетки и батарейки от пульта дистанционного управления, лежавшие там, как жертвы языческим божкам, и начала взбивать слежавшиеся подушки, как будто пытаясь вернуть их к жизни. После каждого удара в воздух взлетало облачко кошачьей шерсти. — Вспомни, Тамара тебя когда-нибудь угощала хотя бы тостами?