Джеки Коллинз - Бестия. Том 1

Теперь негр совал свою игрушку ей в рот. У той был вкус мочи и пота. Кэрри хотела воспротивиться, но было уже поздно: ей заткнули рот. Он толкал эту штуку взад и вперед, скребся о зубы, вызывая желание укусить.

Кэрри делала это впервые в жизни. Неужели он залезет ей еще дальше в горло и задушит ее?

Она захлебнулась, и он немного вытащил пенис, перенося все внимание на груди, которые тискал так, словно проверял на спелость две большие дыни. При этом он громко стонал и бормотал слова какой-то молитвы.

И вдруг ей в горло хлынула густая соленая влага. Кэрри подумала, что ее сейчас вырвет. Но ей удалось проглотить эту гадость. Негр вытащил пенис, и все было кончено.

Зато он не разорвал ей промежность. Это уже кое-что. Она должна радоваться, тем более что сегодня у нее день рождения. Ей исполнилось четырнадцать лет.

Через восемь месяцев скончалась бабушка Элла. Лерой потрудился сообщить об этом Кэрри только через три дня, когда она чуть не умерла от голода.

— Одевайся, — он швырнул ей старое замызганное платье.

— Я хочу есть, — взмолилась она. — Как ты мог запереть меня без пищи? Я же могла умереть.

— Заткнись, дура, — рявкнул Лерой. — Маму забрали на небеса, а ты только и думаешь, что о себе.

У нее округлились глаза.

— Бабушка Элла умерла?

— «Бабушка Элла умерла?» — передразнил он. — И мне здесь больше нечего делать. Я еду в Калифорнию. Солнце и сладкая жизнь — как раз для Лероя!

Кэрри по-прежнему не спускала с него глаз.

— Значит, я теперь свободна?

Лерой ухмыльнулся.

— Девочка, ты — мой билет в Калифорнию. Я тебя продам.

Кэрри отшатнулась.

— Ты не можешь этого сделать!

— Очень даже могу! И смотри у меня: будешь плохо себя вести, живо сверну твою тоненькую шейку!

Лерой и не думал шутить. Он одел Кэрри, скормил ей цыпленка, а потом схватил за руку и повел в один из близлежащих домов. Там дородная женщина ощупывала и тыкала в нее пальцем, словно выбирала мясо для ростбифа.

— Лисси, ты не пожалеешь об этом приобретении, — убеждал Лерой. Он сорвал с Кэрри платье. — Только взгляни на эти сиськи, эти ножки, эту сладкую штучку…

Кэрри съежилась.

— Откуда мне знать, как она будет себя вести? — подозрительно проговорила Лисси.

— Будет вести себя, как положено! — зло буркнул Лерой. — Она ничего больше не умеет делать. Просто давай ей есть и держи под замком. У тебя с ней не будет никаких хлопот.

— Ну, не знаю…

— Знаешь, знаешь. Девчонка совсем молоденькая. Ты на ней заработаешь целое состояние.

— Сколько ты хочешь?

— Мы же договорились — сотню долларов. Через несколько недель вернешь себе эти деньги — и даже с прибылью.

Лисси сузила холодные глазки.

— Пятьдесят, Лерой, это все, что я могу тебе предложить.

— Ч-черт!

— Бери или выметайся.

— Ну, хоть семьдесят пять.

— Полсотни.

— Шестьдесят! — взывал он.

Лисси сжалилась над ним.

— Пятьдесят пять — и по рукам.

Деньги перешли из рук в руки. После этого Лерой, даже не простившись, исчез за дверью.

Лисси смерила цепким взглядом фигуру девушки.

— Ты слишком тощая. Надо будет тебя откормить. Идем, покажу тебе твою комнату, да и ванна не помешает.

У Лисси ей жилось значительно лучше, чем у бабушки Эллы. Еда здесь была сытнее, клиенты респектабельнее, а комната, в которой Кэрри держали взаперти, удобнее прежней.

Здесь жили и другие девушки. Сначала ей не разрешалось с ними видеться, но через пару месяцев, когда затраты на ее приобретение с лихвой окупились, Лисси подобрела и предоставила Кэрри относительную свободу.

Отсюда можно было сбежать. Но Лерой был прав: ей некуда было идти. Она стала проституткой, этого клейма ничем не смоешь. С ним не поедешь в Калифорнию, не поступишь на работу к мистеру Бернарду Даймсу. Проституция стала ее жизнью, а раз так, сказала одна из девушек, почему бы не попытаться на этом заработать? Вскоре после этого Кэрри подступилась к Лисси.

— Я хочу иметь свою долю заработка.

Та рассмеялась.

— Долго же ты думала, девочка моя.

К пятнадцати годам Кэрри скопила изрядную сумму денег. Со своей аппетитной грудью, длинными черными волосами и восточным разрезом глаз она пользовалась успехом.

Когда она заявила Лисси, что уходит, та отнеслась к этому с пониманием. Грустно, но ничего не поделаешь.

Кэрри навестила Флоренс Уильямс, одну из популярнейших «мадам» Гарлема. Флоренс жила в благоустроенной квартире на Сто сорок первой улице вместе с тремя великолепными девушками. Едва взглянув на Кэрри, Флоренс тотчас предоставила в ее распоряжение отдельную комнату. Они условились, что Кэрри станет брать двадцать долларов за визит и выплачивать пять из них Флоренс в качестве квартирной платы.

Это была сказочная комната! Удобная кровать с белым покрывалом. Телефон. В углу — умывальник из китайского фарфора и кипа чистых полотенец. Горничная меняла их после каждого клиента.

Горничная! Кэрри не нравилась ее работа, но в последнее время она стала относительно терпимой.

Другие девушки были дружелюбно настроены, и, главное, две из них были белыми! Вскоре Кэрри убедилась, что и половина клиентов принадлежит к высшей расе. Это ее потрясло. Вот уж не думала, что и белым приходится за это платить. Такие солидные господа с уважаемыми профессиями, женами и всевозможными привилегиями! Когда Кэрри поделилась с товарками своими ощущениями, те расхохотались.

— Милочка, белые мужчины — свиньи почище похотливых ниггеров, — заверила ее Сесилия, высокая, надменная девушка, о которой вы ни за что бы не подумали, что она торгует собой. — Негры, по крайней мере, стараются, чтобы тебе было хорошо, хвастаются своим искусством трахаться. Тогда как белые… Они просто чокнутые. Свяжи их, поколоти хорошенько — вот тогда они довольны.

У Сесилии была кожа цвета сливочного масла, рыжие волосы и длиннющие ноги. Она говорила, слегка растягивая слова. Вторая белая девушка славилась огромными глазищами и привычкой лгать по любому поводу.

И наконец Билли — черная девушка, которую Кэрри втайне считала своей ровесницей, хотя обе заявляли, что им восемнадцать.

Кэрри восхищалась красотой и другими качествами подруги. Билли приехала сюда из Балтимора вместе с матерью и поступила в горничные. Потом она возненавидела свою работу; кончилось тем, что она оказалась у Флоренс Уильямс. «Еще чего — убирать за всякими белыми свиньями!» — возмущалась Билли. У нее был приятный и по-настоящему красивый голос — особенно когда она подпевала модным джазовым пластинкам. «Из тебя бы вышла отличная певица», — убеждала ее Кэрри.

— Ага, — соглашалась Билли. — Я могла бы достичь многого. Вот увидишь, я еще всех удивлю!