Кэтрин Стоун - Блеск жемчуга

Но когда она перевела взгляд на другую сторону гавани, она увидела чудо: лодки, целый остров из лодок. Каким то образом они уцелели, как и плавучие рестораны и большая часть разукрашенных прогулочных джонок. Туда и сюда сновали сампаны, и с такого расстояния казалось, что они занимаются своим обычным делом. В действительности они рыскали по морской поверхности, лихорадочно разыскивая своих родственников, пропавших в море после вчерашнего шторма.

«Спокойное море» никого не знала на этих лодках. Но ее отец и братья наверняка там, а может быть, и мальчик, за которого ее прочили замуж. Она даже не знала его имени, но догадывалась, что их отцы, скорее всего, уже договорились обо всем.

Раз она выжила, то и он, скорее всего, выжил. Несмотря на катастрофу, ее жизнь входила в свою колею. Впрочем, даже если ее предполагаемый жених не выжил, люди на дальних лодках все равно будут рады ей, как уцелевшей в катастрофе. Нужно было только дойти до них по берегу, и она спасена, она вернется к запаху рыбы и моря, к тиковым доскам обшивки, к дыму сигарет… к привычной жизни… и к неизбежной угрозе очередного тайфуна.

Нет. Каждая клеточка ее тела и ее израненное сердце закричали «нет!». Она не может вернуться туда. Она не должна возвращаться. Она избежала смерти, ее выбросило на сушу, на запретную сушу, место, о котором тайные шепотки в ее душе давно говорили, что это - ее место.

Это была ее судьба, тут ей предстояло остаться и начать жизнь сначала.

Ее стройные ножки давно привыкли ко всем ритмам моря: к его нежным вздохам и предательским скольжениям, к внезапным ударам волн. В тринадцать лет ноги никогда не подводили ее: грациозно, как балерина, перепархивала она с кормы «Жемчужной луны» на палубу другой джонки, а потом на следующую, интуитивно догадываясь о каждом следующем колебании, падении или подъеме палубы.

Но по земле «Спокойное море» ходила с большим трудом - песок упорно не хотел подаваться под упором ее ступней, он был так не похож на подвижную воду. Она запиналась, кошачья грация куда то вмиг исчезла, и у нее кружилась голова. Это была та самая «сухопутная болезнь», на которую жаловались ее отец и дяди, еще одна причина презрения к суше.

«Это пройдет, - сказала она себе, ступая с твердого песка на еще более твердую поверхность дороги Фу Лам. - Должно пройти, - твердила она. - Я не могу вернуться на море, я должна дойти до другого края острова, неважно, как далеко он отсюда, и найти магазин одежды на Квинз роуд, там теперь моя судьба. Теперь мое место - там».

Дорога была усыпана пальмовыми листьями и деревянным хламом, снесенным ветром с лачуг Абердина. Как обычно, она кишела машинами - люди с севера устремились на побережье, чтобы лично убедиться в разрушениях, принесенных тайфуном. Тут были, как обычно, грузовики, рыскающие в поисках вчерашнего улова. И они были высшим проявлением той истины, что жизнь человека зависит от капризов природы - времени на оплакивание погибших вчера не оставалось, так как наступило сегодня, и нужно было заниматься спасением сегодняшнего дня.

На «Спокойное море», движущуюся по Абердину, почти никто не обратил внимания. Ее черная куртка и брюки были все еще мокрыми, на ногах не было сандалий, ниспадающие до пояса черные волосы были спутаны волнами, на лице еще не прошло выражение ужаса от пережитой катастрофы и гибели родных; вокруг были точно такие же люди - мокрые, чудом спасшиеся, и у каждого были свои потери.

Только миновав Абердин и выйдя на поворот дороги, прорезающей драконьи горы, босоногая беспризорница начала привлекать любопытные взгляды прохожих. Некоторые просто замедляли шаг, чтобы заглянуть в лицо этой стройной девчушке, бредущей по дороге, другие кричали ей, что она идет не в ту сторону.

Наконец, когда это сказал ей водитель остановившегося грузовика, чье доброе лицо напоминало погибшего деда, она упрямо ответила:

Нет, я иду правильно! Я иду на Квинз роуд!

- Да ты знаешь, как это далеко?!

- Неважно!

- Где твоя семья?

- Все погибли… кроме моей тети. У нее магазин одежды на Квинз роуд. Туда я и иду. Я хочу ее найти.

Добряк скептически покривился, но потом вдруг сказал:

Ладно, я тебя подброшу. Я буду проезжать мимо Квинз роуд.

Она вовсе не собиралась садиться в какую либо повозку, пока не победила свою «сухопутную болезнь», но этому человеку, так похожему на ее дедушку, она ответила: «Спасибо» и, едва передвигая ноги, забралась в кабину грузовика.

Тут у нее снова начала кружиться голова, и все впервые явившееся ей великолепие нового мира за изумрудными горами пролетело мимо нее в каком то полусне: гигантские небоскребы из стекла, блистающие черным и золотым под слепящим летним солнцем, флотилия грузовых судов, покачивающихся на волнах залива Виктории, потоки машин и автобусов, толпы людей на улицах. Тайфун, разом уничтоживший весь ее мир, казалось, совсем не затронул север Гонконга.

Когда они доехали до центра, бешено вращающийся калейдоскоп внезапно остановился, словно для того, чтобы она получше рассмотрела девушек, прогуливающихся в тени небоскребов. Они были чуть старше ее и шли небольшими группками, хихикая и перешептываясь. На них были элегантные темно синие шелковые костюмы, их блестящие черные волосы были подстрижены, а походка была такой изящной и уверенной.

«Я стану такой же, - пообещала она себе. - Однажды я буду так же вышагивать по суше с гордо поднятой головой».

- Квинз роуд, - сказал шофер грузовика, нарушив молчание, которое царило в кабине, пока они ехали из Абердина. - Ты знаешь, где магазин твоей тети?

- Не совсем точно, но я его сразу узнаю, - ответила она. Грузовик как раз остановился на красный свет, и так как доброе лицо шофера снова стало скептически кривиться, она поспешно поблагодарила его и, открыв дверь, выскользнула на неподатливую мостовую.

«Спокойное море» отлично знала, как ей найти нужный магазин - она легко распознает бисерные узоры своей матери и бабушки. При воспоминании о ловких пальцах своих родных, так терпеливо учивших ее вышивать, - тех, с кем она провела немного счастливых часов за шитьем, - на нее снова нахлынула тоска. Но теперь их уже нет, а она оказалась в запретном месте, о котором когда то мечтала. О, если б только она могла повернуть вспять события, вызванные ее недостойными мечтами…

Она закрыла глаза и, чувствуя, как покачнулось ее стройное тело, шагнула вперед, будто снова была на палубе, и отчаянно взмолилась, чтобы когда она снова откроет глаза, этот кошмар кончился. Она снова будет на палубе «Жемчужной луны», а мать позовет ее, потому что настало время дневной работы. С какой радостью она помчится к ней, не оглядываясь на берег и поклявшись никогда больше не мечтать о мире за драконами.