Кэтрин Стоун - Блеск жемчуга

Пир для голодных душ завершался парадом миниатюрных «кораблей душ» в гавани. На каждой лодочке горела свеча, и их было столько, что они освещали знамя на последней лодке с надписью «сюнь фэн дэ ли» - «Успокоить ветра и обрести выгоду».

Глядя на фотографию этой флотилии, Мейлин внезапно вспомнила самое ужасное в своей жизни - день, когда она узнала правду об отце, день, когда умерла лучшая часть ее души, и появились призраки, жестокие уроды, готовые ранить других - так же, как ранили когда то ее.

Лишь однажды Мейлин позволила этим духам вырваться на поверхность, чтобы терзать ее любимую маму. Но они вовсе не удовлетворились одной жертвой, не хотели уплывать в озаренное свечами закатное небо. Она знала, что они все еще дремлют в ней. Она поклялась, что никогда больше не выпустит их на поверхность - никогда больше врата ее личного ада не отворятся.

И вспомнив об этой клятве, Мейлин снова обрела силы посмотреть в глаза Алисон.

- Прекрасные фотографии, Алисон. Я хотела бы увидеть и другие ваши работы. Или они уже в хранилищах внизу?

- Да, здесь ничего не осталось, - пожала плечами Алисон. - Я храню негативы в асбестовых коробках, хотя это вроде бы излишняя предосторожность. Но если вы хотите на них посмотреть…

- Конечно, хочу!

После этого они еще почти час провели в фотолаборатории Алисон. Хотя некоторые фотографии вызвали у Мейлин болезненные воспоминания, она старалась сконцентрироваться на необычайном таланте сестры… так что, когда они вернулись из лаборатории, в ее сердце снова поселилась надежда.

«Я способна на это, я могу общаться с Алисон, справиться со своим горем и…»

За те несколько секунд, что они шли от дверей лаборатории в гостиную, небеса Гонконга разверзлись, и на землю тяжелыми струями хлынул дождь, размывая городские огни, сливая вместе все краски города.

- Посмотрите, дождь! - воскликнула Алисон. - Как мило!

- Мило? - недоверчиво повторила Мейлин, поразившись тону собственного голоса и значению своих слов. Только что она успокоилась, овладела собой; а теперь? Неужели кто то из ее духов вырвался наружу? «Нет, - ответила она себе, - это нечто другое». И тем не менее, она причинила боль Алисон, на ее лице читалось смущение, недоверие и испуг. Теперь оно напомнило лицо Джулианы, когда та увидела внезапное превращение своей милой дочери в жестокого врага. И тогда Мейлин услышала свой голос, произносящий те слова, которые когда нибудь она скажет своей матери:

- Извините, Алисон.

- Ничего!

- Нет, нет, - нахмурилась Мейлин. - Наверное, я не гожусь для компании.

- Что случилось, Мейлин? - осторожно поинтересовалась Алисон. - Что нибудь с «Нефритовым дворцом»?

- Нет, скорее, со мной. Скоро у меня начнется период. - Она еще сильнее нахмурилась и торопливо добавила: - Я, конечно, понимаю, что предменструальный синдром не может служить извинением, но это какая то слабость… какая то ошибка конструкции.

- Возможно, это действительно ошибка конструкции, - согласилась, улыбаясь, Алисон, - но это вовсе не слабость. Это просто происходит время от времени… это просто физиология.

- Я часто думаю, только ли это физиология? У меня так сильно повышается эмоциональная чувствительность, я просто схожу с ума. Только сегодня вечером, например, мне показалось, что все чертежи, сделанные за две недели, никуда не годятся, и нужно их уничтожить. Потом я посмотрела на календарь и поняла: дело в моем периоде.

- Наверное, вам здорово полегчало.

- Да, чертежи уцелели. Я пересмотрю их через несколько дней.

И наверняка убедитесь, что они в полном порядке.

- Хотелось бы верить. А как вы, Алисон, у вас так бывает?

- Нет, я не припомню, чтобы это было. С восемнадцати лет я на противозачаточных пилюлях. Так что у меня, наверное, изменился гормональный баланс.

Мейлин удалось не подать виду, насколько ее удивило то, что Алисон принимает противозачаточные пилюли. В наши дни не встретишь двадцатисемилетних девственниц, однако если бы Мейлин вообразила, что такие существуют, она не могла бы найти более невинного, более чудесного существа, чем Алисон. Мейлин полагала, что Алисон подарит себя только тому человеку, которого полюбит на всю жизнь. Наверное, она ошиблась, ведь именно в тот год, когда она покинула Гонконг, ее сестра начала принимать противозачаточные пилюли!

«Интересно, могут ли сестры обсуждать секс? И неужели для Алисон это такое наслаждение, что она занимается им так часто, что помогают только противозачаточные средства?»

Мейлин осторожно подняла эту тему:

- Но ведь восемнадцать лет - это рановато для пилюль.

- Да, но мне рекомендовали начать принимать их как можно раньше. У меня были очень тяжелые менструации, но так как я никогда никому об этом не говорила, никто и не знал. И как раз за неделю до того, как идти в колледж, я слегла.

- Тогда то вам и потребовалось переливание крови?

Алисон утвердительно кивнула.

- Когда врачи обнаружили, что переливание невозможно, они прибегли к инъекциям железа и пилюлям. Они еще сомневались, что пилюли смогут остановить кровотечение, но они помогли. Так что теперь я живу только на них. Но, впрочем, - поправила Алисон, - до того времени, как я решу забеременеть.

И тут Мейлин внезапно увидела в глазах Алисон твердую решимость, даже вызов.

- Но, Алисон, ведь это небезопасно для вас, отказываться от пилюль? До того времени, как вы забеременеете, месячные могут оказаться слишком сильными.

- Возможно… хотя мои врачи и семья больше озабочены родами. Нет доказательств в пользу того, что у меня будут те же осложнения, что у мамы, но даже из за малой вероятности повторения ее судьбы они решили, что мне вообще не следует рожать.

- Но вы с ними не согласны.

- Я не знаю, что говорит медицина, я знаю только то, что говорит мое сердце: я хочу иметь детей от любимого мужчины.

- Но ведь не ценой же своей жизни!

- Это стоило жизни моей матери, Мейлин, - тихо сказала Алисон, - однако она родила моему отцу ребенка, которого он хотел.

«Ребенка, которого он хотел». Эти слова вонзились очередным кинжалом в сердце ребенка, которого Гарретт Уитакер не хотел. Но это была старая, застарелая боль, и Мейлин не обратила на нее почти никакого внимания, она была поглощена новым страхом, представив себе, как ее сестра умирает при родах.

Алисон не должна умереть. Эта просьба, родившаяся в глубине сердца Мейлин, превратилась в вызов: я не дам ей умереть.

Мейлин Гуань принадлежала к роду Уитакеров всего лишь наполовину, следовательно, она была консервативна лишь наполовину - а на другую половину она современна. В эпоху зачатия в пробирке и суррогатных матерей не так уж трудно найти женщину, которая согласится выносить ребенка другой женщины…