Барбара Лайфсон - Ошибка Элис

О черт! — в отчаянии подумал он. Это не должно было случиться!

Ида провела языком по губам, и его голова немедленно наклонилась. Он тут же поднял ее снова, собирая остатки самоконтроля.

— Это мой вопрос так смутил тебя? — спросила она тем негромким, хрипловатым голосом, который сводил его с ума.

Какой еще вопрос?

— Да. То есть нет.

Тед был не в состоянии вспомнить, о чем они говорили. Ему было все равно, о чем они говорили. Он мог сейчас думать только о том, что ее кожа на ощупь нежна, как шелк, и что на ней нет лифчика под майкой. Эта проклятая майка, которая всю ночь сводит его с ума! То ли потому, что она открывает слишком много, то ли, наоборот, слишком мало. Он не знал точно, почему, и сейчас его это не волновало. Он знал только одно: он хочет сорвать с нее эту чертову майку!

Тед сделал вдох, пытаясь овладеть собой. Он убеждал себя, что нет ничего хуже, чем поддаться тому желанию, которое возбуждала в нем Ида Мэрфи. Не говоря о том, что он рискует получить удар в челюсть, есть еще дюжина веских причин для того, чтобы поддерживать с Идой чисто платонические отношения. Если бы его мозг вернулся в рабочий режим, он смог бы перечислить все эти многочисленные серьезные причины.

Но мозг отказывался работать. Его рука тем временем соскользнула со щеки Иды вниз, к плечам, и остановилась на округлости ее груди. Он почувствовал, как твердеет ее сосок. По его телу пробежала дрожь. Его голова вновь начала склоняться к ее губам. С катастрофической — или благословенной — синхронностью Ида приподняла подбородок. И Тед, не раздумывая, прижался губами к ее рту.

Это ошеломляющее соприкосновение губ полностью поглотило его. Никогда раньше ни один поцелуй не давал ему подобных ощущений, никогда он не испытывал этого чувства медленного погружения куда-то вглубь, полного растворения в объятии. Он не мог больше сдерживать взрыв горячечного желания, которое переполняло его, растекалось по его телу, вызывало дрожь.

— Раскрой губы, — отрывисто сказал он, проводя языком вдоль ее рта. Крепко держа ее в плену своих рук, он втиснул колено между ее ногами с изяществом грузовика на крутом спуске.

Бог знает почему, но она, казалось, не возражала против его неуклюжей настойчивости. Она обвила руками его шею и раскрыла губы, позволяя его языку проникнуть глубоко внутрь. Несколько мгновений Тед упивался тесным соприкосновением с ее гибким, податливым телом и вкусом ее горячего, влажного рта, но этой прелюдии было явно недостаточно, чтобы утолить ненасытный голод, который становился тем сильнее, чем дольше длился поцелуй.

Теду нравилось считать себя любовником-рыцарем, чувственным современным мужчиной, который знает, что нужно его партнерше, и никогда не забывает, что для успеха требуются такт, взаимопонимание и много нежности. Но сейчас он был не в состоянии думать о чувствах Иды. Сквозь темный, горячий туман, заполнивший его сознание, проносились яркие, пьянящие, захватывающие образы. Обнаженная Ида. Ида, раскинувшаяся на его постели. Горячее, скользкое тело Иды, обвивающее его тело. Ида, охваченная страстной дрожью в его объятиях. Он мог даже представить, как она будет лежать потом, прикрыв глаза, раскрасневшаяся, переполненная наслаждением, которое он даст ей.

Эти картины заставили его оторваться от ее рта, но только для того, чтобы подхватить ее на руки. Она шептала его имя, ее голос был нетерпелив, ее тело было напряжено — от желания! Он был уверен, что от желания.

— Тед, отпусти меня! Мы должны остановиться.

Он слышал, что она говорит что-то, слышал легкую дрожь в ее голосе, но не вслушивался в слова. Охваченный непреодолимым стремлением уложить ее в постель, он даже не пытался вникнуть в негромкие звуки ее хрипловатого голоса. Он просто не мог остановиться, иначе им пришлось бы использовать пол вместо постели. Но она заслуживала лучшего. Нежная Ида. Как восхитительно, как страстно она откликается на его порыв! Его руки крепче обвились вокруг ее тела. Боже, она великолепна!

И вдруг Ида решительно, с силой, толкнула его кулаком в грудь. Затем заговорила снова, слегка задыхаясь, но полностью контролируя свои слова и эмоции.

— Тед, остановись. Ты должен выслушать меня.

— Да, конечно, — солгал он, огибая угол кровати. — Я слушаю, солнышко. — На самом деле он не слышал не только ее, но и себя.

— Элис Хорн умерла пять лет назад в Главной больнице Трентона. В моем чемодане лежит копия свидетельства о ее смерти.

Тед озадаченно остановился рядом с кроватью. Он понял, что она сказала что-то совершенно поразительное, что-то совершенно нежелательное, но не понял что. Его руки разжались, и Ида выскользнула из его объятий на кровать. Он уставился на нее, совершенно сбитый с толку.

— Что ты сказала?

Прежде чем снова заговорить, она сползла с кровати, стянув за собой покрывало, и отошла в сторону. Тед поймал себя на том, что наблюдает за ее губами, произносящими слова, как будто он глухой.

— Я сказала, что Элис Хорн умерла пять лет назад, — она разбилась на машине в Нью-Джерси. У меня в чемодане есть копия свидетельства о смерти.

Она смотрела прямо перед собой, произнося свое ошеломляющее заявление без всякого выражения и без следа раскаяния. Тед снова посмотрел на нее, пытаясь уловить смысл этого признания. Элис Хорн умерла, погибла в дорожной катастрофе! Это означает, что Ида Мэрфи — самозванка. Как все и подозревали, она и Пол Хейзен — мошенники.

Как же все это примитивно, Паркер! — сказал он себе. Начинай думать головой, а не другим местом, и ты сможешь схватить их за руку.

Тед сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, затем еще один, но, когда заговорил, его голос все-таки звучал не так ровно, как ему бы хотелось.

— Это официальное признание, мисс Мэрфи? Вы признаете, что пытались совершить мошенничество?

Черт, как нелепо произносить такую напыщенную речь в тот момент, когда весь покрыт испариной от неудовлетворенного желания! Он увидел, как на ее лице промелькнула слабая улыбка.

— Я не уверена, что это можно назвать официальным признанием, мистер Паркер.

Тед едва не улыбнулся в ответ. Ида начала медленно заворачиваться в покрывало. Он успел увидеть проблеск голой ноги, прежде чем ее скрыли складки белой хлопчатобумажной материи. На мгновение он снова захотел ее с такой силой, что едва не предложил защиту от судебного преследования в обмен на ночь в его постели. Он резко отвернулся, чтобы не смотреть на Иду, ужасаясь тому, что чуть не пошел на сделку с совестью. Его мнение о людях, которые, обладая властью, пользуются ею для сексуальных домогательств, выражалось непечатными словами. Он считал, что это непростительно. Ну, а как насчет этой женщины, которая вызвала в нем такой всплеск эмоций, что он почти перестал соображать?