Барбара Лайфсон - Ошибка Элис

— Убери от меня свои руки! — Иду уже не заботило, какое впечатление она произведет. Ей хотелось лишь побыстрее скрыться за дверями мастерской. И остаться одной, без Теда. — Твои обвинения не обоснованны. Это смешно. Это безумие. Ты просто сошел с ума!

— Я никого ни в чем не обвинял, — сказал Тед пугающе спокойным голосом. — А что пришло в голову вам, мисс Мэрфи?

— Ради Бога, не называйте меня так язвительно «мисс Мэрфи»! — Во время спора с Кларой Ида ни разу не повысила голоса, но сейчас она кричала. Ее трясло. Тед не имеет никакого права вторгаться в ее частную жизнь после того, как она отказалась от притязаний на наследство Хорнов! Ее жизнь — это ее личное дело, и Теда совершенно не касается.

Изо всех сил выдернув руку, Ида оттолкнула его и вставила ключ в замок. Сейчас она войдет и захлопнет за собой дверь. И, если Тед не поспешит отойти в сторону, стукнет его дверью по носу! Ха! Пусть совершенство его профиля немного поубавится! От этой приятной мысли она почти успокоилась.

Войдя в мастерскую, Ида бросила беглый взгляд на верстак — первая инстинктивная реакция по возвращении домой. Посмотрела снова и остановилась как вкопанная, забыв о том, что собиралась захлопнуть дверь. У нее перехватило дыхание. Она забыла даже о Теде, с ужасом глядя на представшую перед ее глазами картину разрушения. Вместо четырех тяжелых хрустальных ваз, стоявших в ожидании гравировки, и серии небольших ограненных пресс-папье перед ней были сотни тысяч осколков, лежащих маленькими аккуратными кучками посредине верстака.

— Что это? — спросил Тед, тихо войдя в мастерскую следом за ней.

Потрясение Иды было так велико, что она даже не пыталась протестовать, когда он сочувственно обнял ее за плечи.

— Моя работа, — произнесла она. — Я не могу поверить в то, что он уничтожил мою работу!

Одного взгляда было достаточно, чтобы оценить серьезность потерь.

— Кто это сделал? — спросил Тед. — Кто мог сделать такое?

— Пол. — Она сказала это, не раздумывая. В нормальной ситуации внутренний цензор не позволил бы ей сделать такое признание. Но сегодня был тяжелый день, а перед ним было несколько тяжелых недель, и защитные силы Иды были почти исчерпаны.

— Но почему?

— Ты знаешь почему. — Ида была слишком потрясена, обижена, расстроена, чтобы следить за тем, что говорит. — Он разозлился из-за того, что произошло во Флориде. Из-за того, что я рассказала тебе в ночь пожара. Таким способом он решил отомстить.

— Мне совсем не хочется защищать этого типа, но почему ты так уверена, что это сделал он? Он что, угрожал тебе?

— Прямо — нет. — Она, разумеется, не восприняла серьезно сказанные по телефону слова, что он убьет ее. А возможно, — стоило. С коварной интуицией Пол понял, что уничтожение результатов ее труда почти такое же жестокое наказание, как смерть. — Он преследовал меня от самого Клариного дома. Его машина висела у меня на хвосте. Я уверена, что он хотел, чтобы я его заметила.

Иначе он бы держался на пять-шесть машин позади, добавила она про себя.

— Ты думаешь, что таким образом он хотел дать тебе понять, кто это сделал? И это единственная причина, по которой ты его подозреваешь?

— Это в стиле Пола, — сказала она, покусывая губу. — Я знаю, что это сделал он, но я не настолько сошла с ума, чтобы заявлять о нем в полицию.

— Посиди здесь. Надо проверить остальные помещения, — сказал Тед.

Он усадил ее в кожаное кресло, освещенное послеполуденным солнцем. Ида безучастно наблюдала, как он осматривает ее квартиру.

— Кажется, ничего больше не разрушено, — сказал он, возвращаясь после краткого обхода. — Насколько я могу судить, он не тронул то, что не имеет отношения к твоей работе, но оборудование он, кажется, повредил.

Ида машинально посмотрела на ряд стеклодувных трубок у противоположной стены и плавильную печь. Сейчас печь стояла холодная и безжизненная, но во время работы температура в мастерской поднималась почти до сорока градусов. Затем ее взгляд переместился к железному столу, который использовался для прокатывания расплавленного стекла, и к верстаку с гравировочными дисками. Даже с этого расстояния она смогла увидеть, что медный диск перекошен и что по крайней мере две из стеклодувных трубок помяты.

— Он поломал кое-что из оборудования, но это не так важно, — сказала она. — Все, что надо для замены, — это деньги. А их я как-нибудь достану.

Произнося эти слова, она ожидала услышать в ответ язвительное замечание, но он по каким-то причинам предпочел промолчать. Плотно сжав губы, он подошел к верстаку и посмотрел на кучки стекла.

— Ты можешь переплавить это и использовать снова или придется все выбросить?

— Придется выбросить, — сказала она. — Разные изделия требуют разных добавок, которые вводятся в расплав. Он разбил хрусталь и смешал его с цветным стеклом. Я не могу использовать эти осколки.

Тед нахмурился.

— Где ты держишь совок и веник? — спросил он. — И еще нужно ведро для мусора или что-нибудь, куда можно было бы сложить осколки. Пластиковый пакет не годится, он порвется.

— Сейчас все принесу.

Нет никакого смысла сидеть и переживать. Пол уничтожил месяц ее труда, разрушил ту энергию, которую она вложила в эти вещи. Ну и что из этого? Другие причинили ей гораздо больше вреда, имея на это гораздо меньше причин, а она выжила. Решив отбросить сентиментальную жалость к себе самой, Ида встала и направилась в кухню, которая не была отдельным помещением, а просто занимала угол, отгороженный от мастерской тремя шкафчиками. Она остановилась перед раковиной, все еще настолько подавленная потерей, что на мгновение забыла, где у нее лежат веник и совок.

Она оглядела кухонные шкафы, пытаясь вспомнить. Когда ее взгляд упал на угловой буфет, в ней вспыхнула искорка жизни. Может быть, Пол разбил не все? Они никогда не обсуждали ее привычек, связанных с работой, которой он, впрочем, не интересовался, и вряд ли мог подозревать, что она хранит законченные работы в одном из кухонных шкафов. С надеждой она открыла дверцу буфета.

Слава Богу! Ида задрожала от волнения.

— Они здесь! — воскликнула она, поворачиваясь к Теду. — Смотри, эти он не нашел!

Ида показала на полки буфета, где стояло полдюжины ваз. Ее лицо расплылось в широкой улыбке. Она засмеялась: радость от того, что эти работы уцелели, заставила ее почти забыть о потере тех незавершенных вещей.

Тед широкими шагами подошел к ней, улыбаясь почти так же широко, как она.

— Ну вот и отлично! — сказал он, победно поднимая ладонь для приветствия. — Просто замечательно. — Он остановился перед буфетом и вдруг резко изменился в лице.

— Что с тобой? — спросила Ида. — Что случилось, Тед?

— Ничего. — Его голос звучал хрипло. Не отрывая взгляда от полки с ее завершенными работами, он попросил: — Покажи мне то, что тебе нравится больше всего.