Лора Бекитт - Пленница судьбы

— У Кристиана есть невеста, они поженятся сразу после войны, — сочла нужным сообщить Шанталь.

Мари ничего не сказала. Она не заплакала, хотя в ее глазах блеснуло что-то похожее на растаявшие льдинки. Шанталь стало жаль девушку, но она сдержалась. Сердце — не океан, оно не способно вместить в себя много чужого горя.

Узнав о том, что у Мари есть ребенок, Шанталь успокоилась. Это маленький, но верный огонек, он выведет из мрака и успокоит душу. А Кристиан пойдет своим путем, и она, Люси Делорм, сделает все для того, чтобы их с Мари пути никогда не пересеклись. Потому что она его мать и желает ему счастья.

23 января 1871 года было заключено соглашение о сдаче Парижа. Все форты города заняли оккупанты, и с конца января на них развевались германские флаги. Солдаты парижского гарнизона были объявлены военнопленными. В течение пятнадцати дней Париж должен был уплатить Германии двести миллионов франков контрибуции.

1 марта оккупанты вошли в столицу. Город был молчалив и пуст. Кафе и магазины не работали, газеты не выходили. Жители попрятались по своим домам; лишь некоторые испуганно выглядывали из-за занавесок.

Пруссаки вступили в Париж без особого триумфа. Разрушений не было. Немецкие войска заняли район Елисейских Полей; они расположились между Сеной, площадью Согласия и предместьем Сент-Оноре.

Мари глядела на пруссаков, гулко печатающих шаг по пустынным улицам Парижа. Их вид не вызывал в душе у девушки таких чувств, как вид разбитой французской армии: толпы подавленных, измученных, оборванных, обросших людей, сгибавшихся под тяжестью ружей и сознания своего поражения.

Мари не получила разрешения на выезд и все же знала, что не останется в Париже. Мать Кристиана устроила ее в госпитале до весны: она мыла полы и посуду, ухаживала за ранеными. Теперь у нее была крыша над головой и она получала кое-какое питание, да еще Шанталь регулярно приносила ей еду.

Хотя об этом не было сказано вслух, они заключили молчаливое соглашение: Шанталь помогла Мари встать на ноги в обмен на обещание не тревожить ее сына. Девушка старалась не думать о том, справедливо ли это. Сейчас она хотела только одного — уехать к своему ребенку.

Мари знала, что с появлением пруссаков многие парижские проститутки воспряли духом. Немецкие солдаты и офицеры не скрывали своего интереса к француженкам, и в отличие от обнищавших парижан они могли и были готовы платить. Но Мари не считала возможным связываться с ними. У всякой грязи есть дно. Дна нет только у неба.

Довольно быстро жители Парижа привыкли к присутствию иноземцев. Гордость отступила на второй план, на первый вышло беспокойство за свою жизнь и имущество. Немцев впускали в дома, сажали за стол, вели с ними беседы. Многие радовались концу блокады и жили надеждой на то, что голод скоро отступит. Во всяком случае, прекратился обстрел города и завершилась страшная и суровая, порою казавшаяся бесконечной зима.

Весна выдалась чудесной — немеркнущая лазурь над головой, влажное, теплое и свежее дыхание ветра, приносившее запах молодых побегов и свежевспаханной земли, ослепительные утра и нежные закаты, звонкая перекличка птиц и напоминающее теплые снежные хлопья кружево цветов, усыпавших деревья.

Прекрасное стало частицей жизни, оно пронизывало повседневность. Его присутствие в жизни было таким же естественным, как беззаветная, пламенная любовь, которую Кора испытывала к своей земле, дому, Эжену, Талассе и тому ребенку, который должен был появиться на свет.

Рано утром они высадились в Бресте [5] Порт на западе Франции, на полуострове Бретань. . На Эжене был темный сюртук и белоснежная сорочка, на Талассе голубое воскресное платьице с кружевным воротничком. А Кора… В день свадьбы молодая женщина облачилась в новый наряд, какого у нее не было никогда: платье из серого шелка с двойной юбкой, с воротничком из зубчатых кружев кремового цвета, с изящно ниспадающими рукавами фасона «пагода» и широким поясом, туфли из лакированной кожи с шелковыми бантами и отделанный рюшами нарядный капор.

На бракосочетание приехали родители Корали и кучка соседей. Клод выглядел угрюмым и молчал, а Жанна Мелен втайне радовалась, глядя на дочь. Взгляд Коры утратил присущую ему печаль и светился радостью. После церемонии в мэрии последовал свадебный обед. Кора держалась свободно, оживленно и весело. Услышав, что Таласса называет Эжена отцом, Клод Мелен сперва нахмурился, а потом смягчился.

Под вечер вернулись домой. Эжен уговорил Жанну и Клода погостить у них с Корой. На Клода произвел впечатление заново побеленный дом и подправленные хозяйственные постройки. Старые деревья были вырублены, и Эжен посадил много молодых. Через неделю родители Корали окончательно примирились с зятем и уехали домой.

Эжен и Корали стояли на берегу, провожая их. Впереди простирался океан, а позади строй могучих, казавшихся темными на фоне светлой пастели неба скал преграждал вторжение на остров всего чужого и враждебного.

Они вернулись в торжественной тишине сумерек к мерцавшему огоньку лампы, к манившему к теплу и уюту родного дома, вернулись к Талассе, к радостям повседневной жизни.

О Мари они почти не вспоминали.

В один из мартовских дней Александр внезапно приехал к Шанталь. Он выглядел встревоженным, возбужденным. Женщина, которая после ухода из города пруссаков успокоилась настолько, что уже не ждала ничего плохого, удивилась его состоянию.

— Они хотят добиться разоружения национальной гвардии — каково! — заявил Александр.

— Этого не нужно делать? — спросила женщина и, словно извиняясь, добавила: — Вы же знаете, я ничего не понимаю в политике.

Александр сел.

— Нужно. В дни войны оружие, случалось, выдавали кому попало. Нужно, но не так, не отменой жалованья, — ведь среди гвардейцев немало тех, кто был готов пожертвовать жизнью, защищая город и его жителей. И нельзя отменять отсрочки по квартплате. Так же, как закрывать газеты. Может случиться восстание народа или еще хуже — гражданская война, — сказал он, а потом вдруг спросил: — Вы еще не приняли решения насчет моего предложения, Люси?

Женщина вздрогнула и ничего не ответила.

— Поставим вопрос иначе. Вы хотите выйти за меня замуж?

Она решила не лгать.

— Да.

Он улыбнулся:

— Я хотел пригласить вас на эту прогулку позднее, но потом подумал: зачем ждать? Неизвестно, что впереди; быть может, новая война. Потому не стоит медлить с принятием важных решений.

— На прогулку? — переспросила Шанталь.

— Да. Были ли вы когда-нибудь в окрестностях Луары, в краю замков и холмов?

— Нет.

— Тогда собирайтесь и поедем.

Шанталь растерялась: