Диана Морьентес - Эволюция чувств

Множественное число Наталье не понравилось:

— Я не хочу быть одной из многих.

Мужчина поднял на нее глаза и вместо утешения произнес:

— Я тоже.

Наташа давно заметила у него такую привычку: говорить «я тоже». И ей эта привычка очень нравилась: так она его лучше понимала, словно вспоминала, что она не пуп Земли; ставила себя на его место и от этого основательно задумывалась над отношениями людей, над тем, что у других тоже есть чувства. Может, он поэтому и не предлагает быть его девушкой, потому что «тоже» не хочет быть «одним из многих»? Что ж, тогда он абсолютно прав…

Наташа задумчиво отправила в рот конфетку.

— Наверно, это достойный мальчик, раз ты постоянно о нем думаешь? — услышала Наташа сбоку и встрепенулась.

— Вы читаете мои мысли? — удивилась она.

— А что, угадал?

— Признание в любви — это так приятно, — не стала Наташа отпираться. — Но я больше переживаю, чем радуюсь. Он, действительно, достойный мальчик. И предложил мне гулять вместе, ну, быть его девчонкой. Я сказала, что хочу подумать, и теперь не знаю, что мне делать.

Наташа рассказывала это вовсе не для того, чтобы вызвать ревность Максима. Так совершенно случайно вырвалось, просто захотелось поделиться с ним. И Максим это понимал по выражению ее лица: не было ни притворства, ни нетерпеливого ожидания его реакции.

— А кто это? — спросил учитель. — Из твоего класса?

Наташа задумалась, имеет ли она право сказать, или тот мальчик хотел бы сохранить свое признание в тайне? Но, логически помыслив, решила, что если она ответит мальчику согласием, всё равно все об этом узнают.

— Да, из класса.

— Не Беляков, случайно?

— Он. Откуда Вы все знаете?!

Наташа распахнула свои прекрасные удивленные глазки, и Максим невольно улыбнулся. Заинтриговал ее и был очень этим доволен. Хотел еще подразнить ее своей телепатией, но сдался и объяснил все как есть:

— А ты не думала, что учителя всегда видят, кто в кого влюблен? Он постоянно смотрит на тебя на уроках. Просто ты сидишь за первой партой и не ведаешь, что у тебя за спиной. Я могу еще двоих назвать, кому ты нравишься. Но там чувства попроще, у Белякова взгляд серьезнее.

— И давно он на меня… смотрит?

— Месяца два. Еще с прошлой четверти.

— Ну вот, — вздохнула девушка, — теперь я еще больше за него переживаю. Решиться сказать о своей любви лицом к лицу — это так трудно, я знаю. Это не написать на бумажке! Так не хочется его обидеть!

— А ты хотела бы с ним встречаться?

— Ну, — принялась Наташа рассуждать, — он хороший пацан, вежливый, совсем не наглый. И внешне он мне тоже нравится. Но я его не люблю, это стопроцентно точно. А встречаться, наверно, хотела бы. Как мне быть? — и вопросительно взглянула на Максима.

Ее глаза были такими растерянными, озабоченными… Она не издевается, а искренне хочет знать ответ! Мужчина помедлил немного, а потом со вздохом сказал:

— Знаешь, ты обратилась за советом не по адресу.

— Почему? Разве мы не друзья?

— Я такой же собственник, как и ты. Думаю, ты меня поймешь. Что бы ты мне посоветовала в такой же ситуации?

Наташа представила себя на его месте и ужаснулась: было бы чрезвычайно жестоко с его стороны посвящать ее в такие же размышления. Она бы расплакалась, может быть, не при нем, но попрощавшись с ним — точно. Но только потому, что она его любит. А если бы на самом деле была ему только подругой, сказала бы, что он должен решать сам, а потом скрепя сердце натянуто улыбалась бы его девушке. Такая вот она ревнивая!

— В любом случае, что бы ты ни решила, — отвлек ее Максим продолжением, — лучше не обманывай. Честно скажи, что не влюблена, но симпатизируешь ему. А там уже как решишь. Что, например, согласна встречаться и надеешься, что он сможет завоевать твое сердце. Или, что не согласна.

Наташа слушала его внимательно и с изумлением: совет получился вполне дружеским. Она бы так не смогла. Правда, через секунду Максим лихо перечеркнул это впечатление:

— А если ты хочешь мое настоящее мнение, то не встречайся ни с кем. Я с ума сойду, если буду видеть тебя в школе на переменах с кем-то в обнимочку.

Девушка замолчала, больше не стала ничего спрашивать. Зачем она вообще начала этот разговор?! Так Максим никогда не станет с ней встречаться, если она постоянно будет напоминать ему, что существуют парни, которые больше подходят ей по возрасту.

— Когда придут с работы твои родители? — перевел Максим разговор на другую тему, так как тоже не хотел больше обсуждать Наташиных мальчиков.

Наташа бросила взгляд на часы. Оказывается, так долго пробыла в школе: уже половина пятого.

— Не бойтесь, они приходят не раньше шести.

Максима эта фраза шарахнула, как удар молнии. С чего она взяла, что он боится?!

— Можно, я их дождусь? — спросил он, внимательно глядя на нее.

— Зачем? — уставилась на него девушка.

— Познакомлюсь, — последовал логичный ответ. — Хочу, чтобы они доверяли мне. Может, тогда будут отпускать тебя в нашу компанию без всяких скандалов.

Наташа вскочила на ноги и нервно засуетилась по комнате, то и дело оборачиваясь на любимого:

— Вы с ума сошли! Или это Ваше опухшее самомнение толкает Вас на такие безумства?!

Максим усмехнулся про себя: наблюдая за Наташей столько месяцев, он уже не раз замечал, что, когда ее цепляешь за живое, она начинает сыпать красивыми замысловатыми фразами. Как адвокат, которому во что бы то ни стало надо убедить окружающих в своей правоте. Или как продавец, который заворачивает товар в наиболее яркую обертку, чтобы выгодно его продать.

— Вы как наивный мальчишка, которому хочется развлечься за чужие нервы!

— Наташ, я думаю, так будет лучше, — спокойно возразил «мальчишка».

Наташа подошла ближе к звучащему магнитофону, и ее голос неосознанно стал громче, словно она пыталась перекричать саму себя.

— Кому будет лучше? Вам?! Вашей безбожной совести?! Не пора ли уже прислушаться и к моему мнению?

— Хорошо, — с издевкой улыбнулся парень. — В таком случае, как ты собираешься меня выгнать раньше шести?

Наташа замерла в оцепенении, закрыла лицо руками и обессилено опустилась на пол возле кресла.

— Это ловушка? — прошептала она безнадежно.

Максим следил за ней взглядом с другого конца комнаты, но даже оттуда понял, что она расстроена не на шутку. Наташа сидела на полу и бормотала себе под нос:

— Вы совсем не знаете моих родителей! С ними невозможно договориться. Меня тогда вообще на улицу выпускать не будут. И переведут в другую школу! Не Вам с ними жить, поэтому Вам и все равно…

Учитель сжалился над ней. Подошел, сел рядом на краешек кресла, погладил ее по голове.

— Малыш, прости. Не переживай, я ничего не сделаю против твоей воли. Но я думаю, что хуже бы не стало. Ты просто боишься их. Но послушай внимательно: все, что они делают, они делают из любви к тебе. Ты их единственная дочурка, и если мама не разрешает тебе ходить на дискотеки, то, наверно, потому, что она считает это опасным, допустим, из-за наркотиков или пьяных пацанов. Если она не разрешает тебе дружить со взрослыми мужчинами, то это тоже можно понять, не буду тебе объяснять, почему. А так она бы, по крайней мере, могла представить, с кем ее дочь ушла сегодня на пикник или к Андрюхе в гости. Она бы рассудила, что, раз я ее не боюсь, значит, у меня нет никаких коварных замыслов. Еще она могла бы записать мой адрес-телефон, и в случае твоего позднего прихода домой все шишки бы падали на меня. А еще я бы показал, что понимаю ее родительские чувства, и с чисто психологической точки зрения тем самым завоевал бы ее доверие. Я тебя не убедил? — заглянул он в глаза голове, примостившейся у него на колене.