Кэрол Мортимер - От любви не спастись

Рафаэль спрятал взгляд под длинными темными ресницами:

– Хочешь, чтобы я ушел?

Бет решительно кивнула:

– Так будет лучше для нас обоих.

На его шее нервно запульсировала жилка.

– Уверена, что ты именно этого хочешь?

– Да, – тихо подтвердила она.

– Хорошо, – сказал Рафаэль, отступая. – Сейчас приглашу родных.

Бет не осмелилась взглянуть на него, только прислушивалась к тихим шагам и быстрому разговору за дверью. Потом вся семья Наварро ворвалась в комнату, и Бет, смеясь, стала уверять, что с ней все в порядке.

У нее еще будет время поплакать…

Ласковый голос Грейс произнес за ее спиной:

– Он примчался в Буэнос-Айрес, как только узнал, что ты в больнице.

Бет не повернула головы. Она сидела в кресле в просторной гостиной Цезаря и глядела в окно. Бет прекрасно знала, о ком говорит ее сестра, – «он» уже который день после ее возвращения из больницы добивался встречи, но она решительно отказывалась «его» принять. И вот Грейс снова объявила, что Рафаэль ждет за дверью.

– Бет…

– Не могу, Грейс! – Она резко повернулась к сестре. – Как ты не понимаешь? Мне больно его видеть!

Грей подошла и присела перед ней на корточки:

– Ты его любишь.

– Да, – задохнулась Бет.

– Тогда…

– Но он не любит меня. Он… я не понимаю, зачем он вернулся с ранчо отца и зачем ему так нужно видеть меня. Разве только его мучает совесть? Но я не могу!.. – Бет изо всех сил вцепилась в подлокотники кресла.

– Почему его должна мучить совесть? – удивилась Грейс.

– Думаю, ты уже догадалась, – пробормотала Бет. – Он решил, что… причинил мне боль, когда… – Ее лицо вспыхнуло горячим румянцем. – В общем, думал, что случайно нанес мне травму, хоть это не так. Но он переживал и…

– Все равно это не объясняет, почему он хочет с тобой встретиться, – рассудительно заметила Грейс.

Бет изучающее посмотрела на сестру:

– Ты ничего не хочешь сказать по поводу моей… близости с Рафаэлем?

– С чего бы? – легко отмахнулась Грейс. – Ты взрослая девочка и вполне способна сама решить, с кем отправляться в постель.

– Я не… Мы не… – Бет смешалась. – Так далеко мы с ним не зашли!

– Тем более непонятно, почему Рафаэль примчался, как только Цезарь сказал ему о твоей операции, и ни на минуту не отходил от твоей постели, пока ты лежала в больнице.

– Ну, в туалет, наверное, отлучался время от времени…

– Бет!

– Я не знаю, зачем он все это делал. – Бет состроила гримасу. – У него гипертрофированное чувство ответственности. Может, как начальник службы безопасности, он счел больницу тем местом, где маленькую сестру Цезаря нужно охранять особенно тщательно?

– Почему бы не узнать, что заставляет его просить о встрече?

Конечно, Бет изнемогала от любопытства, но каждый раз, когда готова была уступить, обида с новой силой захлестывала ее. Разбитое сердце причиняло нестерпимую муку. Она просто не вынесла бы продолжения пытки.

– Да, Бет. Неужели тебе неинтересно, почему, несмотря на упорные отказы, я унижаюсь в надежде, что ты согласишься выслушать меня? Мне надоело, и я не уйду, пока не скажу то, что должен сказать.

Услышав гневный голос, Бет мгновенно повернулась. Пока Рафаэль говорил, у нее было несколько секунд, чтобы жадно окинуть его взглядом. Короткие волосы снова аккуратно причесаны, немного осунувшееся лицо гладко выбрито, но выражение глаз и твердо сжатые челюсти выдавали тревожное волнение. Дорогой костюм по-прежнему сидел безупречно на атлетической фигуре, но Бет заметила, что Рафаэль похудел за ту неделю, что она не видела его.

Из-за ее отказа встретиться? Что-то не верилось.

– Не буду мешать беседе, – выпрямилась Грейс.

Бет не отводила взгляда от мрачного лица Рафаэля.

– Нам не о чем…

– Хоть раз в жизни уйми свое дурацкое упрямство и выслушай человека. Может, наконец поймешь что-то, – рявкнула Грейс, после чего повернулась на каблуках и вышла из комнаты, с грохотом закрыв за собой дверь.

От изумления Бет лишилась дара речи. Обе сестры были приемными в семье Блейков, но подружились с первой минуты знакомства. Грейс никогда не повышала голоса на Бет, даже когда та огорчала ее своей импульсивностью.

– Жаль, что мне так никогда не удавалось, – заметил Рафаэль.

– Может, потому…

– Не заводись, Бет, – миролюбиво попросил Рафаэль. – Выслушай меня, прежде чем выгонишь.

– Кажется, мы договорились, что разговор между нами окончен.

– Это было твое решение, но не мое. – Рафаэль беспокойно мерил шагами комнату. – В больнице я не успел сказать – твоя семья ждала за дверью. Потом, когда ты вернулась сюда, ты отказывалась принять меня.

– Потому, что…

– Дай мне закончить, Бет.

– Ладно. – Она глубоко вздохнула. – Говори быстрее, но обещай потом оставить меня в покое.

– Надеюсь, до этого не дойдет… – Рафаэль пристально смотрел на нее.

Бет выглядела гораздо лучше, чем неделю назад в больничной палате, но все еще казалась слабой и хрупкой. Она сильно похудела – майка и джинсы сидели чуть мешковато на тонкой фигурке. Конечно, потеря веса неизбежна после сложной операции, но Рафаэль был обеспокоен. Обычно полная кипучей энергии, его Бет…

Только она вовсе не его Бет!

– Я помню твои слова в больнице. Они требуют… объяснения, – запнулся Рафаэль. – Ты решила, что я отказался охранять тебя, поскольку больше не хотел быть рядом.

– Разве не так? – Щеки Бет порозовели.

– Нет. Я просил Родни заменить меня, потому что испугался своих чувств.

Бет недоуменно подняла брови:

– Не понимаю.

– Жаль, – хмыкнул Рафаэль. Я не мог попрощаться с тобой перед отъездом, иначе вряд ли решился бы уехать, а это было необходимо. Мне надо было помириться с отцом прежде, чем открывать новую страницу жизни.

– Удалось?

– Да.

Бет улыбнулась дрожащими губами:

– Я рада.

А какое облегчение испытывал Рафаэль! Он провел на ранчо немного времени – узнав, что Бет на операционном столе, сразу бросился в больницу. Однако нескольких часов хватило гордецам – отцу и сыну Кордоба, – чтобы прийти к долгожданному согласию. Собственно, Рафаэль позвонил в квартиру Цезаря, чтобы поделиться новостью с Бет, но вместо этого узнал о ее приступе. Опасения за ее жизнь, поставившие его на грань помешательства, заставили Рафаэля впервые осознать глубину своего чувства к Бет.

Он снова заметался по комнате:

– Теперь настало время… Я должен… Нет, это труднее, чем я мог представить!

– Может, я могу тебе подсказать? – спросила Бет с любопытством.

Рафаэль помотал головой:

– Ты единственная в этом доме, кто не догадывается, что я хочу сказать?

– О чем? Я действительно рада, что ты помирился с отцом…

– При чем тут отец? – нетерпеливо перебил он. – Ну, может, самую малость. Мне надо было решить этот вопрос, прежде чем…