Оксана Сергеева - Ты у меня одна (СИ)

— Ага, — довольно кивнула. — Я помню, как ты потом меня по-королевски отлюбил прямо в этом охрененном платье.

Ванька наконец улыбнулся.

— А как же, это была моя мечта.

— Ну, Ваня-я, — захныкала Алёна, — мне надо было самой забеременеть… — Она вцепилась в лацканы его пиджака и уткнулась лбом в широкую грудь.

— Ага, самой, — повторил Шаурин и усмехнулся. Обнял ее за плечи, прижал к себе теснее. Крепко, как только мог.

— Да, самой… я же знаю, ты скрутишь меня в узел, протащишь по всем врачам, составишь распорядок дня… будешь контролировать что я ем и как я сплю… блин, тебе скажи про ребенка, ты же сексом будешь со мной заниматься по часам и тесты покупать на овуляцию!

Шаурин расхохотался.

— Ну правда же! — воскликнула Алёна и оттолкнулась от него.

— Правда, — согласился он.

Она подняла ладони вверх.

— А теперь все! Я беременна. Это стопроцентно. Делай со мной, что хочешь. Врачи, режим сна и питания… вот все, что хочешь. Хотел – получи.

— Вот только ты так можешь… — снова обнял жену.

— Как?

— Испортить такой момент. Я не знаю, то ли мне злиться, то ли радоваться, то ли плакать, то ли смеяться. Самой, видите ли, ей надо было забеременеть.

— Короче, тебя прет от счастья! А-а! — Она закричала ему в грудь, завизжала. — Шаурин, как мне страшно!

— Класс, — смеясь, пригнулся к ее румяному лицу и крепко поцеловал в губы. — Класс… Серёжка…

— Или Маринка. Девочек я называю.

— Почему Маринка?

— Нравится. Маринка Ивановна Шаурина.

_____

Ваня обогнул радиусную лестницу и остановился посреди гостиной. Светлый ковер усыпан песком и заляпан краской. Так усердно малышня рисовала. Во главе с его драгоценной женой. Ее футболка тоже была далеко не белая.

— Вы еще не собрались?

— Собираемся уже, видишь, косы плетем, — улыбнулась Алёна и снова опустила взгляд на темные пряди волос, зажатые между пальцев.

— Долго плетете. Я уже кофе обпился, пока вас жду.

— Нормально плетем, у нас волос вон сколько, да, Юляша?

— Да, — хихикнула девочка. — А еще платье надо надеть.

— Волосы у нас шикарные, — пробормотала Алёна, забирая следующую прядку. — Как у мамы.

— Ну, — подтвердила Юля, заболтала ногами, потом громко, почти со стоном, вздохнула.

— Юляшка, чего загрустила? — Ваня. — Устала сидеть?

— Не-е, я привыкла.

— Она просто уже соскучилась по маме с папой. Да, красотулька? — Алёна заглянула девочке в лицо, и та улыбнулась.

— Да.

— А что тебе у нас плохо? — спросил Ваня, отпивая кофе.

— Хорошо.

— Оставайся тогда жить с нами.

— Не-е-е, — протянула черноглазая девчушка.

— У-у, какая ты несговорчивая, — усмехнулся Ваня и вдруг, качнувшись от резкого удара, пролил кофе на свой белый свитер. Маленький Серёжка, разогнавшись на ходунках, въехал отцу в ноги.

— Молодец, сынок! — громко похвалила Алёна десятимесячного малыша. — А то, посмотрите на него, на папеньку нашего, ишь, вырядился! Теперь он точно вписывается в нашу чумазую компашку.

— Ты чё, бандюга, мне ж теперь переодеваться.

Юлька захлопала в ладоши, малыш, подражая ей, захлопал тоже. Дети звонко засмеялись.

— Юленька, а ты знаешь, почему тебя так назвали? — спросила Шаурина, скрепляя толстую косу резиночкой.

— Конечно, — уверенно сказала девочка. — Потому что имя не шлюхастое. Папка так сказал.

Ванька подавился, делая последний глоток кофе. Алёна тоже закашлялась, поперхнулась следующим вопросом.

— Сразу видно, чья ты дочь, — пробормотала она. — Батя твой, как всегда…

— А вообще я волнуюсь, — сказала черноглазая малышка. — Мама сказала, что, если папка будет плохо себя вести, она его на острове потеряет.

— Угу, маманя у тебя тоже веселая женщина, выдает по полной…

— Не бойся, Юлька, — уверенно сказал Ваня, поднимая сынишку на руки. Тот все это время что-то балаболил и настойчиво дергал отца за штанину, — твоего папку даже если в космосе потеряешь, он все равно найдется.

— Точно?

— Стопудова.

— Но только, знаешь, Юленька, — начала назидательно Алёна, — то, что тебе папа сказал, ты никому не рассказывай. Ладно? Это же секрет. Знаешь, что такое секрет?

— Конечно. Это то, что нельзя никому рассказывать.

— Правильно. Вот ты и не рассказывай. А если кто спросит, почему тебя Юленькой назвали, ты говори, что в честь тёти Юли.

— К которой мы сейчас поедем?

— Да.

— Ладно, — согласилась малышка. — Тётю Юлю я люблю, она хорошая. И дядю Дениса. И тебя и Ваню. И Катю. Всех. Я вообще всех люблю. Но больше всех Серёгу. Потому что он еще маленький и ничего не понимает.

…Алёна вышла из ванной и забралась в постель. Подобралась поближе к мужу и сыну.

— Ушатался, наш малышок, — прошептала, осторожно касаясь губами светлых волос ребенка. Малыш тихо и сладко вздохнул. — Ушатала его Юлька.

— Юлька вообще кого хочешь ушатает.

— Да, твоя мама на очереди, до сих пор сказки вон читают.

— Я так привык к ней за эти две недели, будто у меня двое детей.

Алёна сдержала смех. Поправила на Серёжке задравшуюся маечку.

— Скоро будет двое. Всего-то потерпеть, каких-то шесть месяцев.

— Да, — еле слышно проговорил Ваня и коснулся ее живота. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Да.

— Ты счастлив?

— Невозможно счастлив.

Она улыбнулась. Потому что тоже была невозможно счастлива. Ее счастье всегда под рукой. Стоит только протянуть ладонь и коснуться Его темных волос и Его светлых.

Книга предоставлена группой в контакте “Ольга Горовая и другие авторы журнала САМИЗДАТ”

http://vk.com/olgagorovai

(Ксения Авдашкина)