Норма Клейн - Любовь и «каннибалы»

Она справилась с приступом гнева и кивнула.

— А вы демобилизовались с кучей медалей, грамот и благодарностей.— Наслаждаясь его смущением, она торжественно приподняла бокал.— Я тоже наводила справки. И не поняла, почему вы отвергли предложение поступить в высшее морское училище.

— Да ну, будь оно проклято, не хотелось мне становиться офицером,— пробормотал он, затем поднялся, подал ей руку и помог встать.— Давайте потанцуем!

Он повел ее к площадке для танцев. Эйджи хихикнула.

— А вы покраснели!

— Вовсе нет. И хватит об этом! — Он привлек ее к себе.

Все ясно, очередная ловушка. Когда Эйджи на мгновение прижалась к его телу, у нее опять закружилась голова. Она еще слышала музыку, низкие, возбуждающие звуки саксофона, медленный аккомпанемент фортепьяно, ритм контрабаса, но все остальное вылетело у нее из головы.

Они уже не танцевали. Эйджи было ясно: никому бы и в голову не пришло назвать эти крепкие, властные объятия танцем. Но не вырываться же ей! На такой маленькой площадке это было бы глупо. И даже совсем не обязательно, когда сердце колотится в груди так, словно вот-вот проломит ребра...

Она не собиралась разжимать руки, крепко обнимавшие его шею. Раз уж так вышло, в этом нет никакого смысла. Кроме того, попробуй она хоть чуть-чуть расслабить пальцы, они того и гляди зароются в его волосы — неожиданно шелковистые, мягкие, в отличие от прижимающегося к ней каменного тела...

— Вы мне подходите.— Он наклонил голову так, что губы почти касались ее уха.— Вчера вечером я здорово обиделся, но теперь вижу, что вы были правы.

Нежное и неотвратимое прикосновение его губ бросило ее в дрожь.

— Что?

— Вы мне подходите,— снова сказал он, повторив в воздухе плавный изгиб ее бедер.

— По росту? О, это только потому, что я стою на цыпочках.

— Голубушка, разве я имею в виду рост? — Он прикоснулся щекой к ее волосам, вдохнул их аромат.— Просто мне все в вас нравится — и ваш запах, и вкус, и все, что вы говорите.

Она вздрогнула и отвернулась, не дав его губам завершить прогулку по ее щеке.

— Я могу арестовать вас за попытку соблазнить меня в общественном месте...

— Валяйте. У меня есть хороший адвокат.— Он погладил ее по спине. Жаль, что мягкий шерстяной свитер слишком плотен.

Она еле дышала.

— Теперь нас арестуют обоих...

— А я внесу залог.— Он убедился, что под свитером на Эйджи ничего не было. У него пересохло во рту.— Мне нужны только вы.— Едва удерживаясь от стона, он наклонил голову и прижался губами к ее шее.— Знаете, что бы я сделал с вами, если бы мы были одни?

Перед глазами Эйджи поплыли круги, но она ухитрилась покачать головой.

— Давайте присядем. Мы не должны...

— Я ласкал бы вас. Всю целиком. Я узнал бы на вкус каждый кусочек вашего тела. Я свел бы вас с ума.

Он окончательно утратил власть над собой. Если ей не удастся справиться с охватившим их обоих возбуждением, страшно представить себе, чем все это кончится.

«Два шага назад», глубоко вздохнув, сказала она себе. Как ни странно, ноги послушно выполнили команду. Он по-прежнему держал ее за талию, но она наконец сумела перевести дух. После второго вдоха она сумела посмотреть ему в глаза.

— Слишком много, Стивенсон. Слишком быстро. Я не так... импульсивна, как вам кажется.

Блажен, кто верует... Секунду назад могло начаться извержение вулкана. Черт побери, он довел ее до того, что у нее земля поплыла под ногами! Но оказалось, что он боится ее спугнуть.

— Ах, вы хотите растянуть удовольствие? Так и быть, даю вам час. Ну два, если уж вам очень хочется меня помучить.

Пробираясь к столику, она покачала головой.

— Давайте договоримся, что я сама дам вам знать, когда буду готова принять ваши ухаживания... если приму их.

— Она хочет меня помучить,— со вздохом пожаловался Олаф. Когда Эйджи не пожелала сесть, он полез за бумажником.— Я так понимаю, что мы уходим?

— Мы договорились: не допоздна,— напомнила она. Ей позарез необходимо было выйти на улицу. Может быть, прохладный воздух остудит ее кровь.

— Не холодно? — спросил он несколько минут спустя.

— Нет. В самый раз.— Но он все же обнял ее за плечи. На всякий случай.— Мне редко удается погулять. Разве что по дороге на работу и с работы. Но это беготня, а не прогулка...

— А что вы делаете, когда не торопитесь?

— Хожу в кино, в магазин, езжу в гости к родным. Знаете, что мне пришло в голову? Как-нибудь в воскресенье взять с собой Майкла. Отведает маминой стряпни, послушает папины рассказы, полюбуется, как меня изводят старшие братья...

— Только Майкла?

Она искоса глянула на него.

— Думаю, найдется местечко и для его брата.

— Давненько я — нет, мы — не пробовали домашней еды. А как насчет копа? Не очень-то мне по душе сидеть с ним рядом...

— Ну, Джона я беру на себя.— Эта идея воодушевила ее.— Господи, да ведь Бирута с семьей собиралась приехать в гости через пару недель! Ну и толкотня будет! Форменный сумасшедший дом! Да уж, Майкл на своей шкуре почувствует, что такое семейная обстановка. Посмотрим, что из этого выйдет.

— Я уже благодарил вас и теперь просто не найду слов, чтобы выразить, как я признателен вам за все, что вы делаете для Майкла.

— Суд...

— Да бросьте вы, Эйджи! — Они остановились у ее подъезда, и Олаф повернул девушку лицом к себе.— Вы еще не успели составить ни одного недельного отчета или как следует узнать своего клиента, а уже бросились изо всех сил защищать его. Так было с самого начала.

— О'кей. У меня слабость к малолетним правонарушителям. Только никому не говорите.

— Просто вы хороший адвокат, и у вас доброе сердце.— Он с волнением ощущал исходящую от нее жизненную силу, естественную, как дыхание, любовался ее скрытым в полумраке лицом, полными энергии глазами.— Как раз то, что нужно для победы.

Она пожала плечами.

— Вы вогнали меня в краску, Стивенсон. Не будем опережать события. Если дела пойдут так, как нам хочется, можете через два месяца завалить меня цветами. Вот тогда все будет правильно.— Он дал ей подняться на одну ступеньку, а затем крепко обнял. Она смутилась, хоть это и не было для нее неожиданностью.— Слушайте, все было замечательно, но...

— Я и не рассчитывал, что вы пригласите меня к себе.

— Нет,— решительно ответила она, вспоминая, как льнуло к нему ее тело в переполненном баре.— Не приглашу.

— Что ж, значит, придется быть здесь поосторожнее.

— Олаф...

— Эйджи, вы знаете, что я не отпущу вас без поцелуя.— Раззадорив и ее, и себя, Олаф вновь припал к ее губам.— Особенно теперь, когда я знаю, что мои прикосновения волнуют вас.

— Ничего подобного,— прошептала она, обнимая его.

— Именно так. Наши губы знают друг друга, а дальше... Пусть будет что будет.