Норма Клейн - Любовь и «каннибалы»

Эта работа была неотъемлемой частью его бизнеса, и никуда от нее не деться.

Он привык к бару, хотя вначале занимался им скрепя сердце. Просто больше некому было вытягивать дело из болота. Болезнь отца истощила их сбережения. Уплата залога за Майка, конечно, подпортила сальдо, но на следующий год, пожалуй, он сможет купить яхту, а не только любоваться картинками в каталогах.

Интересно, согласится ли Эйджи взять месяц отпуска и поплавать с ним под парусом? Ему нравилось представлять ее загорающей в соблазнительном бикини на полированной палубе или с развевающимися волосами стоящей на юте.

Конечно, много времени уйдет на отладку и оснастку яхты. Он подумал, что неплохо бы и Майка пригласить на денек. А, может, и на целый уик-энд. Как было бы замечательно, если бы им обоим удалось оторваться от бара и от города с его суетой.

Обмотавшись полотенцем, Олаф пошел в спальню одеваться. Он искренне надеялся, что воскресный обед в семье Гайдов поможет парню стать менее диким. Когда Эйджи говорила о своей родне, он невольно думал, как многого лишились они с Майком.

Пацану нужно хоть одним глазком взглянуть на нормальную семью. Миновала уже половина испытательного срока, но, если не считать нескольких стычек, все шло более-менее гладко.

Натягивая джинсы, Олаф подумал, что благодарить за это надо Эйджи. Вообще ей спасибо за многое. Она не только помогла ему со второй попытки наладить отношения с Майком, но и внесла что-то неведомое в его жизнь. Что-то, чего он не ожидал.

Тяжело вздыхая, он пристально глядел в зеркало. Только после третьего вздоха он пришел в себя и понял, что это значит.

Не будь дураком, Стивенсон, сказал он своему отражению. Относись к этому так же просто, как и она. Раз леди считает, что все нормально, какого черта ты переживаешь?

— Любовное свидание? — деланно равнодушно спросил Майкл, остановившись у двери. Он проходил мимо и заметил, что Олаф уставился в зеркало.

— Что? А, да. Пожалуй, ты прав.— Майкл провел рукой по его мокрым волосам и стряхнул с ладони капельки воды.— Я не знал, что ты уже вернулся.— Сам не зная почему, Майкл вдруг вспомнил времена, когда он стоял в ванной и следил за тем, как Олаф бреется. Иногда шутки ради Олаф мазал его кремом для бритья, и Майкл визжал от удовольствия.

— Монти собирался приготовить на ужин тушеное мясо. Жаль, что ты уходишь.

Олаф взял рубашку.

— Съешь мою долю, а не то Монти меня самого съест с потрохами!

Майкл ухмыльнулся, но тут же состроил постную физиономию.

— А потом наложит здоровенную кучу...

— Так ведь он и сам здоровенный.

— Ага, правда.

Следя за отражением Майкла в зеркале, Олаф застегивал рубашку.

— Ему нравится опекать меня. А мне ничего не стоит подыгрывать ему. Ты знаешь, откуда у него этот шрам на лице?

— Он что-то рассказывал о разбитой бутылке и пьяном моряке,— ответил Майкл.

— Этот пьяный моряк хотел перерезать мне глотку. Монти преградил ему путь. После этого я прощу ему любые придирки.— Покончив с рубашкой, Олаф обернулся и усмехнулся.— И тебе придется прощать его.

— Он парень что надо.— Майклу ужасно хотелось расспросить, из-за чего пьяный моряк хотел перерезать Олафу горло. Но, скорее всего, Олаф в ответ только пожал бы плечами.— Слушай, если у тебя все сложится о'кей, можешь не возвращаться.

Олаф застыл на месте, не успев застегнуть молнию. Он облизал губы. Интересно, что бы сказала Эйджи, узнай она об этом предложении младшего брата.

— Мысль интересная, но я все-таки вернусь.

— Опять эта чертова слежка...— пробормотал Майкл.

— Называй это как хочешь,— отрезал Олаф и вдруг остановился. В самом деле, какого черта они всегда орут друг на друга? — Слушай, я вовсе не думаю, что ты собираешься смыться через окно. Дьявольщина! В конце концов ты можешь сделать это и при мне! Просто дама может не захотеть оставить меня на ночь.

Майкл тут же успокоился и сунул руки в карманы.

— А что, братец, разве тебя на флоте ничему не научили?

И тут Олаф сделал то, о чем они оба почти забыли: потрепал Майкла за чуб и шутливо зарычал:

— Поцелуй меня в задницу!

Перекинув куртку через плечо, он двинулся к выходу.

— Можешь не ждать. У меня предчувствие, что все сложится удачно!

За Олафом давно захлопнулась дверь, а Майкл все еще блаженно улыбался.

Эйджи только открыла дверь парадного, как позади очутился Олаф.

— Как удачно, что мы встретились! — сказал он и поцеловал ее в шею.

— Для тебя, может, и удачно, а для меня не очень. Весь день в бегах. Я надеялась вернуться пораньше и принять ванну до твоего прихода. А ты меня опередил. Впрочем, как всегда. Будь она неладна, эта работа!

— Хочешь помыться? — Он обнял ее в лифте.— За чем же дело стало? Я потру тебе спинку.

— Ну что за нахал!— Только почувствовав прикосновение его губ, она до конца осознала, как ей хотелось снова оказаться с ним рядом.— Какой приятный запах!

— Это вот что пахнет.— Он вынул из-за спины букет роз в бумажной обертке.

Ее сердце готово было растаять, но она сдержалась.

— Еще одна взятка?

Однако сил казаться суровой не хватило, и она зарылась лицом в душистые лепестки.

— В паре кварталов отсюда мне попался парнишка, которому позарез была нужна пара баксов.

— И ты, конечно, не смог устоять? Размазня ты.— Она отдала ему ключи, продолжая нюхать розы.

— Молчала бы лучше,— буркнул Олаф, отпирая замок.

— Что ж я буду молчать, если это правда? — Эйджи толкнула ногой дверь, поставила чемоданчик и положила букет на стол.— Получай то, что заслужил, Стивенсон,— сказала она и обвила руками его шею.

Ее охватила несказанная радость. Да, конечно, тут было и томление, и сладкая, острая боль желания. Но радость была такой неожиданной, такой полной и внезапной, что она засмеялась, не успев оторваться от его губ.

— Я соскучился.— Он оторвал ее от пола и держал на весу.

— Правда? — Она улыбалась, обнимая его за шею.— Я, может, тоже соскучилась. Чуть-чуть. И долго ты собираешься держать меня?

— Пока не налюбуюсь. Эйджи, ты прекрасна! Этих скупых слов хватило, чтобы у нее перехватило дыхание.

— Опять соблазняешь?

— Я не знаю, как описать твою красоту. Разве что так... Я смотрю на тебя, и мне вспоминается рассветное море, когда солнечный свет окрашивает небо розовым; охватывает его до самого горизонта и отражается в воде. Это продолжается лишь несколько минут, но все вокруг так ярко пылает, что... Право, не знаю. По-моему, очень похоже.

У нее засияли глаза.

— Олаф,— только и вымолвила она, потершись об него щекой. Ей нужно было сказать хоть что-нибудь, потому что еще секунда, и она бы расплакалась.— И розы, и стихи сразу. Не знаю, что и думать.

Растроганный, Стивенсон погрузил лицо в ее волосы.