Савански Анна - Английский сад. Книга 1. Виктор.

- Мария, я… - она снова обернулась к нему, - Мария…

- Ничего не буду слушать! – ответила она, - не марай себя разговором с шлюхой. Я не такая, как все.

Она прошла мимо него, он даже не попытался задержать ее. Разве можно остановить разъяренную женщину? Обиженная женщина страшнее оружия. Ибо только высший разум знает, что она сделает дальше. Мария уехала из Парижа, она не стала никому ничего говорить в Лондоне, она ждала, когда он приедет первым.

₪

Ноябрь 1926.

В Лондоне никто не знал, что она ушла от мужа. Виктор только спросил почему она приехала в Англию одна, а она просто ответила, что соскучилась по семье. Одной Вере она смогла довериться. Узнав о том, что они с Фредериком расстались, Мария поделилась с ней своей печалью. Вера понимала ее, так как она сама страдала. Муж не делал никаких попыток вернуть ее, она не хотела унижаться, считая его во всем виноватым. Марию же Вильям заваливал письмами, но она не читала их, она рвала их и сжигала, боясь прочитать хоть строчку, ибо ее сердце оттает и попросит вернуться. Разве можно заглушить его голос? Вера же наоборот мечтала о том, чтобы Фредерик писал ей письма, чтобы он молил ее просить его и вернуться домой, но вместо этого она страдала от несчастной любви. Горе ей было влюбиться в друга своего детства. Ночами она тосковала по нему, слушая, словно музыку сдавленные стоны Аманды и Саймана. Плоть жаждала страсти, душа молила о заботе, а разум приказывал не делать глупых поступков, чтобы не было больно потом. Как же эти две женщины понимали друг друга.

Кэтлин поняла все сразу же, она обняла невестку, позволив ей выплакаться, благословив на развод. Но Мария боялась за детей, ее сыновья слишком малы, они не поймут многое. Лучший выход – жить раздельно, как это делали отец с матерью. Пусть он живет где хочет, спит с кем хочет, а она будет жить такой же жизнью, посвящать себя всю сыновьям. Но все изменилось для нее, когда Мария встретила его.

Его звали Грегори Ольсен, он был ветряным романтиком, светским соблазнителем. Но Мария была очарована им, она знала, что всем своим любовницам он посвящал страстные стихи, которые те нежно берегли в сердце. Она встретила его в литературном клубе леди Месиль[16], они тогда обсуждали романы Теодора Драйзера, где автор обнажал человеческие души, показывая их пороки. Благородные дамы пили чай, когда он подошел к ним, отвесив им галантный поклон. Мария обернулась, слабо улыбнувшись ему. Она вглядывалась в его тонкие черты лица, пытаясь найти наигранность в его чувственных черных глазах.

- Грегори Ольсен, - представила его Марии леди Месиль, - а это, познакомьтесь, леди Мария Трейндж, жена сторонника консерваторов.

- Очень приятно, леди Трейндж, - он легко коснулся губами ее руки.

- Она не давно вернулась из Парижа, - добавила леди Роммель, мечтательно вздохнув. Мария в этой интонации услышала какой-то подвох.

- Как вам Париж? – Мария ощутила на себе взгляд Грегори.

- Неплохо, - пробурчала она, Мария встала, чтобы уйти, она не могла больше терпеть его испытывающего взгляда, - простите, но мне пора. Меня ждут на ужине у брата.

В следующий раз они встретились с ним в Британском музее, где Мария навещала Веру. Грегори появился совершено неожиданно для нее. С каждой их новой встречей, она чувствовала, что стоит на краю пропасти. Она слабела от его взгляда, сгорала от желания запустить пальцы в его волосы, цвета вороного крыла, ощутить вкус его губ на своих. Он был младше ее на три года, но разве это разница для любви? В ее душе вспыхнуло пламя страсти. Он охотился за ней, он искал ее, как волк ищет свою добычу, а она, как пугливый кролик убегала от него. Она стояла на краю пропасти, боясь упасть в омут своих чувств, пропасть навсегда, заснуть и не проснуться. Он поцеловал ее внезапно, и Мария поняла, если она не убежит от него, то изменит прежде всего самой себе.

- Мария, - тихо позвала Ее Погибель.

Она сама кинулась в его объятья. Ох, и как же давно она не была такой. В их отношениях с Вильямом появилось больше механики, исчезла куда-то былая страсть, ослаб прежний напор. Но Грегори, Грегори был согласен ей дарить все это. Они находились в темном переулке, туман мягко окутывал ей. Так вот значит, как шлюшки ищут способ растаять, как снег, в горячих объятьях мужчины, раствориться в чувственном мире телесных наслаждений. Грегори прикусывал ее губы, она вся вжалась в стенку, окутанная его телом. Он поднимал вверх ее юбку, лаская ноги в кружевных чулочках. Мария задохнулась от восторга. Она мотала головой, а он легко находил ее губы, это неиссякаемый источник удовольствий. Тело легко подалось его рукам, но не душа, ее разум просил ее уйти, но уже не было сил сделать это.

- О, - выдохнула она, когда ее пронзила молния. Мария часто дышала, жадно глотая воздух. Неужели, может быть так хорошо с мужчиной, которого она почти не знала.

Она не понимала себя. Как она, как она леди Хомс по рождению могла так поступать? Только падшие женщины изменяют своим мужьям, но она не такая, или стала такой? Падшая! Порочная! Ничтожная! Но страсть захватила ее с такой силой, что отказаться от нее не хватало духу. Это Вильям во всем виноват, это он толкнул ее в чужие объятья. Лишь он должен винить во всем себя. Мария не знала, что начальство было недовольно им. Лондону не нравились его выходки, что он перестал посещать многие рауты, один раз пришел слегка выпившим, чуть не испортив всем вечер. Консерваторы просили ее вернуться в Париж, так как лорд Трейндж совсем пропадет без нее. Сердце Марии болело, гордость кричала, что она отомщена, а сердце боялось испытать новую боль.

₪

- Я все думаю об Ирландии, – Виктор взял папиросу, он иногда курил кубинские сигары, когда на душе было скверно. Диана, как котенок потерлась щекой об его плечо, поудобней устраиваясь на диване.

- Зачем? – спросила она, вдыхая едкий дым табака, - Не мучай себя, не нужными мыслями.

- Иногда они преследуют меня. Я все не могу вспомнить, что клала в свой котел старая Розалин, когда варила настойку от припадков, - Виктор провел рукой по волосам Дианы. Ах, капризная мода, и женщины слепые следователи ее. Сейчас мода на совсем короткие волосы отходила, и женщины начала отращивать локоны, чтобы завивать их в гладкие волны.

- Посмотри в своих тетрадях, - она снова заворочалась рядом с ним.

- Стерлись, - прошептал он.

- Я могу тебе их перепечатать, - предложила она ему.

- Не утруждай себя, - отмахнулся ее муж, - у меня есть стенографистка, вот она мне и напечатает, - Виктор ожидал, что Диана сейчас начнет свой опрос, но она молчала, - Неужели, не ревнуешь?

- Нет, а зачем?! – она улыбнулась в кулачок, удивляясь его проницательности. Она ревновала его, но как и любая девушка из семьи Хомс, она была склона скрывать свои эмоции.